Та, которую я люблю

– На что, если не секрет? – медовым голосом спросил Михаил Григорьевич.

– На собственную квартиру, – невозмутимо ответила Вероника. – И если бы все мы проработали без существенных потерь ещё месяца три – я бы купила. А теперь я уже и не знаю, надо или нет.

– Пока здесь поместимся. А дальше разберёмся, – подмигнул Вик. – Вдвоём и плюс кот – не слишком тесно, я думаю.

Котский принц услышал, что про него говорят, выбрался из-под дивана и принялся тереться башкой об ножки стульев.

– Так вот, о Недолюбове. Можно, конечно, списать его странную апатию на состояние после смерти жены. А можно и не списывать, – продолжил Михаил Григорьевич.

– И предположить, что на самом деле всё он знал, холера, и имел с происходящего какой-то доход, – закончил Вик. – Поэтому и закрывал глаза на откровенную халяву, хамство и прочие безобразия.

– Ты сам хочешь с ним поговорить? – прищурился на Вика Михаил Григорьевич.

– Да. Но боюсь, отец такого цирка тоже не пропустит. И если Емельянов был у него в подручных – тогда всё становится понятно. Вопрос в том, что именно они делали.

– Возили краденое? – предположил Майк. – Типа как в Читу тогда. И там же замешался этот мелкий гадёныш, Яковлев, который стрелял.

– Сын большого гада, который воровал деньги на запчасти, – фыркнула Вероника.

– Как ты думаешь, про это Недолюбов знал? – нахмурился Михаил Григорьевич.

– Не факт. Красть самому у себя? Ну, с краденым или ещё каким незадекларированным грузом – это я ещё понимаю, можно такое возить, что доход от дохлых перевозок легко перекроешь. А вот про запчасти – сомневаюсь, – сказал Вик. – Возможно, Яковлев-старший был в курсе затеи Недолюбова, и даже каким-нибудь боком в ней участвовал, а под шумок решил и сам тоже развернуться. Но это я так предполагаю, может оказаться по-другому.

– И с ним ты тоже готов поговорить? – продолжал выяснять Михаил Григорьевич.

– Ну а как же, – кивнул Вик. – Там у нас есть такой момент, как его старший отпрыск. Мы не знаем, был он послан на меня с оружием целенаправленно или сам вылез. Но вдруг отец любит его, даже такого неудалого? А там молодому человеку можно очень много чего вменить, и всему есть свидетели. То есть, можно больше, а можно и поменьше. Как оба вести себя будут. Только надо организовать всё так, чтобы наши главные фигуранты не контачили между собой, когда поймут, что мы всё раскопали. Ну, или не всё, но что-то.

– Нормально, – кивнул Михаил Григорьевич, Вику показалось – с одобрением кивнул. – Но пока – ведём себя так, будто ничего не знаем. Ты, – он глянул на Вика, – сидишь дома, ты, – повернулся к Майку – ходишь с оружием даже в туалет, ты, – взгляд на Пашу, – смотришь в оба, а вы, Вероника Андреевна, – последовал полупоклон, – не высовываете носа из дому без водителя. Всем ясно?

Всем было ясно. Михаил Григорьевич отбыл домой, Паша тоже собрался.

– А это, чего вы тут говорили, ну, про то, что Вик Валентиныч нашёл кого-то в жёны? – поинтересовался он.

Услышал-таки! С другой стороны, этот человек должен быть внимательным и ловить инфу на лету.

– Ну да, нашёл. Но это пока не общеизвестная информация, – строго сказал Вик.

– И… – Паше очень хотелось спросить прямо, но он, похоже, опасался.

– И это, не поверишь, Вероника Андреевна, – усмехнулся Вик.

– Ни фига себе, – честно сказал Паша. – То есть поздравляю вас, и тебя, Вероника, тоже. А это, свадьба-то когда?

– Не решали ещё. Но по мне – так и поскорее бы, – сказал Вик. – Чего тянуть? Скажем, короче.

Пашу выпроводили, Майк уехал сам – сказал, что чертовски хочет тупо выспаться. Или хотя бы просто поспать больше четырёх часов подряд.

Вероника в спальне шуршала вещами. Видимо, складывала в шкаф. Это хорошо и правильно.

На балконе стояли четыре орхидеи, все цветущие. Они топорщили во все стороны свои зелёные корни, это было прикольно. Принц Уэльский обнюхал их, потёрся об горшки и пошёл дальше.

А потом Вероника вышла, прислонилась к нему сзади и сказала:

– Знаешь, я тоже чертовски хочу спать. И ты, наверное, тоже сегодня устал, после больницы-то.

Конечно да, но не просто же пойти вот так и завалиться спать! Он повернулся к ней и обнял. Она была такая хрупкая и нежная, и вместе с тем – жёсткая и суровая. И хорошо, что ему достаётся главным образом нежность.

– Я почти трое суток не имел никакой возможности видеть тебя и касаться. Ты нашлась, это здорово, но этого недостаточно. Поэтому спать – да, но потом. А пока выгоним кота и просто пойдём туда.

А она улыбнулась и согласилась.

70. Вероника

Так закончились предчувствия, остались ожидания;

Давай подождём

Олег Медведев

Дальше мужчины добывали информацию, а ей нужно было работать и делать вид, что ничего не происходит. Да-да, ничего не происходит, уже полтора месяца как. А последние десять дней – так вообще.

Подумаешь, жизнь полностью изменилась, да?

Веронику особо попросили делать вид, что всё нормально, в разговорах с Емельяновым и секретаршей Ольгой. Серёга-то – и ладно, они не особо общались и до этого. А вот как не общаться с секретарём… точнее, как общаться с секретарём, которому не доверяешь – это что-то новенькое в жизни Вероники. Она понадеялась, что не очень надолго.

Два дня после совещания у них дома – о боже, у них дома! как непривычно это звучит! – она плотно общалась с Алексеем Ледяным из московского банка. И всё время присматривалась – а как он вообще? Все представители этой семейки заставляли смотреть на себя пристально и внимательно. Но Алексей казался вменяемым и соображающим. Они расписали схему перекредитования – набрали-то везде понемногу, и частично – ещё до того, как Вероника пришла работать в компанию. Её работа была одобрена, ей это было очень приятно.

Ольга косилась на начальство, но молчала.

Вечерами Вероника сначала ехала домой в Академ, забирала что-нибудь из вещей или цветов и везла домой на Декабрьских Событий. Братья Ледяные недоумевали – чего мотаться в час по чайной ложке, нужно уже поехать и всё забрать. Но она улыбалась и говорила – ничего страшного, там ещё большие кусты, в выходные поедем и заберём. На самом деле, была проблема, и проблема эта звалась мама.

Вроде формально ей было нечего предъявить Веронике – жизнь идёт, как ей то и положено, и взрослая дочь съезжает, чтобы жить своим домом. Но фактически мама считала, что дети должны быть рядом, потому что ей так спокойнее. Каждый день возникали разговоры на тему «Может, сегодня останешься?». Вероника улыбалась, говорила, что нет, спасибо, не останется. И уезжала на другой берег.

Когда она рассказала всё это Вику, он сначала понедоумевал. В чём вопрос-то, всё же нормально. Потом подумал и сказал, что тётя Нина у него такая же. Просто её никто не слушает, даже Тёмыч, поэтому она ведёт себя почти нормально. А потом ещё подумал и сказал, что в субботу поедем и поговорим с твоей мамой, ничего, прорвёмся.

Это были какие-то те самые слова, которые нужны. Откуда он выискался, такой умный? Или всё дело в том, что он слегка постарше? Или просто больше в жизни видел? Или сам по себе такой?

Неважно. Он есть, именно такой, и это хорошо.

71. Вик

Тем, кто гильзы пустой любви

Бросил в пламя святой надежды,

Светит домик живой мечты

Тем, кто вовремя вышел в рейд