Хранитель понятий

Курьер отвалил. Он теперь переминался чуть в сторонке, ожидая, когда высунувшийся из личного кабинета Понтон чем-нибудь озадачит. Точнее, когда Понтон устанет втаптывать в грязь нерадивого журналиста Алика Худикова:

– Я тебя, в натуре, как учил? – употребляя распальцовку, шел красными пятнами по роже Понтон. – Мне приторные карамельки от пресс-секретарей на фиг не нужны. Это не интервьюха, а липкий сиропчик! Ты с их коммерческим замом общался?!

– Говорили, – почти захныкал Худиков.

– …Концерн «Колибри» готовится открыть в Петербурге завод по переработке овощей. Основной продукцией предприятия станут консервированные мясо-овощные смеси для детского питания…

– А какой процент на рынке серой растаможки – спрашивал? А кого из конкурентов они больше всего дрейфят? А сколько составляет месячный рекламный бюджет?! – Понтон ярился не на шутку даже не из-за бестолкового текста. Фортуна повернулась раком, папа объявил боевую готовность, и директор «Горячего факта» уже вторые сутки колбасился без сна. Сейчас бы в масть бодрых колес с прицепом или косяк, на худой конец, но Понтон дач папе клятвенное слово, что отныне наркоту ни-ни. Иначе бы папа ни за что не воткнул бы Понтона руководить этой конторой.

– Да я все это спрашивал. Ответ один – коммерческая тайна, – на глазах усыхал в размерах автор.

– Ну ладно. Эту туфту можешь засунуть себе в грызло! – некультурно выразился Понтон и оборвал вздрючку, заметив, что новичок ошивается без дела.

Счастливый, что так легко отделался, Худиков рассеялся в воздухе. Курьер тут же подступил к директору агентства на почтительную дистанцию:

– Антон Павлович, мне теперь куда?

– Ты… – Снизивший обороты Понтон явно пошевелил извилинами, вроде бы вспоминая имя новичка. – Толик, дуй-ка в компьютерный. Получи свежую сводку по столице.

По мнению Зинки, Антон Павлович был еще вполне. Возраст до тридцатника. Очки дорогущие на носу. Правда, свеженаеденное брюхо поясной ремень еле держит. Зато всегда прикинут, и денег куры не клюют. Жаль, подолгу торчит в компьютерном центре, наверное, какая-то мымра уже запустила коготки. Эх, закружила бы Зинаида Понтона по ночным танцполам, споткнись он хоть на секундочку об ее косметику взглядом.

Но Антон Павлович, в задумчивости прилипнув очками к спине курьера, так и остался стоять столбом. Пока курьер не свалил из зала.

Вообще-то мало кто в фирме знал, что курьеры здесь зашибали до штуки долларов в месяц. За то, что их тщательно обнюхивала родственная структура – охранная фирма «Эфес», и за особую осведомленность в делах непростого агентства «Горячий факт». Например, входить в компьютерный центр здесь позволялось только Понтону, курьерам и самим труженикам центра. А под «сводкой по столице» подразумевалась информация, ежедневно черпаемая с хакерской борзостью с закрытых сетей весьма обидчивых организаций типа ГУВД, налоговых инспекции и полиции и так далее.

Покинув общий зал, курьер Толик не сразу бросился выполнять приказ. В безлюдной курилке он помыкался у зеркала, добиваясь от отражения окончательной серости, и это давалось со скрипом. Потому что собственным глазам очень трудно приказать похоронить притаившийся на дне стальной отблеск. Но иначе нельзя. Иначе сладится новичок за пару деньков, рядовые сотрудники и вычислят.

Зинка вышла тяпнуть порцайку никотина и испугалась, что новенький снова станет клеиться. Но – ничего подобного. Курьер уже шел мимо коридорных окон, за которыми нахлестывал то ли дождь, то ли снег. Подгреб к железной двери без номера и расплющил кнопку звонка. На него бдительно обратили внимание в телекамеру и открыли.

В тесном зальчике было очень жарко из-за пыхтящих компьютеров. Здесь гробили здоровье три сотрудника. Двое – Мишаня и Александр Иванович – честно грузили по заказчикам и паутине открытую сводку информагентства и старательно никуда не совали нос. Третий – Женя – сидел, отгороженный стеной техники, чтоб ни-ни, и задача его была – собирать и сортировать приходящую от разбросанных по городу или даже по миру взломщиков более конфиденциальную информацию. Торговлей которой и жил «Горячий факт».

– Евгений Ароныч, я к вам за «столичной», форма «Ижица», – доложился курьер.

Ответом было молчание, но через пять секунд из принтака полезли заполненные тайнами страницы. С первой по десятую. Курьер, пряча жадный интерес, сгреб их и покинул нелюбезные стены.

Однако он не поспешил с бумагами к официальному начальству, а завернул направо в курьерскую. Типа, комнату ожидания. О курьерах в агентстве заботились, как Максим Горький о Беломорканале, и курьерская – тому подтверждение. Несколько пухлых кресел, в которых даже прикемарить вольготно. Недешевый телек – «сонька-тринитрон», опять же «пентиумы», если есть желание.

Толян плюхнулся в кресло и стал, пока никого нет, воровато листать сводку. Требовалась она не Антону Павловичу, а персонально неприметному курьеру Толяну. Причем именно литерная форма «Ижица», что значит – «Пикирующие фирмы».

Вообще-то свой тоннарь зелеными курьеры в «Горячем факте» рубили не за красивые глазки. Под курьерскими погонами фирма маскировала аналитиков, которых неделю назад было трое, а теперь, в связи с особой обстановкой, стало четверо. А под понятием «пикирующие фирмы» на местной фене подразумевались конторы, попавшие со знаком минус в разработку госструктур: налоговиков, ментов, антимонопольщиков и так далее.

Толик не стал заморачиваться, что там происходит с фирмами на букву «А» (хотя в другой бы раз…), а сразу добрался до «В». И вот уже первая детская неожиданность:

«ВЕНКОМ-КАПИТАЛ. ИНВЕСТИЦИОННЫЙ ФОНД. В Регистрационную палату СПб от консалтинговой фирмы ООО „Зелько» поступили документы на регистрацию фирменного знака „Венком-капитал» по тридцати четырем пунктам… Сообщил Игорь Мамедов».

Пакостный прикол заключатся в том, что «Венком-капитал» принадлежал Сергею Шрамову больше года. Вот только фирменный знак фонда своевременно поленились зарегистрировать. И если кто-то теперь это делает, значит, пытается увести раскрученную торговую марку вместе с клиентурой.

Невольно пробежав постороннее: «ВИОЛА. Антимонопольный комитет СПб запросил у компании, представляющей на петербургском рынке продукцию „Виола», документы, подтверждающие, что „Маслице «Виола»" по своему составу входит в продуктовую группу пищевых масел, а не является суррогатом…», палец курьера пополз далее вниз по странице.

И вот еще одна горькая неприятность: «ВИРШЕВСКИЙ НЕФТЕПЕРЕРАБАТЫВАЮЩИЙ КОМБИНАТ. ЗАО. Компания „Густав» подала иск в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области с просьбой признать недействительными результаты решения учредительного собрания акционеров от такого-то такого-то о переуступке учредительных долей… Источник Игорь Васипов».

А это вообще полное пиковое западно. Кто-то норовит отныкать принадлежащий Сергею Шрамову нефтекомбинат. Круто лютые враги взялись за Сергея Шрамова.

В обоих занозных случаях – про фонд и нефть – в подписях фигурировало имя «Игорь». Фамилия высасывалась из пальца и роли не играла, имя же «Игорь» значило, что информация напрямую вычерпнута из рабочих файлов соответствующих структур. Про фонд – из компьютерной сети Регистрационной палаты. Про нефть – из Арбитражного суда. Такая вот, блин, жуткая конспирация. А все это значило, что вотчину, куда входили и «Венком», и «Виршевский» и еще немало фирм, заштормило девятым валом. На вотчину начато наступление по всем фронтам.

По уютному кабинету поплыл зудящий звук, вроде комариного писка. Это охранник на дверях первого этажа успел подать сигнал тревоги. Курьеру Толику этот сигнал был по барабану. Но очень конкретно касался Сергея Шрамова, на собственной поляне закосившего под неприметную шестерку Толика.

И хотя у Сереги оставалось времени очень в обрез, он еще дорыл сводку до буквы «Г». Увы, информагентство «Горячий факт» в ближайших обидных планах силовых структур не мытарилось. То есть или наезд происходил непланово[1 - У каждой контролирующей организации есть плановые рейды и неплановые. Плановые зачастую проводятся в рамках каких-либо операций. Например «Акциз», «Невод», «Металл». Неплановые – по наводкам «из оперативных источников».], или не силовики, а урки сейчас, подвинув секьюрити, штурмовали входную броню. Крепко лютые враги взялись за Сергея Шрамова.

Врубив тут же услужливо очнувшийся, похожий на батарею центрального отопления, «крокодил»[2 - Прибор для уничтожения документов путем разрезки их на тончайшие полоски.], Шрам стопкой закормил в механическую пасть крамольные бумаги и ринулся долой. Как бумаги превращаются в лапшу, любоваться уже не было времени.

По не менее древним, чем Ветхий Завет, закидонам конспирации главное в любом лежбище – сколько оно имеет выходов. Взяв в руки ноги, Шрам понесся туда, где именно на такой аварийный случай была замайстрячена шухерная дыра.

От курьерской комнаты и далее, все остальное правое крыло застыло под гнетом начатого и спецом не завершенного ремонта. И здесь, в конце неосвещенного коридоpa серела дверь лифтовой шахты. Лифт не работал целый миллениум, но дверь открывалась без проблем, а вниз по шахте неизвестный умелец впендюрил скобы. И еще здесь, для совсем уж особо одаренных, как бы невзначай в потолок, а точнее – в пожарный люк – упиралась железная лесенка.

По-паучьи проворно перещупав горизонтально приваренные арматурины, Сергей с натугой откинул люк и, подняв облако густой серой пыли, оказался уже на чердаке. А через кривое окошко, чихая, выкатился на громыхающую крышу.

Подошвы, смакуя риск, скользили по мокрому бурому кровельному железу. Снег пополам с дождем пригоршнями хлестал по роже. Студеный ветер ввинчивался под скромненький невзрачный пиджачок, осатанело трепал галстук-дешевку.

А в это время внизу, с противоположной стороны здания, ко входу в чахлый магазин «Стекло, фарфор, фаянс» подкатил темно-зеленый фургон с красивой надписью на борту «Ленинградский фарфоровый завод». Надежно загородив дверь магазинчика, «газон» остановился. Из сухого нутра фургона в лужи спрыгнули три мужичка, куртки с капюшонами на бровях, и направились прямиком за дверь. Последний притормозил на входе и нагло развернул табличку стороной «Закрыто» наружу.

Два первых клиента в этот торжественный момент заряжали скучающему продавцу в харю из баллончиков две струи паралитика. Замешкавшийся на входе обогнал своих и скрылся во внутренних помещениях, сжимая в руке уже не баллончик, а полновесный ТТ. Круто лютые враги взялись за Сергея Шрамова.

Двое громил-коллег тоже не остались в торговом зале. Подобрав отключившегося продавца за руки и йоги, они поволокли тело головой вперед вслед за своим коллегой. А из фургона в лужи уже выпрыгивала следующая пара специалистов. Эти по очереди стали вносить в магазинчик нелепые вещи: приземистый журнальный столик и оставили его строго по центру и рядом – дачное кресло-качалку. Принесли поднос с непочатым пузырем виски «Белая кобыла» и ведерком льда (один отлучился и выбрал на витрине комплект художественных стаканов). Поднос с в натуре живым дремлющим ангорским котом пришлось прикрывать зонтом, хотя коту, кажется, все было по фиг.

Оба подноса были водружены на журнальный столик, а лакеи в капюшонах на бровях, изготовив из-за пазух стволы с загодя навернутыми глушаками, заняли позиции по углам торгового зала. И настолько слились с заполненными тарелками, фужерами и статуэтками полками, что сквозь витрину стали с улицы неразличимы. И из салона припарковавшегося на противоположной стороне просторного «девятьсот шестидесятого» «вольвешника» тоже.

Комфортно раскинувший грабельки на заднем сиденье этой навороченной тачки и будто сухонький старичок медитировал. Из стопорнувшей чуть впереди «мазды» выкарабкался атлет, распял над теменем зонт и галантно подчапал к «вольвешнику» с нескрываемым намерением спасти старичка от непогоды, когда тот соизволит прошлепать по лужам в магазинчик.

Сцена была подготовлена в лучших традициях Вензеля. Этот старый хрыч очень любил вот так шугануть нужную личность и дожидаться ее в засаде. Причем Вензель появится на сцене только тогда, когда ошалевшая личность зависнет под прицелами. А Вензель усядется в кресло-качалку, прихлебнет виски, приголубит кота и начнет из личности вить веревки. В данном конкретном случае из Шрама. Потому как проведал Вензель, что шахта лифта контачит со складом магазина «Стекло, фарфор, фаянс», а сам магазин неприметно принадлежит одному из Щрамовых людей.

Атлет уже потянулся к дверце «вольво», уже открыл…

Но вдруг (и откуда только возник?) в противоположную дверцу ввалился Сергей Шрамов. Одновременно, в единый миг, на одном дыхании защелкнул стопор дверцы со своей стороны, захлопнул и защелкнул дверцу со стороны старичка. При этом чуть не придушив дряхленького своей массой. И хрипло посоветовал заерзавшему водиле:

– Не рыпаться! Ну?!

Шоферюга медленно и осторожно вернул челюсть в исходное. А снаружи, бросив зонт, бесновался и беспонтово дергал за ручки промокающий атлет.

– Не рыпайся. – Старикашка согласился с рекомендацией шоферу.

– Поезжай вперед. Ну?! – велел Шрам и, запустив в щель меж креслами пятерню, вернул ее вооруженной трофейной «береттой».

Тут уж и пляшущий снаружи атлет присмирел.

– Слышал, что этот мальчик говорит? Слушайся его. Пока, – нажал на последнее слово старичок.

«Вольвешник» плавно тронулся с места.