Чёрная книга

Крик.

Павел Краснов прошёл к столу хирурга и сел на стул. Врач внимательно изучил его медицинскую карточку и спросил:

– На что жалуетесь?

– Да вот в груди, слева, побаливает иногда. – Краснов ткнул пальцем в правый бок.

– Раздевайтесь. – Хирург буднично произнёс ритуальную фразу. И пока пациент раздевался, рассматривая рентгеновский снимок, спросил, – когда появились боли? Что случилось?

– Да я и сам не понимаю, откуда они взялись. – Павел погрузился в воспоминания. – Хотя может быть…

…Как он оказался в этом помещении он не помнил. Как его пристегивали к какой-то раме, тоже не помнил. Только что был в своём кабинете, собирался устроить разнос разгильдяям. Он смотрел на своих подчинённых, сидевших вокруг его стола, и подбирал слова, с которых начнёт. Но было ещё рано что-то говорить, потому что ещё не появилось знакомое ощущение в кончиках пальцев, словно они нагревались и в них появлялось приятное покалывание. Наконец он почувствовал как пальцы стали словно надуваться и уже было открыл рот, глубоко вдохнул… И вдруг здесь… Павел огляделся. Абсолютно пустое помещение. Ни одного окна, только одна дверь. «Может я в тюрьме? Или психушке? Но за что?» – мысли перескакивали с одной возможной причины на другую, но ни в тюрьму. Ни в психушку за это не сажали!

Внезапно, Павлу показалось что даже из воздуха, перед ним возник силуэт человека. Человек был одет в длинный белый балахон, на лице маска с прорезями только для глаз, на руках перчатки. Фигура приблизилась к Краснову.

– Павел Краснов? Директор межрегиональной логистической фирмы? – Павел кивнул головой.

– Я вот в раздумьях. – Фигура прошлась взад и вперёд несколько раз перед директором. – Провести сначала воспитательную беседу или сразу приступить к наказанию?

– Что вы здесь бормочите? – Павел стал приходить в себя. – Какого чёрта вы меня захомутали в это устройство? И вообще, по какому праву вы меня здесь держите?

– На сегодня ваше место здесь. Вы знаете, где вы находитесь? – Фигура сделала паузу. – Я и сама не знаю, как назвать это место. Можно было бы назвать Центром Реального Наказания, но уж больно высокопарно это звучит. Впрочем, это не важно.

Внезапно Краснов стал вырываться из рамки, пытаясь высвободить то руку, то ногу. После нескольких неудачных попыток он покраснел, вены на его шее вздулись. И Павел, набрав воздух в лёгкие, закричал фигуре:

– А ну быстро отпусти меня тварь безмозглая! Кривоногая стерва! Голь перекатная! Ещё рот откроешь – получишь по полной программе! Твоей мордой только полы мыть! Дешёвка подзаборная!…

Несколько минут Павел обзывал, оскорблял и угрожал Белой фигуре, которая стояла напротив него и не перебивала его. Наконец запал у Павла закончился и он, тяжело дыша, уставился на фигуру, ожидая какой-нибудь реакции. Фигура покачала головой

– Я так и предполагала. Ваше воспитание и психическое состояние исключает всякую надежду на перевоспитание. Возможна только установка ограничителя. – Фигура прошлась ещё раз взад и вперед перед ответчиком. – То, что вы кричите на взрослых, в частности на подчинённых, и они вам почему-то не возражают, это полбеды. То, что вы кричите на свою жену тоже можно не обращать внимания. Но, то, что вы кричите на детей – это недопустимо. Ваши дети уже привыкли к вашему характеру и пропускают ваши вопли мимо ушей. Но последнюю вашу выходку, когда вам показалось, что трёхлетний малыш поцарапал лопаткой вашу машину… – фигура встала напротив Павла. – Ведь после ваших криков на него, мальчик стал заикаться, плохо спать, вздрагивать от малейшего шума. И правильно сделала его мама, что подала на вас в суд. Но, я чувствую, вернее, я знаю, это не изменит вашего поведения к окружающим. Кричите на подчинённых. Кричите на прохожих, из машины. На соседей по дому и даче. Из-за спорного квадратного метра на дачном участке довели пожилую женщину до инфаркта. Кстати, вы не знаете, вы были ещё маленький, ваш отец тоже так вёл себя и докричался до того что лопнул сосуд у него в голове. В результате – летальный исход. Но вы как-то умудрились перенять у него это свойство характера и теперь терроризируете окружающих.

В этот момент в помещение вошли несколько человек. Все они были в фиолетовых облегающих костюмах. На головах у них были маски с сетками напротив глаз. Рамка стала медленно переворачиваться в горизонтальное положение. Павел уже было открыл рот, чтобы выкрикнуть что-нибудь, но от рамки, проворачиваясь вокруг оси, развернулся механизм со шприцем и вонзил иглу в его шею. Язык перестал ворочаться во рту. Фиолетовые окружили рамку, и один из них раскрыл принесённый саквояж, в котором оказались медицинские инструменты. Сознание постепенно покинуло Павла…

– … У вас на ребрах, какие-то посторонние включения, если можно так сказать – доктор продолжал всматриваться в снимок. – Подпилили три ребра, удалили с каждого по сантиметру кости и что-то вставили. А в медкарте ничего об этом нет.

Хирург отложил снимок. Затем помял бок, где на снимке были вставки. Слегка постучал по ним. Потом посильнее.

– Не болит? – услышав отрицательный ответ, спросил, – спать не мешает, руки можете поднять? Когда делаете физические упражнения, не беспокоит? – Хирург ненадолго задумался. – Так, когда же вас боли беспокоят?

– Да хочется на кого-нибудь прикрикнуть, хорошенько так прикрикнуть, и только воздух наберу, так и появляется резкая боль! – На лице Павла выступила жалостливая гримаса.

– И на кого же вы кричите? – поинтересовался врач.

– Да практически на всех! – вырвалось у пациента. – Вокруг собрались одни идиоты!

– Неужели все? – доктор посмотрел пациенту прямо в глаза.

Павел невольно отпустил глаза. А когда снова их поднял на доктора, он увидел в кресле белую фигуру. Павел вскочил со стула, опрокинув его, и бросился к двери. Он дёрнул ручку несколько раз, но её словно заело.

– Куда вы, больной? – послышалось за его спиной. Павел медленно обернулся. За столом сидел хирург и записывал что-то в медицинскую карту. Доктор, дописывая последнее предложение в медицинской карте, сказал:

– Операция, по восстановлению целостности рёбер, если будете делать, необычная предстоит. А это значит, очень дорогая! Так что постарайтесь сдерживать себя и эта проблема не будет вас беспокоить. Да и место вставки может воспалиться от частой деформации. И присмотритесь к людям – может они и не такие уж плохие?

Краснов вышел из кабинета и побрёл по коридору… Его интуиция подсказывала ему, что прежней жизни уже не будет. На середине пути он остановился, развёл руки, спросил сам у себя: «Как же дальше жить?» и, тяжело ступая, направился к выходу.

Квадратный метр.

Экс-депутату Огрызкову снился странный сон – толпа его друзей и знакомых будто бы укладывали его в гроб. Его поднесли к гробу обитым его любимым крепдешином, выстланным изнутри тысячными купюрами. Мимоходом он с неудовольствием отметил, что и костюм на нём самый дорогой. «Транжиры!» – подумал он и хотел было высказаться по этому поводу, но его уже поднесли к гробу. И тут оказалось, что гроб значительно меньше чем он сам. Его положили сверху на гроб, так что руки, голова и ноги свесились по краям, и на несколько секунд застыли, как – бы раздумывая, что дальше делать. Потом все, не сговариваясь, стали складывать его внутрь погребального ящика. Сначала сложили в несколько раз ноги. Потом сложили ему на груди руки и, наконец, засунули голову, вывернув её на девяносто градусов. И захлопнули, с громким стуком, крышку. И тут Огрызков проснулся.

Пётр огляделся. Он сидел на полу в узком, но высоком квадратном ящике, ярко освещённом настенными светильниками. Одной рукой он обнимал унитаз, другой мусорную корзину. В противоположном углу пристроилась маленькая раковина. Он встал на ноги и чуть не стукнулся головой об полку, на которой стояла какая-то посуда. Над унитазом висел маленький шкафчик. Открыв его, Огрызков увидел, что это был холодильник с набором его любимых продуктов. Довершали картину кухонный стул с закреплённым на стене откидным столиком. На одной из стен висели электронные часы с большим цифрами, но с погашенным табло.

– В голове не укладывается. – Пётр опустился на стул. – А может быть я всё ещё сплю?

Сверху послышался слабый шорох, и Пётр поднял голову. Потолка не было, и в его проёме виднелась одетая в белую одежду фигура. На голове у неё был капюшон, а на лице белая маска с прорезями для глаз.

– Нет, вы не спите, господин Огрызков. – Голос был глухой, но отчётливый. – С этого момента вы периодически будете появляться в этой каморке.

– Зачем? Я ничего не понимаю.

– Во-первых – за что. Будучи председателем комитета по вопросам собственности, вы приняли закон позволяющий собственнику маленького, очень маленького, долевого участка квартиры, продать его на сторону. И для некоторых людей, чьи родственники продали такие доли, или лучше сказать «дольки», такая практика стала кошмаром. Потому что вы запустили механизм который позволял разного рода жучкам и негодяям покупать эти доли. Но эти корыстные люди стали жить не на этих дольках, что, конечно же, было невозможно, а стали пользоваться почти всей квартирой. Кроме того они стали создавать хозяевам квартир невыносимую обстановку, вынуждая основных собственников продавать всю квартиру по бросовой цене. Что, конечно же, не отвечает требованиям справедливости.

– Ну, я не виноват, что у некоторых родственников такие плохие отношения. И я ведь не один его принимал, вся Дума!

– Но готовили его вы! Вы руководитель этой группы, начальник. А слово начальника, у вас, людей, стоит гораздо больше чем у остальных. Впрочем, если хотите, я могу к вам подселить весь комитет или даже Думу!

– Что значить подселить? Я что, здесь навечно?

Белая фигура удовлетворённо ткнула указательным пальцем в сторону Петра.

– Вот теперь – зачем вы здесь.

На стене засветилось табло часов с зелёными цифрами, на которых высвечивалось время – 12:00. Но, похоже было, что часы пока стоят.

– Таймер будет отсчитывать обратное время. До нуля. После этого вы окажетесь в своей квартире, в своей постели, в тоже время, какое оно было, когда я переместил вас сюда. Хочу сразу сказать, что время здесь обычное не работает. Оно остановилось, для вас, там, в реальном мире. И, когда вы окажетесь в своём времени, вы сделаете так, чтобы эту норму закона изменили, чтобы люди не страдали от вашего недоработанного, впрочем это становится традицией для вашего законодательного органа, положения. Конечно это дело не быстрое. Поэтому даю вам месяц. Месяц на поиски возможностей, старых связей, может быть денег, на продвижение этой поправки. Через месяц я верну вас сюда. На время. Чтобы вы в спокойной обстановке, не отвлекаясь на ваши предпринимательские дела, смогли оценить и обдумать ваши дальнейшие действия. Но на таймере будет уже стоять 13:00. И каждый месяц на табло будет прибавляется по часу. То есть у вас есть год, реальный год, чтобы создать для собственников, как больших долей, так и маленьких, приемлемые юридические условия.

Огрызков от сложившейся ситуации, так похожей на правду, с трудом стоял на ногах и тяжело дышал, хотя по его лицу было видно, что он всё ещё не верит в происходящее. Он потряс головой – видение не исчезло. Он присел на стул, что-то обдумывая, и изредка бросал взгляды на своего тюремщика.

– И сколько это будет продолжаться? Я имею ввиду мое пребывание в этом месте? – сказалась давняя производственная привычка прояснять до конца, по возможности, сложившуюся ситуацию.

– У вас два варианта. Первый – вы проводите поправку в Думе и больше не попадаете сюда. Второй – после того как вы, если проигнорируете моё условие, доведёте время на таймере до полных суток, то есть 24:00, или, как обычно принято 00:00, останетесь здесь до того момента, когда думцы не исправят сами, может пройти не один год, эту несправедливость. Не исправят – будете жить здесь вечно. Откровенно говоря, еда и унитаз здесь – просто дань привычке. Еда вам здесь не нужна. Потому что время, реальное время, здесь остановлено. Так что можете потом радоваться, что не душа у вас бессмертная, а вы сами! Вот только понравится ли это вам, я не знаю. А пока придумайте что-нибудь толковое, для аргументации внесения поправок в соответствующий закон перед вашими друзьями, журналистами, чиновниками.

Петр постучал головой об стену. Нет, опять не проснулся.

– Наверно это розыгрыш. – Он поднял голову и спросил – Это розыгрыш?

– Больше мы с вами не увидимся. – Ответила белая фигура. И исчезла.

Проём потолка был опять закрыт. Экс-депутат раскрыл кухонный столик, поставил на него стул, залез, используя унитаз, на эту конструкцию и легко приподнял лист фанеры на потолке. Просунув голову в потолочный проём он посмотрел во все стороны – стояла кромешная темнота. Тогда он крикнул несколько раз, но было такое впечатление, что звук исчезал прямо перед лицом пленника. Тогда он протянул вперёд руку – рука погрузилась в плотный мрак. Он слез, опустился на пол и уставился на таймер…