Ангел Люцифера. Триллер

ЧТО ОН ДЕЛАЕТ?

Только как теперь с этим жить? «Да как, нормально! Как жил, так и живи! Под колпаком? Хм. Вообще-то под колпаком жить не очень приятно. Этот Легиот теперь будет подглядывать за мной во все щели! Да кто он такой, чёрт его подери, чтобы теперь всё время о нём думать!»

Но не думать об этом загадочном существе я не мог. Вся моя жизнь с её взлётами и падениями была ничто по сравнению с этим событием, сделавшим революцию в моём материалистическом сознании. Раньше все мои представления о мире были основаны на тех знаниях, которые я получил в средней школе и военном училище. А теперь предстояло по-новому взглянуть на бытие, знания о котором оказались только надводной частью огромного айсберга. Значит, правильно сказал когда-то Сократ, а вернее Платон: «я знаю то, что я ничего не знаю»

Но жизнь продолжалась, и сознание возвращалось к обыденным вещам. Через недельку мне было уже не до Легиота. Я был переведён в общую палату, где скучать уже не приходилось. С Толиком и Генкой я играл в карты, с другими в домино, с дедом Васей в шахматы.

Как-то дед Вася, глядя задумчиво на шахматную доску и поглаживая свою бороду, сказал:

– Завтра, товарищи, великий праздник. Троица!

– Ты же ярый коммунист, – засмеялся Генка, шлёпнув картой, – или уже перекрасился?

– Не понимаешь сущности вопроса, – проговорил невозмутимо дед Вася, не отрываясь от доски.– Веру нельзя было искоренять. Как ведь было. Верили в бога и царя. И Россия была великой. Так и нам. Надо было верить не только в товарища Сталина и КПСС, но и в господа бога. И держава устояла бы.

– Троицу надо бы отметить, да нечем, – вздохнул кто-то.

– Это у вас нечем, – сделав ход, сказал дед Вася, – а у меня всегда всё есть.

– Так ему же вчера целую сумку гостинцев принесли!

– А давайте отметим сегодня, – предложил Генка, – ждать до утра сердце не выдержит!

– Мат тебе, Витя, – сказал дед Вася.– Что ж, можно и сегодня. Завтра-то меня выпишут.

Он достал из тумбочки сумку и стал выкладывать из неё фрукты, хлеб, сало, банку варенья и водку. Три бутылки! Некоторые пить отказались, сетуя на здоровье. Я решил тоже отказаться. Но не по причине слабого здоровья – в этом отношении у меня всё было нормально, чувствовал себя как Юрий Гагарин перед полётом в космос – пульс 64 удара в минуту и давление 120 на 70. Просто я понимал, что этим дело не кончится. Водки, как всегда, не хватит, а искать, чтоб добавить, было негде. А искать наверняка придётся. Поиски же – это всегда приключения, которые частенько заканчиваются всякими неприятностями. Да и ужин сегодня в столовой был сытный. А пить на полный желудок мне не хотелось никогда. Это и была, наверное, главное причина моего отказа.

– Не гони пургу, Витёк! – засмеялись Толик и Генка.– Ну, давай, давай, а то вдруг кто-нибудь да нагрянет.

– Будет, Виктор, – поморщился с улыбкой дед Вася, – глянь-ка закусь, какая!

– Что ж других не уговариваете? – усмехнулся я.

– А ты глянь на других и на себя.

– Рожа испитая?

– Нет, – улыбался дед Вася.– Вот лицо у тебя приятное, хоть в артисты шагай. Тут другое.

– Что же? – мне становилось любопытно.

– Взгляд у тебя особый.

– Да какой же?

– Пристальный.

– Что, что?

– Пристальный говорю. Трудно объяснить, но попробую. Есть пословица, что встречают по одёжке. Пьющий же человек на одёжу не глядит, он старается заглянуть в душу человека, чтобы узнать: может ли тот составить ему компанию. Короче, ищет родственную душу. Вот и у тебя был такой ищущий взгляд, когда ты вошёл в палату.

– Э, родственник, на стакан, – засмеялся Генка, – надо обмыть!

– Тоже мне психологи, – усмехнулся я и махнул рукой.– Ладно, наливайте!

Я согласился неожиданно, сам не зная почему. Это было для меня всегда трудным объяснением. Вспыхнувшая внезапно жажда выпить? Может быть. Но почему она возникает? Хочется уйти от опостылевшего бытия? Да, наверное. Пусть потом, мол, будет плохо, но зато сейчас тебе станет так хорошо, что была, не была! Или от одиночества? Обречённости, что, мол, всё уже потеряно, и пить так пить? Но, скорее всего это было всё вместе.

Выпивки нам, естественно, не хватило. Было хорошо, но ведь может быть ещё лучше! А где взять?

– В ординаторской, – прищурившись, сказал Генка.– Был сегодня там и лично видел в шкафчике двухсотграммовый пузырь спирта!

– Кто ж тебе его даст?

– Можно и самому взять. Ключик найдётся.

– Воровать ни в коем случае! – строго возразил дед Вася.

– Не воровать, а экспроприировать! Ты же большевик!

– Но меня, если что, не впутывайте!

Через минут пятнадцать Генка вернулся с азартным блеском в глазах и с оттопыренным карманом пижамы.

– Ну, так что, Вить, может ещё партеечку? – крякнул дед Вася, поглаживая бороду.

Вечерок был отличный. То мы резались в карты, то рассказывали друг другу задушевные истории из своей жизни. Пили по маленькой. Спирт разбавляли водой, чтобы подольше продлить удовольствие. Было так хорошо, что казалось: это и есть настоящая жизнь.

Но когда спирт кончился, сразу стало грустно. В карты играть уже не хотелось, говорить тоже. И спать не хотелось, хоть и было уже полпервого ночи. Выпить бы! Я взглянул на Генку и, перехватив его взгляд, бросил глазами в сторону ординаторской.

– Там ещё есть?

Он мотнул головой.

– Не-а, но я знаю, где ещё можно достать. Только надо пройти через пост в поликлинику. В кабинете зубного врача всегда есть спирт.

– А сегодня дежурит Танька, – сказал Толик.– Вот тебе, Вить, и идти!

Аргумент был убедительный. Мне так мне! Хлеб отрабатывать должен каждый! Генка назвал номер кабинета и сунул мне в карман отмычку и зажигалку.

– Ну, с Богом! – напутствовал меня дед Вася.

И я пошёл. Таня в ночной тишине сидела за столом и читала какой-то журнал. Я подкрался и тихонько взял её за плечи.

– Здравствуй!

Таня вздрогнула и, с радостью взглянув на меня, тут же помрачнела.

– Ну, зачем вы пришли? Вдруг увидят?