Пчела в цвете граната

– Водителем.

– Ты-ы водителем?

Заря, словно оскорбившись, перестала есть. Опёршись спиной о стену, положила перед собой вилку и, разглядывая Асю прямым, немигающим взглядом, сказала:

– Не знала, что туда можно устроиться, – покачала головой и строгим голосом добавила: – Завтра же переведусь.

Ася удивилась. Уже знала, что устроиться водителем на погрузчик – не такая уж сложная проблема, хотя со стороны выглядело, будто её туда устроили по великому блату…

Пока закипал чайник, в кухню завалились гости. Хаотично двигались и громко разговаривали, скользили по Асе прохладными взглядами, будто бы не замечали. Гость в тёмно-синем костюме, со стрижкой-ёжиком, краснея от натуги, надувал шарик и бесцеремонно пялился на Зарю. Когда шар образовался, протянул Заре катушку ниток. Она завязывала и смеялась в голос: подняла такой шум, что стало понятно – пытается произвести на него впечатление.

То и дело – под хруст разбросанных по кухне газет – появлялась невеста, говорила, спрашивала, уносилась, и глаза её были пропитаны то бесформенной тревогой, то бездонным золотисто-голубым счастьем. Создавалось ощущение, что она сама не понимает, где находится – во сне или наяву. И не знает, что делать – заснуть или проснуться, остановиться или бежать, хотя точно знает, что всё равно уже ничего не успеет и не изменит.

– Пошли отсюда, – заметив скованность Аси, потянула за руку Заря. – Эта лихорадка надолго. Сейчас невесту будут выкупать.

– Ты разве не пойдёшь?

– Не-а, надоело, – ответила не слишком убедительно. – Не могу же я так. Надо переодеться, накраситься, а в комнату не ступить. Да и поздно. Жених уже пришёл.

Стоило это произнести, как дверь открылась и будто зажёгся свет. Прихожая, кухня, комната начали стремительно наполняться счастливыми распаренными лицами – светлее и светлее с каждой секундой. Народ гудел, как караван перелётных птиц в небе. Хрупкая мордочка жениха ярко заострилась на фоне переживаний и растерянности. По мутному взгляду было понятно, что не выспался. Да и спал ли вообще?!

– Давай сюда… здесь тише… наш товар – ваш купец, чё такой хмурной… позолоти ручку, – легко звучали безбашенные голоса друзей, гостей, подруг.

Жених при виде невесты оцепенел от счастья: она – его, до самой крошечной клеточки, до россыпи веснушек. Невеста скромно улыбалась, тупила глазки, но всё видела. Вспотевшие кудри забавно липли ко лбу, уголки губ сжаты, чтобы не выдать страсть и восторг от происходящего. Вся комната была переполнена той силой, которая нарушает законы природы, заставляет жить инаковостью, вопреки – соединяя удивление, счастье и отчаяние в немыслимый коктейль…

Ася с Зарёй совсем немного не успели дойти до кинотеатра, как хлынул ливень: потоки воды трепали макушки деревьев, косо хлестали по домам, дорогам, тротуарам. Люди бежали, прятались под деревьями, под козырьками остановок. Ветер рвал зонты, газеты, портфели, которыми люди пытались закрыться.

Заря взлетела по ступеням вверх к портику кинотеатра «Батыр» и там стала выглядывать Асю, которая бежала вдоль дороги и пыталась догнать босоножку. Оторванный ремешок тащился следом, отчего босоножка напоминала мелкую болонку на поводке. Догнать обувку оказалось сложно, навстречу к кинотеатру бежали люди, так что Асе приходилось лавировать в толпе, поворачивать налево, направо, отступать, дожидаться. Огромные мрачные тучи наступали, порыв ветра возникал в самых неожиданных местах и обрушивал на людей дождь с какой-то зловещей силой, что приводило их в отчаяние и трепет.

Удивительно, но получилось купить билеты. Когда толкнули стеклянную дверь в фойе кинотеатра, из затухающего ливня они попали в бетонную тишину, оклеенную афишами: обманные томные взгляды киноактрис, дама с болонкой на фоне чёрного моря, величественно восседавшая на коне фигура короля в мехах и драгоценностях…

Фильм оказался неинтересным и тягомотным до уныния. Время шло, Ася ждала, что вот-вот наступит развязка, все друг друга полюбят или, наоборот, поубивают. На экране происходило нечто настолько непонятное, что Ася дёргала плечами, сдерживала желание заскулить. Вокруг смеялись, вдохновлялись диалогами героев, а Ася тупила и переживала, что не посмотрела даже, как называется фильм.

– Заря, – позвала тихо в темноту, – что за фильм?

– Без понятия.

Со всех сторон завертелись головы. Сзади зашипели, зашикали странные невыразительные голоса.

Не хватило духа уточнить. Какая, в принципе, разница?

Мокрая ткань платья из искусственного шёлка холодила кожу и помогала основательно замёрзнуть, по ногам сквозило, сиденья казались неудобными и вонючими. Ася шевелила пальцами ног, совала руки в карманы, чтобы согреться. Через какое-то время, поняв, что окончательно окоченела, попыталась выйти из зала. Заря удержала за подол.

– Куда? Скоро кончится.

Ася с трудом дождалась конца фильма и поскорее вылетела из зала.

– Нудятина, – Заря обернулась к Асе через плечо. – Поэтому и билеты были. Сколько времени? Надо ещё переодеться.

– Заря, можно я не пойду? Я там никого не знаю.

– Вот и познакомишься, – Заря толкнула дверь с табличкой «Выход» у Аси за спиной. – Тебе понравился фильм?

– Неправда всё. Не люблю. Целовались, целовались, и на тебе – «Милый, я беременна!». Как будто не знала, что от поцелуев беременеют!

Ася заметила, как Заря посмотрела на неё поражённо, её веснушки постепенно стали увеличиваться до багровых овалов на щеках, ноздри раздулись и на переносице появилась глубокая складка. Вдруг Ася увидела перед собой совершенно незнакомого человека. Из светло-голубой, яркой звёздочки Заря превратилась в диковатого, с потухшим взглядом кролика перед ядовитой коброй.

– Заря! – позвала Ася.

– Ты шутишь? – спросила она, опомнившись. – Реально думаешь, что дети появляются от поцелуев?

Чтобы собраться с духом, Ася вдохнула-выдохнула и с лихорадочным волнением в груди выпалила:

– Нет, конечно! Я пошутила.

Время приближалось к пяти вечера, и в комнате общежития царил бардак, стол был сдвинут к балконным дверям, все стулья были унесены, повсюду лениво покачивались уставшие, обмякшие воздушные шары, под кроватями валялось несколько жёлтых монеток, растоптанный чак-чак. Ася приготовилась укутаться в одеяло, и тут неожиданно появились двое. Заря им жутко обрадовалась.

– Это Гера, это Володя. Гера твой, Володя мой.

Судя по тому, как Гера скуксился при виде Аси, жавшейся под одеялом, Заря решение тут же поменяла.

– Володя твой, Гера мой, – исправилась она.

Ася густо покраснела. Не потому, что не понравился Володя, а от самой патовой ситуации.

Володя держался нагло, двигался по-спортивному крепко и твёрдо.

– Как зовут? – присел Володя на край Асиной кровати.

– Ася её зовут, – моментально отреагировала Заря. – Я вам там на кухне чай приготовила, а мы здесь переоденемся.

Платье, которое Заря заставила Асю надеть, было голубым, с густыми розовыми цветами, с тонким поясом, подчёркивающим талию. От ткани несло нафталином, холодной сыростью. Ася не привыкла к чужим вещам. Иногда надевала мамину кофту или блузку, и то дома, пока никто не видел. Дома у неё осталось такое же платье с крылышками, мама купила в прошлом году на день рождения, правда, за зиму оно стало коротковатым, но сейчас бы сгодилось, если бы Ася так стремительно не сорвалась и не рванула в Челны. Сарафан и ночнушку на время дала Юля, пока своё не привезёт из Губахи.

Володя оказался добрым мастером. Из разогнутой канцелярской скрепки выковал что-то вроде гвоздя и скрепил им ремешок на босоножке. Получилось здорово.

О свадьбах Ася имела смутные представления. Увидев толпу людей за огромным праздничным столом, она растерялась. Заря же, наоборот, осмотрелась, вклинилась меж двух людей на скамейке, втиснула туда Асю. Люди моментально сомкнулись и зажали Асю в тиски. Сосед справа поправил очки, всмотрелся и, заподозрив в ней малолетку, интеллигентно с ней поговорил, обеспечил тарелкой, вилкой и забыл о ней напрочь. Второй сосед ни разу к Асе не обернулся: он был занят пышногрудой яркой блондинкой, всеми своими манерами игравшей роль дворянки из девятнадцатого века.

Ася подозревала, что ей будет жутко тоскливо на этой шумной свадьбе, но надеялась на Зарю. Она искала её в толпе. Пару раз Заря сама наваливалась на Асю сзади, громко интересовалась делами и тут же, заразительно хохоча, пропадала.

Так или иначе, отсидев пару часов, Ася основательно объелась, даже завернула в газету кусок недоеденного гуся, золотистого чак-чака и вытянула своё тело из тисков, почти не освободив соседям места. Они даже не заметили, что она пропала, разве что дышать им стало легче. Помахала Заре, сбежала с пятого этажа дома, где проходила свадьба.

Ася лежала на кровати, а на соседней тумбочке тикал чужой будильник. Между ними на спинке кровати висело платье, и по стене бегали тени от фар проезжающих машин.

Стало трудно дышать. Ася откинула одеяло и поняла, что уже наступило утро. Зазвонил будильник, словно первый взрослый звонок её новой жизни.

Глава 5

В целом бригада оказалась к Асе добра, но та вечно терялась в неловких церемонных разговорах, отчего становилась мишенью для подколов. Скоро выяснилось, что, пока она должна была ходить в ученицах, образцовая чистота в цехе ложилась на её плечи. «Метёлки здесь… ветошь тут… контейнеры для мусора там…» – проводил инструктаж мастер. Что было самым неприятным, так это то, что Ася должна не только подметать и выбрасывать мусор, но и вытирать ветошью масляные пятна, натёкшие из-под погрузчиков. Попыталась сопротивляться – мастер налился тёмно-багровым цветом и понятно объяснил, что здесь не детский сад и нянек нет. Ася посыл усвоила и поплелась к контейнеру с ветошью. Комки из лоскутов, ниток, обрезков воняли кислотой и плесенью. Ася пыхтела, елозила ветошью по полу. Перепачкалась с ног до головы в первой же лужице. Пропитанный маслом тяжёлый ком использованной ветоши приходилось тащить через весь цех. Но потом она приспособилась выбрасывать ветошь в ближний контейнер.