От ненависти до любви

Кари открыла один глаз и скосила его вниз, на голову Хантера.

– Два паршивых сандвича и кусок холодного бекона вряд ли можно назвать обедом.

Хантер переполз повыше и поцеловал женщину в губы.

– Это мне следует жаловаться, а не тебе. Я умираю от истощения. Разве ты не считала, сколько раз я…

– Так я и думала! Ты уже стал воспринимать меня как свою собственность.

В ее голосе прозвучала легкая, но неподдельная обида, и Хантер счел своим долгом загладить ее нежным глубоким поцелуем.

– Ну-ну, стоит ли кипятиться, – примирительно проговорил он, когда их губы наконец разъединились. – Если хочешь, я угощу тебя самым изысканным ужином.

– И самым дорогим. С двумя сменами блюд и двойным десертом.

– Согласен, – с притворной горечью вздохнул он. – Но прежде чем выпустить тебя из постели, мне хочется проверить, не упустил ли я чего-нибудь.

Хантер стащил с Кари свои очки и нацепил их себе на нос, а затем посмотрел на ее груди. Челюсть его отвисла в притворном изумлении.

– У тебя их, оказывается, две?

Кари зашлась от хохота.

Свернувшись под простыней и нежась в тепле нагретой их телами постели, Кари лежала, прижавшись спиной к животу Хантера. Они смотрели на дождевые капли – большие и тяжелые, словно подвески с хрустальной люстры, – падавшие с серого сумрачного неба за оконным стеклом.

– Кари, – заговорил он.

– М-м-м?

– Я вправду очень сожалею по поводу ребенка, которого ты потеряла.

Молодая женщина не пошевелилась. Ее удивило, что он вдруг заговорил сейчас на эту болезненную тему, однако же, не глядя ему в глаза, она безошибочно чувствовала, что он говорит искренне. Это можно было понять по его голосу.

– Я знаю, что ты чувствуешь. Я ощущаю то же самое.

– Ты ведь больше не винишь меня?

– Нет. Конечно, нет. Просто ты подвернулся мне под горячую руку, и я сорвала на тебе свою злость.

Ладонь Хантера стала гладить ее живот.

– У тебя еще будет ребенок. А возможно, и не один.

– Может быть, – вздохнула она, улыбнувшись, но в ее голосе не было радости.

– Ведь твое здоровье не сильно пострадало? Я имею в виду, у тебя еще могут быть дети?

– Да.

По тому, как расслабились его мускулы, Кари поняла, что напряжение, владевшее Хантером, отпустило его. Он был успокоен ее ответом, и ему было приятно, что они могут обсуждать эту щекотливую тему без стеснения и экивоков.

– У тебя обязательно будет ребенок, – категоричным тоном заявил он.

– Ты так уверенно об этом говоришь… – усмехнулась женщина. – Но для того, чтобы появился ребенок, нужны, знаешь ли, двое. Желаешь выступить добровольцем?

Его губы нашли мочку ее уха под светлыми локонами.

– Всегда к вашим услугам, мэм.

В этот момент Хантер действительно был готов на все. Он прижался к спине Кари и вошел в нее, лаская рукой густые вьющиеся волосы на ее лобке. Они вместе поднимались к вершине наслаждения и, в очередной раз взорвавшись криками, медленно спустились обратно, на грешную землю.

Тело Кари было покрыто мелкими бусинками пота и то и дело вздрагивало от сладостных судорог, прокатывавшихся изнутри. Перевернувшись, она легла поверх него. Как сексуально он выглядел: полуприкрытые в истоме глаза, удовлетворенная улыбка, влажные пряди волос, прилипшие ко лбу.

Нежность захлестнула Кари.

– Ну, почему, почему мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что я тебя люблю!

– Главное, что ты это все же поняла. Я этому очень рад.

– Я люблю тебя, Хантер.

– И я тоже люблю тебя.

Она прижалась щекой к его подбородку, он запустил пальцы в ее волосы и крепко прижал к себе.

С нескрываемым отвращением Пинки смотрел в стоявшую перед ним тарелку.

– Что это за чертовщина?

– Это не чертовщина, а завтрак, – твердо ответила Бонни.

– «Кровавая Мэри» – на завтрак?

– При чем тут «Кровавая Мэри»! Это обычный йогурт с гранолой.[11 - Подслащенная овсянка с орехами и изюмом.]

– Больше похоже на птичий корм. Или – птичий помет.

– Пинки!

– О дьявол! – Он взял ложку, зачерпнул неаппетитное на вид месиво и сунул в рот. Пинки знал: пока он не съест все до последней ложки, Бонни не позволит ему выкурить первую утреннюю сигарету.

– Ну и гадость! Налей мне черного кофе, да покрепче, чтобы отделаться от этого мерзкого вкуса.

– Не слышу слово «пожалуйста».

– Пожалуйста, – буркнул он.

Женщина поставила кофейник рядом с ним и села за стол.