Его сестра рассмеялась:
– Когда ты увидишь, что я тебе подарю, твои иллюзии навсегда рухнут.
– Поживем – увидим, – весело ответил Ник.
Доун ухмыльнулась, прикрыла телефонную трубку рукой и посмотрела на Аманду:
– Мой брат не верит, что ты разрушишь его иллюзии.
Аманда заправила за ухо прядь светло-золотистых волос.
– Что ж, мне придется доказать его неправоту. – Она подумала, что довольно глупо, когда умная, хорошо образованная двадцатипятилетняя женщина дрожит от предвкушения стать подарком шейху на день его рождения.
Глава 2
Аманда нервно сглотнула, когда Доун закончила телефонный разговор.
– Ну, вот и все. – Доун улыбнулась. – Начало положено.
– Ага. – Аманда тоже улыбнулась, хотя ее губы прилипли к зубам. – Начало катастрофы.
– Не глупи. Ники наверняка откажется, когда поймет, что я просила тебя переделать его пентхаус. Он порычит, будет угрожать казнью… – Доун подняла брови, увидев выражение лица Аманды. – Я шучу!
– Да, ну, я не так в этом уверена. – Аманда сжала руки и вздрогнула, несмотря на жаркий летний полдень. – Я ведь уже виделась с твоим братом, помнишь?
Доун скривилась:
– Это совсем другое. Тебе было девятнадцать?
– Восемнадцать.
– Хорошо.
– Хорошо что?
– Ну, ты не общалась с ним лицом к лицу, – нетерпеливо сказала Доун. – Ты была просто ребенком.
– Я была твоей соседкой по комнате в университете. – Аманда прикусила нижнюю губу. – Известной как американка без моральных принципов.
Доун ухмыльнулась:
– Он действительно так тебя назвал?
– Сейчас это кажется смешным, но если бы ты была там…
– Я знаю, что ты чувствовала. – Доун посерьезнела. – После того, как он вытащил меня из кабинета декана, я решила, что он отправит меня домой и запрет на женской половине дома до конца жизни.
– Если твой брат запомнил меня…
– Если он тебя узнает, я скажу ему, что он ошибся. Ой, не волнуйся. Это было посреди ночи. На тебе не было ни капли макияжа, длинные волосы закрывали твое лицо. Слушай, если Ники на кого-нибудь и рассердится за это, то только на меня.
– Я знаю. Но…
Аманде никогда не забыть свою первую и единственную встречу с Николасом аль-Рашидом.
Доун рассказывала ей о нем. Аманда читала о нем. Таблоиды любили шейха за невероятную внешность, деньги, власть и любовниц.
В то время Аманда обычно не читала такие газеты и журналы. Она изучала английский язык, писала и читала стихи, не понятные никому, кроме специалистов по английскому языку, хотя она уже начинала задумываться о том, чтобы сменить специальность и стать дизайнером-архитектором.
Как бы то ни было, таблоиды мало ее интересовали. И все же она покупала их на кассе супермаркета всякий раз, когда видела фотографию брата Доун на первой полосе.
Доун считала его чудесным.
– Ники такой милый, – всегда говорила она. – Не могу дождаться встречи с ним.
И вот однажды Аманда с ним столкнулась.
Это была за неделю до окончания первого курса в университете. Доун собиралась на студенческую вечеринку. Она упрашивала Аманду пойти вместе с ней, но на следующее утро Аманда сдавала экзамен по дизайну эпохи Возрождения, поэтому осталась в комнате общежития, которую они делили вместе с Доун.
К сожалению, Доун напилась. В итоге в два часа ночи она забралась на колокольню с пятью однокурсниками, и все они решили бить в колокол.
Полиция кампуса арестовала Доун и парней, затащила их в офис службы безопасности и позвонила их семьям.
Аманда об этом не знала. Она залезла в кровать, накрылась с головой одеялом и уснула за полночь.
Через несколько часов она проснулась от ударов кулаком по двери ее комнаты в общежитии. Она вскочила с постели, ее сердце бешено колотилось, включила прикроватную лампу и отвела волосы с глаз.
– Кто там?
– Открой! – потребовал мужской голос.
Аманде показалось, что она смотрит фильм ужасов. Когда дверь распахнулась, она увидела верзилу в джинсах и белой футболке.
– Я Николас аль-Рашид, – прорычал он. – Где моя сестра?
Шейх прошел в комнату, схватил Аманду за перед ее большеразмерной футболки и подтащил к себе.
– Я задал тебе вопрос, женщина: где моя сестра?
По сей день Аманде не по себе от того, что в тот момент страх почти парализовал ее. Она могла только съежиться и заикаться, вместо того чтобы врезать нахалу по физиономии кулаком.
Но ей было всего восемнадцать лет, она выросла в защищенном мире эксклюзивных школ-интернатов и летних лагерей. А мужчина напротив нее был огромным, разъяренным и устрашающим.
Пару раз сглотнув, она ответила, что не знает, где Доун.
– Ты не знаешь? – насмешливо спросил он и притянул ее к себе снова. Аманда почти прижалась носом к его груди. – Ты не знаешь?
– Доун… вышла.