Ведьмин экзамен

– Видимо, что-то сдохло, – грустно ответила, вороша платья.

– Зелья что ли разлились? – сунула мордочку в чемодан жаба и скривилась, – Теперь и одежда вся пропахнет.

– Уже, – я вытащила свой любимый рабочий сарафан, на котором расплывались непонятные пятна.

– Ох, Забав, – Василиса перескочила на кровать и удобно устроилась на подушке, – Проклял тебя, что ли, кто-то?..

– Я бы почувствовала, – сморщив нос, достала бумажный сверток лиховой посылки, из которого тут же на пол полилась зеленая жижа.

– Фу, – отвернулась Васька, – Унеси это отсюда!

И пока я бегала до купальни, застирывая холодной водой одежду, пока выкидывала напрочь испорченные вещи, пока намывалась сама, на улице успело окончательно стемнеть. Свечей я, конечно, у Бакуни не попросила. Свечи стоили денег, а у меня с ними пока не сложилось.

– Вот, – положила на стол тщательно завернутый куль, и жабка заинтересованно подняла голову.

– Это что?

– Это от Овинника, только он у нас такой дотошный, чтобы упаковать все в несколько слоев.

– Ну так открывай, – потерла жаба лапками, – Поди-ка что-то съедобное.

–Не знаю – не знаю, – засомневалась, – А вдруг туда жижа попала? У меня теперь долго в носу этот запах стоять будет. Кажется, я и сама теперь пахну чем-то…

– Не переживай, – Вася забралась на стол и стала разворачивать подарок. – Тебе не кажется.

Я вздохнула, встала и подошла к окну.

– Ты бы не ходила тут, – оторвалась от своего дела Васька, – Так запах становится сильнее. Постой на месте, будь другом.

Я обхватила себя руками и посмотрела на башню Ковена. Где-то там сейчас молодые ведьмочки-первогодки готовились к учебе, разбирали свои зелья, пробовали первый раз кого-нибудь проклясть. Магов, опять же, доводили…

– Ага! – воскликнула жабка, и я вздрогнула, – Пряники! Так и знала! И все целы!

– Подожди! – повернулась к ней, – Не ешь!

– А фто? – замерла она с откусанным куском во рту, и тут же снова принялась жевать, – Да тофно не пропали! Фто я, не отличу фто ли?

– Может, мы их продадим? – наклонила я голову, – Они ж обережные! Подумай только…

– Угу, свою долю можешь продать, – кивнула жаба, подгребая себе большую часть.

– Ну, знаешь, – обиделась я и села рядом, отчего Васька скривилась и немного отодвинулась, – Давай сюда!

Я откинулась на стену, покрутила в руках румяный пряничек и откусила. Действительно, хорошие, Овинник других и не делает. Закинула его в рот и за другим потянулась.

В груди зачесалось, и я передернула плечами. Печать заживала плохо, нужно было приложить к ней какой-нибудь травяной компресс. Уж на это-то моих умений точно хватало.

– Сходи вниз, принеси попить, – махнула мне Васька лапой.

Я подняла бровь:

– Если ты отчего-то решила, что я теперь у тебя на побегушках, то ты глубоко…

И тут в грудь будто что-то ударило с размаху – я взвыла и повалилась с кровати на пол.

– Э-эй, – заволновалась жаба, соскакивая следом, – Я же пошутила! Ты чего?

– Ы-ы-ы, – захрипела я, обхватив себя руками.

Сила внутри будто взбунтовалась! Она надувалась, растягивая кожу, и не могла прорваться сквозь печать.

– Пря…ник… – выдохнула я, сообразив, что вызвало это приступ.

Но жаба поняла по-своему. Она метнулась к столу, схватила недоеденный кусок, а потом засунула его мне в открытый рот, придержав челюсть, чтоб я точно проглотила.

– Ты! – выпучила я глаза, – А-а-а…

Кажется, вот так мне и придет самый настоящий конец, отнюдь даже не такой, о котором мечталось!

– Ой, снова завоняло, – пожаловалась Вася, оглядываясь по сторонам, – И что-то потемнело, видишь?

– Ни..чего я… не…вижу, – выдохнула, переворачиваясь на живот и утыкаясь в деревянный пол лицом. Но вот запах, тот самый запах тухлых яиц, а не сгнивших лягушачьих лап, я отчетливо уловила и напряглась.

Боль нарастала волнами, и когда я решила, что сейчас самое время отключиться, что-то громко хлопнуло внутри, и все прекратилось.

– Х-х-х, – выдохнула, зажмурившись и ощупывая себя руками.

Судя по всему, меня должно было разорвать на несколько частей, и глаза открывать было страшно.

– Забав, – жалобно прошептала Василиса, – А что это? А? Забав?

– Где? – прохрипела я, радуясь тому, что руки еще были приделаны к туловищу.

– В углу. – Еще тише сказала жаба и замолчала.

Я подняла голову и ничего не увидела. Совсем.

– Вась, – позвала, – Я ослепла?

– Не, – ткнулась мне в лицо жаба, – Поморгай, привыкнешь.

Она чавкнула над ухом, и я вздрогнула.

– Ты там ешь что ли?

– Я когда нервничаю, всегда ем, – прожевав, ответила она, – Ну? Видишь?

Глаза постепенно привыкали к странной темноте, и я, подтянувшись на руках, села, прижав к себе Василису.