Миропорядок по-русски

Миропорядок по-русски
Семен Уралов

Новая политика (Питер)
Сегодня против России применяются те же методы борьбы, что применялись против Советского Союза накануне Второй и против Российской империи накануне Первой мировой войны. Ограничение внешней торговли (санкции), военные конфликты на сопредельных территориях – всё это признаки подготовительной фазы мировой войны. Хотим мы этого или нет, но Россию в начале XXI века ждет череда потрясений, связанных с испытанием прочности государства. Ответом на любую мировую войну может быть только предъявление нового миропорядка – более справедливого, логичного и эффективного мироустройства. Вопрос «или-или» стоит для России остро как никогда. Или суверенитет и миропорядок по-русски, или колонизация и деградация. Средний вариант, как это принято в русской культуре, отсутствует. Такова повестка XXI века. Повестка миропорядка по-русски. Семен Уралов – политолог, шеф-редактор и союзный интегратор аналитического проекта «СОНАР-2050». Специалист в области политической экономии и евразийских интеграционных процессов.

Семён Уралов

Миропорядок по-русски

© ООО Издательство «Питер», 2018

© Серия «Новая политика», 2018

* * *

Введение

Победа Дональда Трампа в США разрядила атмосферу в мировой политике, а особенно в России. Последние несколько лет обострение между администрациями Обамы и Путина достигло такого предела, какого не бывало со времен холодной войны.

Санкции, Крымский кризис, война на Донбассе, Минские соглашения – администрации Обамы удалось втянуть правящие элиты в глобальное противостояние. Ответ последовал в Сирии, где Москва поломала всю игру Вашингтону.

Удивительно, но победе Трампа больше радовались в России, чем в США. Больше всех горевали, конечно, украинские правящие элиты – Саакашвили мгновенно покинул пост губернатора Одесской области и начал публиковать свои фотографии с Трампом. Другие украинские политики уровня бывшего премьер-министра и действующего главы МВД после победы Трампа стирали свои записи в соцсетях, где активно агитировали «против».

Сложилась парадоксальная ситуация: выборы проходят где-то там в Вашингтоне, а мы за ними следим больше, чем за выборами в собственный парламент. То, о чем говорят публично и что обсуждают представители всех слоев общества – от простых граждан до правящих элитариев, – называется повесткой дня.

Можно констатировать: повестка дня была задана для всего постсоветского пространства. Кто-то ждал, что администрация Клинтон продолжит политику Обамы, усилив давление на Россию. Трамп же, наоборот, более острой критике подвергал Китай, отвешивая комплименты Путину и восторгаясь Россией.

В апреле 2016 года Трамп говорил: «Если мы сможем сделать для нашей страны такую замечательную вещь, как поладить с Россией, это было бы потрясающе, я бы очень хотел попробовать». К июлю будущий президент США уже говорил, что «хотел добиться больше, чем дружественной России, а не как сейчас».

С возникновением интереса правящих элит к смене власти в США в Москве, Киеве и других столицах бывших союзных республик появился спрос на экспертное мнение и комментирование процедуры смены власти в Америке. Всего за несколько месяцев те, кто вчера обсуждал войну в Сирии, а позавчера украинский кризис и войну на Донбассе, стали специалистами по американским выборам.

Хотим мы этого или нет, но мы будем жить в рамках повестки дня, которую нам задают Соединенные Штаты. Так устроена наша общественно-политическая модель – правящие элиты периферии стремятся быть похожими на образец. Поэтому любая частная корпорация, какой бы она ни была по происхождению – российской, украинской, казахстанской, польской, корейской или китайской, – рано или поздно становится похожа на частную корпорацию США.

Аналогично устроены и общественные модели: чем больше внедряешь проект «демократия», тем больше твоя страна становится похожа на США. Так, последние 50 лет весь мир форматируется по образу и подобию Соединенных Штатов. Это не хорошо и не плохо – так устроен мир в условиях однополярности.

Мы живем в рамках Pax Americana – миропорядка США. Политэкономическая модель современной России так или иначе копирует модель Соединенных Штатов Америки. В каждой постсоветской республике сформировались правящие элиты, которые сконцентрировали в своих руках политическую власть и экономическую собственность. Конкуренция внутри этих элит проходит в рамках партийной политической борьбы – результаты выборов ничего кардинально не решают, но позволяют выпустить пар избирателям.

Наши политики и политологи так пристально интересуются, как устроены выборы в США, потому что знают, что надо изучать образец.

То, что происходит сегодня с нами, называется колонизацией. Однако колонизацией не в экономическом смысле, а в культурном аспекте – как процессом вовлечения в имперский миропорядок путем интеграции правящих элит.

Колонизация проходит на всех уровнях общества. Как только вы решили, что хранить свои сбережения в долларах лучше, чем в родном рубле, тенге, гривне, лее или соме, – вас колонизировали. Колонизация – двусторонний процесс. И далеко не всегда он заканчивается катастрофой. Так, российские либералы говорят, что колонизация и подстройка под стандарты США сделают Россию более удобной и конкурентной страной. Почвенники и консерваторы хотят оградиться от колонизации, расставляя духовные скрепы и внедряя импортозамещение.

Но какой бы ни была позиция России, мы все равно движемся в рамках миропорядка, центр управления которым находится в США. Обладать истинным суверенитетом в условиях 21-го века – значит вырваться за пределы миропорядка по-американски. А для этого недостаточно ненавидеть «пиндосов» и собрать самую мощную ядерную ракету. Для этого надо представить собственный проект миропорядка по-русски. Тем более что 100-летний юбилей двух русских революций заставляет нас задуматься о том, что отсутствие проекта миропорядка по-русски привело к гражданской войне, голоду, эпидемиям тифа и холеры. То, что пережила Россия 100 лет назад, может и должно служить назиданием потомкам.

Низложение царя, Февральская, а затем Октябрьская революции должны были уничтожить Россию. Так и произошло в самом начале. Но затем историческая Россия стремительно возродилась под названием СССР. Хотя во главе «красной» России стояли вчерашние семинаристы, токари, налетчики и террористы, все равно мир увидел старый добрый миропорядок по-русски.

Так происходит, потому что миропорядок – это целостное понятие, которое не может быть сужено до сугубо идеологических или экономических рамок. Миропорядок базируется на имперской культуре, а идеология, финансы и армия являются лишь инструментами.

Столетний юбилей двух русских революций важен именно потому, что показывает кризис и возрождение миропорядка по-русски. Трагедию Гражданской войны «красной» и «белой» России невозможно понять вне кризиса монархического миропорядка по-русски. Каждой исторической трагедии предшествует политическая ошибка. История – это застывшая во времени политика: каждый исторический факт когда-то был политическим решением. И в свое время этот факт воспринимался современниками совершенно не так, как сегодня воспринимается нами.

Хрестоматийный маневр Кутузова с целью оттянуть армии Наполеона от снабжения был совершенно диким поступком для наших предков. Как так? Одноглазый полководец отдал Москву?! Французы сожгли Первопрестольную!

Хотя армией командовал Кутузов, главным в России все равно оставался император. Салоны Петербурга возмущенно шумели: «Почему Кутузов отступает?» Министры и послы шушукались по углам, что Москву сдавать нельзя и что Кутузов продался Наполеону, за что ему обещан маршальский жезл. Да и много всего говорили об отступлении Кутузова. И много советов царю давали.

Это потом, когда начнется бегство Наполеона из России, все поймут гениальный замысел Кутузова. Это потом Кутузова признают величайшим стратегом. Но сначала были осуждение, подозрение, интриги и перешептывания за спиной.

Сегодня сограждане обсуждают на кухнях и во дворах, как связаны санкции, новые налоги и рост цен с ростом авторитета России, с Сирией и Крымом. Так и 200 лет назад наши предки обсуждали маневры Кутузова: одни считали, что это хитрый план, а другие говорили, что «Кутузов слил».

Поэтому вне зависимости от того, как сегодня официальная пропаганда относится к событиям 1917 года, исторический факт имел место быть. Сто лет назад с Россией произошла трансформация – из абсолютной монархии в советскую республику. Представьте себе: в декабре 1916 года Россией правит Николай II с министрами, а в декабре 1917-го – уже Владимир Ленин с народными комиссарами.

Эта трансформация сопровождалась сверхинтенсивным развитием. Еще идет Гражданская война, а большевики закладывают электростанции и занимаются ликвидацией безграмотности. В современных условиях запуск такого проекта, как ликбез, занял бы несколько лет: пока разработали законодательную базу, пока приняли в двух чтениях, пока подписал президент, пока расписали подзаконные акты и инструкции, пока провели обучающие семинары и выделили строку в федеральном бюджете – так и десять лет прошло. Большевики же в условиях гражданской войны управляли глобальными проектами и ставили задачи на десятилетия вперед.

Столетие русских революций в России – важнейшее событие. Которое, к сожалению, политизировано. И очень зря. Потому что развитие России есть постоянные кризисы и их неистовое преодоление. Реформы Петра Великого, которые дали России выход к Мировому океану, стоили тысяч жизней – начиная от погибших на стройках Петербурга и заканчивая взятыми в плен в Прутском походе и убитыми в великих битвах. Для Петра I победа над шведами под Полтавой – это великое событие. А для псковского гренадера, которому расплющило ногу шведским ядром, виктория под Полтавой видится немного по-другому. А колокола, который Петр I повелел переплавить на пушки, были произведениями искусства. Таких примеров диалектического развития России очень много: успехи государственного строительства достигались сверхнапряжением общества. Каждая победа на фронте оплачивается сверхурочным трудом в тылу. А если посмотреть на Первую мировую войну с точки зрения военного интенданта, то мы увидим большой бизнес: если скормить солдатам несколько составов тухлой тушенки, то можно построить доходный дом на Васильевском острове.

Тем не менее, говоря о реформах Петра Великого, мы предпочитаем вспоминать только позитивные и полезные последствия. А об издержках, ошибках и порой преступлениях предпочитаем забывать.

Поэтому для нас сегодняшних, живущих в рамках миропорядка по-американски, так важно нащупать идеи миропорядка по-русски для 21-го века. Это очень хорошо видно на примере кризисов власти в России.

Последний кризис власти и рождение нового миропорядка по-русски состоялись в 1917 году. Потому что это была в первую очередь русская революция. Революция была русской не в националистическом смысле крови и почвы, а в имперском смысле – на уровне культуры. Потому что если бы смена власти от диктатуры монархии к диктатуре партии большевиков не базировалась на мировой культуре, то это событие не имело бы исторических последствий. Было много попыток провести социалистический эксперимент на региональном уровне. Где-то это вполне получилось – например, на Кубе. Но Куба – остров, а кубинская культура – периферия испанской имперской культуры. Вот если бы вместо Кубы Фидель Кастро взял власть в Бразилии, то это могло запустить процессы по всей Южной Америке. В политике размер государства имеет ключевое значение.

Поэтому сначала «красные» победили в России и только потом смогли победить на Украине, в Белоруссии, на Кавказе и в Средней Азии. Большевики еще не добили «белых» в России, но они уже рвутся Польшу, Германию, на Ближний Восток. Даже в Персии с 1920 по 1921 год была микроскопическая Персидская советская (Гилянская) республика. Ленин уже пять лет правит в московском Кремле, последний царь давно расстрелян в Екатеринбурге, а гражданская война в Сибири еще идет.

«Красный» проект миропорядка по-русски – пример того, как можно управлять государством в кризисных условиях. И только поэтому Русская революция 1917 года требует изучения и извлечения уроков.

Вторая причина кроется в крайне нездоровой внешнеполитической обстановке, в которой оказались сегодня Россия и ближайшие союзники. Моя первая книга «Два капитала. Как экономика втягивает Россию в войну» посвящена анализу причин и прогнозу возможных последствий Третьей мировой войны, которая уже идет в гибридных формах на Украине и в Сирии. Если вкратце, то расклад сил на карте Евразии таков, что политэкономическая модель России является наиболее слабым элементом в архитектуре глобального капитализма. Сырьевой характер внешней торговли, монополия банковского капитала, спекулятивное кредитование, слаборазвитое производство и переработка, перегруженность чиновного аппарата и дублирование функций, зарегулированность бизнес-процессов, ярко выраженный олигархический лоббизм – все это делает Россию уязвимой для поражения в гибридной мировой войне. Можно проиграть войну, а потом разориться, выплачивая контрибуции. А можно сначала разориться, а потом проиграть войну, потеряв территории, граждан, промышленность, науку и достоинство. Собственно, с Советским Союзом был реализован как раз второй сценарий – сначала разоряем, а потом взимаем контрибуцию. Похоже, что Российскую Федерацию гонят на те же флажки. И главная слабость современной России – как и 100 лет назад, так и в 1991 году – в неэффективном устройстве государства и несправедливой организации общества. Когда 25 лет назад разрушали правящую партию коммунистов, а вместе с ней и СССР, большинство граждан смотрели на эти процессы пустыми глазами обывателей. Никто не бросился защищать СССР, потому что граждане в массе своей были возмущены несправедливостью распределения общественных благ коммунистами. Членам партии – спецпайки, простым гражданам – очереди. У вожаков – бани с комсомолками, а простой рабочий деньги на книжку кладет, потому что вроде и зарплата высокая, а купить нечего. Другой вопрос, что на смену социалистической несправедливости пришла несправедливость капиталистическая.

Для нас сегодня важно то, что против России применяются те же методы борьбы, что применялись против Советского Союза накануне Второй мировой войны и против Российской империи накануне Первой. Ограничение внешней торговли (санкции), военные конфликты на сопредельных территориях (Сербия-1914, Испания-1938, Вьетнам-1968, Афганистан-1979, Украина-2014, Сирия-2015) – признаки подготовительной фазы мировой войны. Учитывая, что Россия, США и Китай обладают ядерным оружием, способным уничтожить планету, Третья мировая война вряд ли перейдет в фазу открытого противостояния. Если же это произойдет, то никакие прогнозы просто не имеют значения, потому что общество может быть отброшено в дикие неофеодальные времена, где корпорации будут играть роль рыцарских орденов, а частные армии начнут продавать свои услуги на онлайн-аукционах.

Итак, Третья мировая война – уже реальность. Россия приняла вызов в тот момент, когда решила прирасти Крымом. Результатом каждой мировой войны является перемещение границ – и Россия, превентивно расширив свои, подала заявку на участие в мировой войне. Крым был гибридной ловушкой сродни разделу Польши в 1939-м – формальный повод для втягивания в передел мира.

Поэтому опыт кризиса государственной власти в России накануне Первой и Второй мировой войн имеет практический смысл. Первый раз Россия не выстояла и рухнула под грузом противоречий. Второй раз Советский Союз не только устоял, но и расширил свое влияние на Китай, Венгрию, Польшу, ГДР, Вьетнам, Болгарию, Румынию и еще два десятка государств в Африке, Южной Америке и на Ближнем Востоке.

Двадцать пять лет назад геополитические амбиции и желание доминировать в мировом масштабе не смогли справиться с внутренними противоречиями вроде дефицита, квартирного вопроса и дешевых автомобилей и шмоток. Наибольший осколок СССР – его формальный наследник Российская Федерация – оказался в не менее сложных условиях, чем Российская империя в 1914-м и Советский Союз в 1941-м. Поэтому опыт ошибок и успехов наших предков накануне мировых войн может и должен быть предметом государственной идеологии. Потому что идеология «стабильности» уже не дает гражданам ответа на основные вызовы времени. В частности, в рамках идеологии «стабильности» нет проекта будущего. Консерватизм хорош в том случае, если сохраняешь лидерские позиции. Если же в нынешней системе координат Россия является ресурсным придатком Нью-Йоркской и Лондонской бирж, где определяются цены на русскую нефть и газ, то консервация такого миропорядка приведет к еще большей колониальной зависимости России.

Поэтому опыт 1917 года может помочь нам увидеть, как установить качественно новый миропорядок, даже формально проиграв в мировой войне. Иногда проще не платить по счетам бездарных предшественников, а учредить новое государство и начать с нуля. Этому нас учит опыт РСФСР, рожденной в горнилах мировой и гражданской войн.

Поэтому хотим мы того или нет, но Россию в начале 21-го века ждет череда потрясений, связанных с испытанием прочности государства. То, что мы называем мировой войной, является не чем иным, как извержением вулкана национальных, гуманитарных, социальных, культурных и деловых противоречий. Каждый участник хочет решить собственные проблемы за счет грабежа проигравших. Так, в 1918 году в разгар Гражданской войны на Дальнем Востоке высаживаются оккупационные войска Японии и США. Пока «красные» и «белые» выясняли между собой, кому принадлежит власть в Москве, японцы и янки уже пытались «отжать» Сибирь и Дальний Восток.

Такова реальность мировых войн. Проигравшую сторону грабят и пускают по миру. Так, по результатам Первой мировой у России отняли Украину, Новороссию, Бессарабию, Тавриду, Белоруссию, Польшу, Финляндию и Прибалтику.

Россия была и остается самым ценным призом. Причем ценностью является не вся Россия, а то, что сегодня называется Сибирским, Уральским и Дальневосточным федеральными округами. Россия ныне, как и 100 лет назад, представляет собой две неравномерно развитые части: густонаселенную и полную противоречий европейскую Россию и малонаселенный и содержащий всю таблицу Менделеева суперрегион Сибирь. Россия интересует наших конкурентов как колония, и никто это особенно не скрывает.

Система государственной власти в Российской Федерации сегодня напоминает систему власти дореволюционной России. Фактически мы имеем дело с автократией в форме суперпрезидентской модели государства. Унитарные методы управления в федеративной стране обеспечиваются силовыми органами, государственными монополиями, лояльной олигархией, федеральным телевидением и культом личности верховного правителя. Все это подается в идеологическом коктейле, состоящем из образов Великой Отечественной, иконы Николая II, ё-мобиля, «вежливых людей», Стаса Пьехи, Дмитрия Киселева, «Единой России», Бориса Акунина, Анатолия Чубайса, «Камеди-клаба» и премьер-министра с айфоном. В центре политической идеи «стабильности» стоит образ авторитетной власти – мудрого, заботливого и трудолюбивого верховного правителя. Вокруг этой центральной фигуры строится вся политическая конфигурация. Интересно, что идентичные модели зародились и развиваются и в России, и в Белоруссии, и в Казахстане. Об этом феномене стремления бывших советских людей к образу сильного повелителя, практически монарха, мы будем говорить отдельно.

Рис. 1а. Разные годы, одинаковые цели. Планы раздела России иностранными интервентами в ходе Гражданской войны 1918–1922 годов

Рис. 1б. Разные годы, одинаковые цели. Планы раздела СССР нацистской Германией в 1941 году