Жар небес

– А что еще ты здесь делал, кроме того, что пил украденное у меня спиртное?

– Домашнюю работу. – Он щелкнул пальцем по лежащей на столе папке.

Шейла опустилась в кресло, с которого он только что встал. Кожаная обивка еще хранила тепло его тела. Оно приятно охватило ее бедра и ягодицы. Захотелось даже поерзать на месте, чтобы полнее ощутить его. Она с трудом подавила это желание.

– Эндикот, – прочитала она на конверте верхнего письма.

Кэш присел на угол стола, глядя ей в лицо.

– Судя по письмам, – сказал он, – дела с Эндикотом-старшим сначала шли у Коттона хорошо. Оба были вполне довольны.

Шейла старалась не смотреть на «молнию» его джинсов, оказавшуюся почти на уровне ее глаз. Взяв стакан, она сделала быстрый глоток.

– Коттон сказал, что Джо-младший – очень осторожный сукин сын. Но говорил о нем с уважением.

– Как он? Коттон, я хочу сказать?

– Гораздо лучше. Его перевели из реанимации в палату.

Он удовлетворенно кивнул и ткнул в кучу писем своим стаканом:

– Я просмотрел тут все письма, но так и не понял, с чего эти Эндикоты взъелись на нас.

– Я думаю, завтра мы это выясним.

– Мы?

– Ты что, не собираешься ехать со мной? – В голосе ее прозвучало беспокойство.

– А ты все еще этого хочешь?

Да, она хотела. Хотя ей пришлось поступиться своей гордостью. Она сделала это ради «Крэндол Логинг» и Коттона. А еще – зачем ей хитрить? – для себя.

– Да, Кэш, хочу.

Глядя на нее поверх стакана, он выпил остаток виски.

– Во сколько?

– Приходи сюда к девяти.

– Ладно. – Он встал. – Уйдем отсюда.

– Нет, я посижу немного, – Она махнула рукой на кучу бумаг. – Хочу еще кое-что посмотреть.

– Я бы не советовал тебе оставаться здесь одной. Пойдем. – Он заткнул за ремень большие пальцы рук, выражая всем своим видом, что спорить бесполезно.

– Да, я очень устала, – призналась она.

– А завтра предстоит много дел. Кроме того, я не уверен, что хулиган, расписавший дверь, не сшивается где-нибудь поблизости.

Уж если говорить о хулиганах, то один из них определенно стоял теперь перед ней. Прежде чем уступить, она допила виски, затем поднялась с кресла. Он с улыбкой наблюдал, прекрасно понимая, что этот последний глоток – не что иное, как знак покорности.

Выйдя вслед за ней за дверь, он сказал:

– Завтра я попрошу кого-нибудь стереть это.

– Спасибо, Кэш.

– Рад стараться.

Его насмешливое подобострастие было противно, но она подавила раздражение. Она подошла к машине, он следовал сзади и, привалившись плечом к дверце, сказал:

– Кто бы он ни был, этот сукин сын, но это чертовски неплохая идея.

Шейла взвилась, как ракета:

– Ты долго еще будешь рассуждать об этом?

– О чем? О том, чтобы трахнуть тебя?

– Да.

Он медленно и широко ухмыльнулся:

– Конечно. Почему бы и нет? Давай порассуждаем об этом.

– Ну давай, – произнесла она с глубоким вздохом, который должен был выразить, как она устала говорить на эту тему. – Я совершила большую ошибку, что согласилась тогда. Очень сожалею. Бывает, что сорвешься. Лучше, если бы этого не случилось вовсе, но время вспять не повернешь. Я полностью ответственна за свои действия, но предпочитаю об этом забыть. Надеюсь, ты тоже забудешь.

– А ты забыла?

– Я – да.

Его дыхание, наполненное запахом виски, повеяло на нее словно порыв ночного пьянящего ветра, когда он рассмеялся, ей в лицо и пододвинулся еще ближе.

– А я – никогда в жизни! Ты ведь понимаешь, что значит для нищего, белой швали, ублюдка, как я, связь с самой мисс Шейлой Крэндол!

Она оттолкнула его и рывком распахнула дверцу своего автомобиля.

– Не обольщайся. Я просто поддалась минутному искушению, вот и все.

Она умчалась, обсыпав ему ботинки гравием и пылью. Он долго следил за красными огоньками, исчезающими в темноте.

Черт бы побрал эту Шейлу Крэндол. Ей нравится рубить его под корень. Она не устает напоминать, что Кэш для нее – только временная замена лондонского любовника, который удовлетворяет ее по новой моде.

Он выругался.

Значит, Шейла желает забыть день, проведенный вместе. И не хочет, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Ладно. Он не собирается ставить себя в смешное положение, как Коттон Крэндол. Люди раболепствовали перед ним, потому что он богатый, преуспевающий лесопромышленник, заключающий самые крупные сделки. Однако никто не забыл, как он, красношеий лесоруб, с помощью романтической истории пробрался в богатое поместье. «Деньги женятся на деньгах» – таков неписаный закон здешних мест, равносильный одиннадцатой библейской заповеди. Коттон нарушил его и не прощен по сей день.