Декадэнс

рук, во имя которых я предал свою свободу.

моя платина, моя плавкая белая платина,
мое святилище,
и я,
запятнанный запятыми твоего плача,
за каждую расплачусь в чистилище,
где сам – бесконечно бескомпромиссный палач,

и пока ты есть – я не верю ни единому из заветов:
да пропади они пропадом, пропади,
потому что любовь —
это губы к губам и за спинами по пистолету,
но я первый крикну тебе «пли!».

моя платина, моя плавкая, девственно-белая,
да святится лик твой, иконописно суров.
в исступлении обнимаю твои колени.
и ныне и присно,
и во веки веков.

    11.11.22
    14:29

герой нашего времени

вот есть ты – герой нашего смутного времени,
уродился «там-то, тогда-то», как все мы —
водянка на теле Земли.
засунь-ка подальше свои никому не нужные мнения —
или высказывай дома под златость воблы
и «Балтику номер три».

в метро тыкаешь в смарт,
как вроде и ты после диплома, фон,
чтобы никто не заметил, как тебе,
не-такому-как-все, грустно.
за окном панельный ноябрьский слякотный фон,
ты включаешь летсплей на ютубе и хлебаешь кислые щи
с капустой.

и как будто бы всё хорошо, но жизнь – ни рыба, ни мясо,
которые в Рождество опрокинешь в ротовую полость.
а на сальный вопрос о делах на застолье
выпалишь «потихоньку» сразу,
ведь отсутствие новостей —
тоже вполне неплохая новость.

а ещё нужно для ОСАГО найти страховщика
и записаться на анбоксинг черепной коробки,
ведь детские травмы так же традиционны,
как русская безотцовщина
или нетронутые в бабушкином трюмо
хрустальные пыльные стопки.

на ужин ты уничтожаешь последнюю пачку гречи,
веря в синдром ототложенной жизни
как страдающий геморроем верит в ректальные свечи,
как родители – в сказки о построении коммунизма.

ты засыпаешь, и снится тебе личико сына того чеченца,
и счастливая мама, и конфетное новогоднее ассорти.
и снится тебе недоношенная синева младенцев,
которых не можешь (даже если хотел бы) спасти.

    15.11.22
    13:00

остров крым

?
я врастаю в автобусного пассажира,
пока машина мешает жир соленого снега.
я врастаю в него. в злобной неге грезятся горы Крыма,
жадная глотка моря и божье небесное веко.

бог сидит, свесив артритные тонкие ноги,
на российской пелевинской Фудзи,
палит, как поэты пишут стихи
и айтишники сочиняют проги,
мочит икры в ледяном черноморском джакузи.

промокшие пятки меня автобусной упираются в кресло.
а я сижу на коленях у Бога, как у детсадовского Мороза.
вокруг меня мечутся серафимы, канючя,
чтоб скорей уступила место,
я упрямо сижу на Его коленях и громко молчу вопросы:

«смешной ведь у нас ситком? как Тебе наш сериал?
оценил на десятку в Иви жизнь нашу грешную, Боже?
забавно тебе наблюдать, как кто-то кого-то убил,
кто-то кого-то влюбил, кто-то кому-то дал?
твой ли это закадровый хохот?
достаточно ли натуральны рожи?»

кондуктор ор?т про проезд. мимо хрипит хрущёвка.
я закрываю глаза. мне людское до тошноты постыло.
«метро „Комендантский проспект“, конечная остановка».

я виево поднимаю веки. смотрю наверх.