Та, которую я люблю

Угу, двадцать лет. А давеча ей чистил мозги ещё один мужик, который в отношениях двадцать лет. Только очень уже разные это мужики, и говорят они разное, и делают тоже разное.

– И поэтому ты смотришь по сторонам? Нет, Серёжа, извини, мне это не подходит никак.

– Ну кого ты там себе нашла? Такого же чудика, как ты сама? Он хоть деньги умеет зарабатывать?

А по кольцу-то не видно, конечно!

– Умеет, Серёжа, и получше тебя, уж извини.

– Что? – вытаращился он, и тут до него дошло. – Так ты что, с шефом связалась, что ли?

– А если бы и так, то что?

– Думаешь, по тебе кусок? Вон, Татарникову обломили, а ты кто? У неё хотя бы отец, а ты – ноунейм девочка, селф-мейд. Нужна ты этому понтовому семейству!

– Ну то им видней, кто нужен, а кто нет.

– Или ты с самого начала на него глаз положила?

– Нет, Серёжа, так само собой получилось. Иди уже, что ли?

– Да нахрена он тебе? Слушай, а если я разведусь? Подумай, синица в руках выгоднее журавля в небе!

Здравствуй, жопа, Новый год, мрачно думала Вероника. Только ещё не хватало! Дожила, называется. То никому на хрен не нужна, то, извините, два горшка на ложку. Надо так ему сказать, чтоб отсох раз и навсегда.

– Смотрю я, Серёжа, ничего ты не понимаешь ни в жизни, ни в женщинах. Знаешь, я не влюблённая малолетняя дура, я тётка-бухгалтер. Или ты думаешь, я разучилась считать? И я не могу посчитать, сколько стоишь ты – даже если разведёшься, разделишь имущество и будешь платить алименты, кстати. И сколько стоит старший сын самого Ледяного, давно и успешно разведённый и не имеющий никаких обременений. Вопросы?

Видимо, вопросов не было. Емельянов вышел, не прощаясь, только хлопнул дверью приёмной.

Эх, а ведь она держала его за приличного человека!

Зазвонил телефон. Это Володя интересовался – скоро ли появится Вероника Андреевна. Она сообщила, что уже идёт. Выключила свет, заперла все двери и пошла к лифту.

Они выехали из здания, когда мысль сформулировалась окончательно, и она набрала Вика.

– Душа моя, скоро ли ты? Мы тебя ждём.

– Уже ждёте? Ещё не восемь, если что. Там среди твоего «мы» не подошёл ли Михаил Григорьевич?

– Есть такой, а что? Дать его?

– Нет, необязательно. Скажи ему, пусть проверит ещё раз Емельянова. Со всех сторон. У меня есть ощущение, будто мы там что-то проглядели.

69. Вик

Завтра утром мы двинем в путь,

Злые звёзды помогут нам

Олег Медведев

Когда Вероника позвонила и сказала про Емельянова, Вик сидел с Михаилом Григорьевичем, пил кофе и слушал его занимательный рассказ о взаимодействиях с органами власти по поводу его, Вика, огнестрельного ранения. Выходило так, что означенные власти сначала никак не хотели верить в самооборону означенного Вика. То есть, было бы проще, если бы его подстрелили, а он, получив в правую сторону спины, подставил бы ещё и левую. Так было бы без вопросов. А тут, понимаешь ли, вопросы есть. Несмотря на то, что вся комедия разыгралась белым днём при свидетелях, и даже, как оказалось, какой-то добрый юноша пятнадцати лет снимал это интересное кино телефоном с балкона. Нравилась ему, видите ли, крутая машина Вика, и он её отслеживал. А потом выставил видюшку в социальные сети и в раздел «Народные новости» популярного местного сайта. И на том видео можно было отчётливо разглядеть, как всё было – выходит Вик, получает пулю, отправляет свою в ответ. Ну и не убил же, чего теперь?

Михаил Григорьевич посмеивался и говорил, что пусть Вик не переживает, разгребём.

Звонок Вероники заставил его взяться за телефон и раздать указания. Поскольку она не назвала никакой конкретики, то и сотрудникам своим ему было предъявить особо нечего, кроме «рыть землю, искать то, что спрятали».

Майк подъехал ближе к семи, неформальный и добрый. Рассказал, как знакомил Веронику с троюродным братом Лёшей. Пока – только как финансового директора компании. Мол, как невесту Вик пусть сам представляет.

Паша появился в пять минут девятого, весь встрёпанный. И рассказал необыкновенно интересную историю про Ольгу, новую секретаршу Вероники. И показал куски записей с камер.

– Паша, а почему я узнаю об этом только сейчас, поросёнок ты недорезанный? – поинтересовался Майк.

– Некогда было, – скривился тот. – Вы ж заходили ненадолго после обеда, и всё. А я в тот момент как раз был в бегах по этому самому делу.

– И как? Много набегал?

– Кое-что. Правда, не понял, как это нам поможет. Эта девка – бывшая любовница Серёги Емельянова. Похоже, он ей и слил инфу, что есть такое вакантное место. Только я не понял, нахрена козе баян.

– А у Вероники, значит, Андреевны появились какие-то подозрения по поводу этого самого Емельянова, – задумался Михаил Григорьевич.

Вик переглянулся с братом.

– Что-то я вообще уже не понимаю, кто я – начальник этого зоопарка или с боку бантик, – усмехнулся Вик.

– А я тем более не понимаю, – тряхнул головой Майк. – И думаю, какого хрена отец нацелился именно на эту компанию. Были ж и другие. Или самим можно было собрать, не сильно бы хуже было. Ну, ты у нас, как оказалось, по-любому в выигрыше, потому как отхватил прекрасную деву в жёны, а мы-то почто страдаем? У отца какие-то стародавние тёрки с Недолюбовым, которые ему захотелось так завершить, а мы-то в этом всём за какие грехи?

– Вот, Недолюбов. Я же как раз о нём хотел говорить, – сообщил Вик изумлённой публике. – Вот скажите, Михаил Григорьевич, вы же давно его знаете?

Тут звонок домофона известил о том, что приехала Вероника. Пока то да сё, пока её сумки с вещами утащили, пока кот вылез откуда-то, где часа два скрывался, и потребовал своей доли жрачки, пока накрыли стол и сварили кофе, – ответить у Михаила Григорьевича получилось не сразу.

– Знаете, там и правда давняя история. Когда мы стали работать с Валентином, они уже делили способы добычи денег, и было это, дай бог памяти, в девяносто небольшом году. Геннадию не хотелось связываться с добывающей отраслью, он доказывал, что выгоднее возить готовое. А Валентин, с выкладками Юры, объяснял, что добывать – стабильнее и надёжнее. Сошлись на том, что один добывает, второй возит. Так и шло себе, пока у Генки всё не начало хиреть. И захирело-таки настолько, что согласился продать. Ну, Валентину радость – додавил-таки, а Геннадию – какие-то живые деньги, с ними было не очень в последнее время, как я понимаю.

– Ещё как не очень, – кивнула Вероника.

– Так вот, вопрос-то у меня на самом деле такой: неужели Недолюбов стал бы терпеть, если бы его в самом деле нагло обкрадывали? – спросил, наконец, Вик.

– Недолюбов, каким я его знал в девяностых – нет, ни в коем случае, – ответил Михаил Григорьевич. – А вот после смерти жены там всё могло быть. Паша, ты вот что думаешь?

– Думаю, что он слишком сильно старался создать впечатление, что, мол, лишь бы кланялись, а как работают – неважно. Другое дело, что приглядеться к нему поближе вроде как ни у кого повода не было. Вот у тебя, Вероника, был повод?

– Я ему сказала про косяки и финансовые потери от тех косяков через месяц после того, как меня утвердили в должности. Я, как сегодня одному уже напомнила, тётка-бухгалтер, а не балалайка. Считать умею.

– И что ответил Недолюбов? – спросил Вик.

Классная она, всё же. Крутая и красивая.

– Что если не нравится – то он мне подпишет увольнение по собственному хоть сейчас. А мне деньги были нужны.