Та, которую я люблю

– Ага, есть, – рассмеялась она. – В машине. Я уже отвыкла, что машины рядом может не оказаться.

– Ну как сказать, – рассмеялся он в ответ, – сдаётся мне, она как раз рядом, вон стоит, – и кивнул на стоящую возле подъезда маленькую красную машинку, которой не пришлось плыть через все лужи обоих берегов. – Ничего, сейчас как-нибудь вас спасём.

26. Вероника

Отчего же ты молчишь вдруг,

Посмотри в его глаза и не робей,

Столько долгих лет замыкал я этот круг,

Это я его привёл навстречу тебе.

Я привёл его из тех стран,

Где закопаны в песок осколки мечты,

Он прошёл сквозь лес, через океан,

Он, конечно, одинок – так же, как ты.

Максим Леонидов

Они сидели в машине Ледяного возле её подъезда, времени было десять вечера, вокруг хлестал дождь. Даже целая гроза, с громом и молниями.

Вероника обычно не попадала под дождь без зонта, потому что зонт лежал в машине, а без машины она в последние три года себя не представляла. Но кто ж знал, что Алёнка напакостит, Ледяной снова возьмётся её утешать, а погода испортится?

Но, вообще-то, добежать до подъезда – минута, даже если она и вымокнет до нитки, то ничего сильно страшного не произойдёт. Вероника уже хотела открыть дверь, но на плечо ей легла рука.

– Не торопитесь. Сейчас всё сделаем в лучшем виде, – он смеялся. Да он всё время смеялся.

Даже когда вскрывалась какая-то очередная пакость. Правда, тогда смех выглядел страшновато. Для тех, кто напакостил, ясное дело.

Тем временем Ледяной протянул руку куда-то на заднее сиденье и достал большой и чёрный зонтик-трость. Приоткрыл свою дверь, выставил зонт наружу и открыл его. Получился нехреновый купол! Прямо сказать, Вероника таких зонтов-гигантов и не видела.

Ледяной выбрался наружу – под зонтом, закрыл дверь, обошёл машину и, держа зонт сверху, открыл дверь ей. Протянул руку:

– Держитесь и быстро под зонт!

Вероника мгновенно оперлась ногами на асфальт – о счастье, там не было лужи! – и схватилась рукой за его руку. Тут же была крепко притиснута к нему. Ледяной переложил зонт в другую руку, теперь ручка была между ними, и осторожно повёл Веронику к подъезду.

У подъезда подождал, пока она достанет из сумки ключ от домофона и откроет дверь. Потом придержал ту самую дверь и провёл Веронику внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась.

Они взглянули друг на друга – он так и продолжал её держать – и рассмеялись. Зонт был сложен и поставлен рядом.

– Спасибо, Вик, в итоге у меня мокрые только ноги, но в босоножках это неизбежно, – улыбнулась Вероника.

Было как-то неожиданно хорошо.

– Всегда пожалуйста, душа моя Вероника, – ответил он.

А потом наклонился и поцеловал её. И это было… неожиданно, да, но, чёрт возьми, это было прекрасно. Она далеко не сразу поняла, что тоже тянется к нему, и обхватила его руками, и какой же он большой всё-таки…

– Чудесная, необыкновенная, лучшая в мире Вероника, – сказал он тихо и проникновенно.

– Вас тоже никак не назвать обыкновенным, – рассмеялась она. – Выскакиваете, как чёртик из табакерки, утешаете расстроенных сотрудниц, водите их гулять и спасаете от грозы, – она вдруг поняла, что хочет коснуться его щеки, и сделала это, и прочла в его взгляде что-то такое, чего не видела ни разу в жизни, ни у кого.

На неё точно никто никогда так не смотрел.

– Не вас. Тебя. ОК? – уточнил он. – Скажи честно, тебе очень нужно сегодня домой?

– А есть вариант туда не ходить совсем? – почему-то ей всё ещё было так радостно, что дурацкая улыбка сияла прожектором до самого, наверное, верхнего этажа.

– Конечно. Зайдём сейчас к тебе, возьмёшь, что там тебе на завтра нужно, и поедем ко мне. А от меня утром уже на мероприятие, – его голос был тихим и удивительно хриплым.

– Неожиданно, – она тоже заговорила тихо и серьёзно. – Не то чтобы я была сильно против, но сегодня не получится. Если бы завтра просто выходной – тогда да, никаких вопросов. Но я совсем не собрана, нужно подготовить одежду и на квест, и на торжественную часть. Что-то из этого придётся делать утром, потому что сейчас мама уже, скорее всего, легла спать, и если я поднимусь и буду рыться в кладовке, то её это определённо не обрадует.

– Ты хочешь сказать, что твои родственники не только не станут тебе помогать, а ещё и наедут в процессе сборов? То есть помешают? – похоже, в его мире жизнь шла как-то иначе.

– Ну да. Я же не пришла домой рано и не приготовила всё вчера.

– Да ладно, ты же не обязана всегда жить исключительно правильно!

– Я же когда-нибудь буду жить сама? Вот тогда буду собираться, как и когда хочу, – улыбнулась Вероника. – И куда хочу.

– А я хочу собраться куда-нибудь вместе с тобой, веришь?

– Почему-то верю.

– Почему-то? – рассмеялся он. – Я не заслуживаю доверия? Вот скажи, ты сказала, что не сильно против, а значит ли это, что ты – за?

Вероника вздохнула, снова улыбнулась. Эх, была не была.

– Значит. Ты восхитителен, Вик Ледяной. Я ни черта про тебя не знаю, ну, кроме того, что мы три недели с тобой на пару в конторе пахали, но я восхищаюсь. Ты – много килограммов чистого восторга. Но я отчаянно не хочу уподобляться всяким-разным, которые не дают тебе проходу в конторе.

– Эй, мне кажется, всё наоборот, это я не даю тебе проходу в конторе, и даже за её пределами!

– Мне нравится. Но мне не хотелось бы увольняться, понимаешь? Я ещё не накопила на квартиру мечты.

– Знаешь, некоторые вопросы, типа сбычи мечт, проще решаются, если вместе.

– Знаю. То есть слышала, что так бывает. Может быть, буду готова проверить. Только вот завтра очень уж сложный день – все у всех на виду. И другие у нас с тобой, и мы с тобой у других, по отдельности и вместе. Поверь, все наши рабочие дела станут в сто раз сложнее, если мы повиснем друг на друге.

– Ты в чём-то права, конечно, но вообще это никого не касается – кто с кем за пределами конторы. Уволю любого, кто будет говорить гадости.

– Значит, их будут говорить тихо, – пожала плечами Вероника.

– Плевать. Но ты права про завтра. Завтра мы как бы на работе. Ты ведь идёшь в квест?