Тринадцать секунд короны

Прививку от желтой лихорадки мы к тому времени уже поставили. Я ничего не почувствовал, а у ребят последствия укола были у каждого свои, но все неприятные. Поскольку всем нам (кроме старого доброго товарища М.) было жаль осознавать, что мы напрасно (в случае досрочного покидания проекта) напрягли свои организмы дозой желтой лихорадки, от которой, согласно Меркулову, излечиться в принципе невозможно, больше никто из команды не выпал.

На мне все эти волнения сказались следующим образом. Я впервые взял с собой целый пакет с лекарствами, которые запихал в рюкзак, имея их всегда при себе. Видимо, благодаря наличию пакета необходимость в них так и не возникла.

…Я почувствовал себя лучше, но есть принесенную стюардом еду все-таки не стал. Шесть часов истекли, свет в самолете зажегся, командир на чистом (надеюсь!) турецком языке известил, что мы идем на посадку. Мониторы свидетельствовали о том, что температура в ночном Найроби плюс 18 градусов по Цельсию, время прибытия в пункт назначения – 3 часа 20 минут местного времени.

Спустя двадцать минут самолет уже катился по полосе. Мы были в Кении.

Когда летом 2009 года наша команда приземлилась на острове Тарава посреди Тихого океана (Республика Кирибати), напряженно глядя в иллюминаторы, мы уже явственно представляли себе, что нам предстоит почувствовать совсем скоро. Предчувствия нас не обманули. Когда открылась дверь на трап, в самолет ворвался жаркий душный и наполненный незнакомыми запахами воздух коралловых островов, мгновенно нокаутировавший кондиционированную атмосферу самолета.

…И вот теперь открылась дверь в Кению, но мы не почувствовали ничего. Стояла прохладная африканская ночь, и чуть попахивало скорее авиационным бензином, чем горячими запахами низких широт.

Мы с Сергеем вышли на трап, помнится, последними. Внизу у трапа стояли НЕГРЫ в светло-зеленой (цвета S7) униформе работников аэропорта – такой же, что носят и в Стамбуле, и в Москве под сенью всеобщей глобализации.

В темноте белели их (негров) глаза.

В моем давнем советском детстве слово «негр» не обозначало ничего иного, кроме как «человек, принадлежащий соответствующей расе». В книге Гарриэт Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» слово употреблялось, наверное, много тысяч раз, и это было нормально. Однако с некоторых пор политкорректность не позволяет цивилизованным людям использовать этот термин, который кому-то кажется оскорбительным и поэтому неприличным. Честно говоря, я этого не понимаю и считаю обсуждаемое слово не более обидным, чем, скажем, слова «европеец» или «азиат». Но поскольку проблема в принципе существует, хочу оговориться: слово «негры» я продолжаю употреблять, как привык с детства, но, конечно, без каких бы то ни было уничижительных коннотаций. Для любого слова, указывающего на национальность либо расовую принадлежность, непременно найдутся люди, которые будут считать это слово оскорбительным – что ж теперь с этим делать? Это их персональные проблемы. Не запрещать же теперь весь словарь.

Итак, у трапа стояли негры. Точнее, негритянки. Симпатичные.

«Хай!» – сказал я, одной из них, нисходя по трапу, а она ответила: Welcome! – и улыбнулась в ответ. Надеюсь (хотя шансов на это чрезвычайно мало), не только согласно должностной инструкции.

Мы подошли к темнеющей громаде двухэтажного автобуса, и мне показалось, что крутая лестница в автобусе была не короче трапа «Боинга». В тусклом люминесцентном свете здесь уже сидели нахохлившиеся пассажиры нашего рейса, после шестичасового ночного перелета выглядевшие, прямо скажем, не лучшим образом. Мы протиснулись вперед, встав за спиной водителя, и автобус тронулся.

Мы ехали по бетону вдоль каких-то одноэтажных построек и стоящих поодаль самолетов с темными дырами иллюминаторов – как будто кто-то прострелил фюзеляжи длинной автоматной очередью. Почти вплотную за окном автобуса внезапно возник сплошной трехметровой высоты забор (подобный тем, что отгораживают в Подмосковье вышедших из народа от самого народа). По верхней кромке забора тянулся мощный жгут скрученной колючей проволоки. Наконец автобус остановился, мы спустились по крутой лестнице ко входу в обширное одноэтажное здание – явно бывший грузовой склад или что-то в этом роде. Бетонный неровный пол, бетонный потолок, оштукатуренные и побеленные стены с единственным ярким пятном – рекламным плакатом, на котором красивый негр и очень красивая негритянка радостно улыбались стакану какого-то фруктового сока.

Мы сконцентрировались вокруг ленты транспортера, на котором устало вращался по кругу некий чемодан. Вероятно, со вчерашнего вечера.

Мрачный и не очень гостеприимный ночной облик международного аэропорта Джомо Кениата в Найроби объяснялся несложно. В августе главные авиационные ворота Кении пострадали от сильнейшего пожара, когда пламенем было охвачено основное здание этого крупнейшего аэропорта Африки. Пожар начался в зоне прилета, которая выгорела полностью. Сейчас ведутся работы по сооружению нового здания, и для пассажирских терминалов используются временно приспособленные для этого строения.

Мы с Димой Семеновым уже обращали внимание на то, что практически всем нашим экспедициям почему-то предшествуют неприятности в той стране, куда мы собираемся. В нынешнем году Найроби пережил пожар в аэропорту в августе и страшный теракт в сентябре. Незадолго до перелета на чилийский остров Пасхи в 2010 году землетрясение нанесло большой ущерб столице Чили Сантьяго. Во время этого стихийного бедствия погиб хозяин турагентства, с которым мы вели переписку и кому уже был отправлен аванс. Перед нашей автоэкспедицией в монгольскую пустыню Гоби в 2008 году произошли беспорядки в Улан-Баторе, чего там, кажется, не бывало отродясь. А острова Гилберта (Республика Кирибати, экспедиция 2009 года) вообще начали уходить под воду, в связи с чем президент (беретитенти) страны Аноте Тонг, которому я имел честь пожать руку (хотя и по другому поводу), вскоре после нашего визита обратился в ООН с призывом переселить граждан республики с тонущего архипелага. Я, разумеется, исповедую принцип «после» не значит «из-за» и такие якобы закономерности не комментирую.

Тем временем на ленте транспортера начали материализовываться сумки и чемоданы. Мы с радостью обнаружили свой багаж, с которым мысленно простились еще в Москве. Багаж был цел, но был он совершенно мокрый! По-видимому, его привезли на открытой тележке, а за те полчаса, которые мы его ждали, успел пройти ливень. Версию о том, что наши чемоданы были облиты из брандспойта работниками аэропорта в целях обеспечения эпидемиологической безопасности, мы с Сергеем отвергли за отсутствием доказательств. Я утрамбовал в мокрый чемодан пакет с виски (с глаз долой, из рук вон), и мне стало легче на душе.

Пассажиры стамбульского рейса с благоприобретенным багажом выстроились в очередь к пункту паспортного контроля.

Человечество придумало отличный способ цивилизованного формирования очередей. Всякий, кто летал на самолетах, этот способ знает. Надлежит поставить стоечки, натянуть ленточку и сформировать длинный лабиринт, чтобы людской поток, многократно извиваясь и двигаясь вдоль ленточки, организованно перемещался в нужном направлении.

Со всеми нашими вещами (на колесиках и на плече) я вступил в извивающийся поток, который неуклонно тек к постам паспортного контроля. Сергей Евчик чуть задержался в местах общего пользования, и я периодически перекатывал в направлении движения наши сумки на колесиках. Поток двигался быстро (по крайней мере, на двух постах кениец и кенийка в форме рассматривали паспорта, снимали отпечатки пальцев, принимали доллары, вклеивали визы). Я внимательно следил за процессом. Дама европейской наружности никак не могла правильно положить пальцы на зеленый экранчик. Четыре пальца правой руки, пожалуйста. Большой палец правой руки. Четыре пальца левой руки, пожалуйста. Большой палец левой руки. Спасибо. Дама повторила процедуру раза три, что у нее там не получалось и сколько у нее было пальцев – для меня осталось неясным. Я закрутил головой – где Евчик? – и увидел Сергея, который, двигаясь поперек ленточки, пересекал поток (sorry!) и протискивался ко мне (точнее, к своей сумке на колесиках). Он делал именно то, в борьбе с чем и был, собственно, сооружен входной лабиринт – шел без очереди! До меня он добрался как раз в тот момент, когда европейская дама наконец завершила шесть (или восемь) попыток оставить в кенийской базе данных отпечатки своих пальцев и покатила тележку с чемоданом на выход. Мы с Сергеем рванули вперед – я к строгой кенийке, а Сергей – к пожилому кенийцу. Я сказал «хай» и протянул паспорт. Кенийка мрачно воззрилась на меня и потребовала снять очки (на фото я был без очков). Я задрал стекла на лоб, кенийка кивнула. Для вклеивания визы хватило пятидесяти долларов и двух конечностей, одна попытка. Одновременно с Сергеем мы вышли из зала.

Напоминаю – мы находились в помещении, напоминавшем спешно переоборудованный грузовой склад. Это ощущение подтвердилось. За дверью был длинный и широкий бетонный навес на редких колоннах, под потолком горели светильники. Внешней стены не было, и там начиналась африканская ночь. В темноте (точнее, в полутемноте) стояло несколько автомашин и автобус. Мимо нас прошла громкая группа русскоязычных женщин, они загрузились в автобус, затарахтел мотор, и они исчезли. Прошла пожилая бледнолицая дама, молодой кениец катил ее тележку с немыслимым количеством чемоданов. Они загрузились в джип, и их тоже не стало. Наступила тишина. Остальные пассажиры нашего рейса пропали бесследно, не проходя мимо нас, и я до сих пор не знаю, куда они делись.

Под навесом стояло несколько пластмассовых столиков и стульев, за одним сидели кенийцы – двое девушек и парень в форме. Видимо, дежурные. В глубине навеса был виден некий своеобычный киоск с привычными во всем мире бутылочками кока-колы, и даже издали было видно, насколько скудным был ассортимент. Мимо прошли еще двое кенийцев с автоматами Калашникова, держа их в руке стволом вниз, указательные пальцы – на спусковых крючках.

Сергей курил, выйдя из-под навеса под беззвездное черное небо.

Нам предстояло вылететь в час дня в Лодвар. На часах было начало пятого.

Издали было видно, что Сергей активно общается с полной негритянкой. Я подошел к ним (подкатив сумки по неровному бетону). Обнаружилось, что нас уговаривают поехать в отель. Недалеко, двадцать минут на машине. Такси сейчас вызовем. Недорого, поспите и вернетесь к своему самолету, d`ont worry, такси вас привезет. Вы же устали, надо отдохнуть!

Но у нас на этот случай была специальная инструкция. Вчера, будучи еще в Стамбуле, мы получили SMS от Михаила Меркулова, который по-дружески предостерегал нас от подобных упражнений. «Мы ехали из отеля в аэропорт четыре часа – все стояло в пробках! Опасно уезжать из аэропорта – можно опоздать!».

– Нет, спасибо! – вежливо, но твердо сказали мы кенийке. – Нет проблем, мы посидим здесь, а когда наступит день, пойдем на регистрацию и улетим в Лодвар!

Кенийка была поражена упоминанием Лодвара, переспросила еще раз и потеряла к нам интерес. Похоже, бледнолицые и вообще серьезные люди в Лодвар обычно не летают.

Мы снова остались одни.

– Надо поискать, где тут у них вылет! – сказал Сергей. – То, где мы сейчас – это называется Unit 2, а нам нужны внутренние линии – Unit 3!

Он откуда-то знал эти важные вещи.

– Тогда ты постой с сумками, я дойду до туалета, а потом сходим и поищем Unit 3! – предложил я и отправился вдаль вдоль бесконечного навеса.

Шел я долго, укрепляясь в мысли, что все это, несомненно, бывший пакгауз и сюда, под навес, когда-то заезжали грузовые машины (а возможно, заходили грузовые верблюды), а теперь прилетают люди из Евразии.

За дверью туалета, помимо всего того, что там долженствовало быть, я обнаружил широкую низкую скамью, на которой откровенно спал некий негр в ботинках на толстой подошве и вязаной шапочке.

– There is no water! – произнес негр, не открывая глаз и не поднимая головы.

Я подошел к раковине. Воды действительно не было. Надежда умыться испарилась.

Я побрел обратно

– Схожу поищу, где тут вылет! – сообщил Сергей и, не дожидаясь моей реакции, надел рюкзак и исчез в темноте. Как писал Григорий Горин, «и пучина сия поглотила его в один миг».

Я подгреб оставшиеся вещи к синему китайскому пластмассовому столику типичного дешевого летнего кафе, сел на типичное пластмассовое кресло и начал ждать своего товарища. Темнота, окружавшая навес, не рассасывалась – даже намека на утреннюю зарю не было. Темна ты, кенийская ночь.

Я достал папку с документами (билеты, посадочные талоны, сертификат о вакцинации), извлек из пластикового кармана памятку для находящихся в Кении, распечатанную с сайта российского посольства в Найроби, и внимательно перечитал ее. Вот что содержалось в этом документе.

Памятка для российских граждан, находящихся в Кении или планирующих посетить страну с туристическими целями

В связи со сложной политической ситуацией, сохраняющейся опасностью террористических актов, периодически совершаемых в Кении боевиками сомалийской экстремисткой организации «Аш-Шабаб» и в целом неблагоприятной криминогенной ситуацией в стране российским гражданам, находящимся в Кении или планирующим посетить ее с туристическими целями, желательно руководствоваться в целях обеспечения личной безопасности следующими рекомендациями:

1. При нахождении за пределами жилых помещений, гостиниц и т. п. всегда иметь при себе оригинал или фотокопию документа, удостоверяющего личность. Желательно сделать заверенную у нотариуса копию загранпаспорта (документ будет крайне необходим в случае утраты оригинала). При себе всегда иметь контактные телефоны на экстренный случай (роспосольства, полиции, знакомых, друзей, турагентства и т. д.).

2. Соблюдать осторожность и бдительность, особенно в многолюдных местах, таких как клубы, отели, пляжи, торговые центры, рестораны, автобусные остановки, школы, университеты, церкви. Всегда знать район, улицу своего местонахождения. Посещать магазины, рынки, рестораны предпочтительно группой не менее 3—4 человек. Не следует надевать дорогие или внешне броские ювелирные изделия и украшения. При себе иметь минимальное количество наличных денег и кредитных карточек. Следить за сумками, документами.

3. По городу желательно передвигаться на автотранспорте. Используйте такси только лицензированных фирм (имеют соответствующую атрибутику, отличительные знаки). В ходе поездки попросите водителя держать все двери и окна автомобиля закрытыми.

4. Следует воздерживаться от посещения трущобных районов, а также заведений с сомнительной репутацией (ночные бары, игорные заведения, дешевые гостиницы), а также антисанитарных торговых точек (развалы и рынки). Нахождение на улице в темное время суток должно быть сведено до абсолютного минимума.

5. При возникновении беспорядков (драка, нападение, появление возбужденной толпы и т. п.) следует немедленно покинуть опасный район. Если нет такой возможности, постараться укрыться в любом доступном общественном здании и связаться по экстренным телефонам с полицией или посольством.

6. В случае вооруженного нападения или грабежа сопротивления не оказывать. Сохранять спокойствие, не делать резких движений, разговаривать, не повышая голоса. Если опасность миновала, срочно связаться с роспосольством, полицией, туроператором, знакомыми и друзьями.

Помните: при планировании поездки в Кению следует избегать посещения территорий, где возможно совершение терактов боевиками «Аш-Шабаб», а именно северо-восточных районов, а также курортных мест к северу от Момбасы. Необходимо лично, не полагаясь в этом плане на туроператора, отслеживать развитие внутриполитической ситуации в стране и провинциях по материалам СМИ и информации МИД России. Это позволит быть в курсе событий и даст возможность при необходимости заблаговременно внести коррективы в Ваши планы.

Берегите себя, Ваших родных и близких.