Похитители дыма

Кэтрин не была знакома с леди Анной, она никогда не разговаривала с ней. Вообще всего раз видела сестру Эмброуза при дворе. Кэтрин так много времени провела внутри своих покоев, что других женщин она встречала почти так же редко, как и мужчин. Не привиделись ли ей эти знаки?

Леди Анну вывели вперёд и заставили опуститься на колени на низком деревянном настиле. Предательница опустила глаза, но затем её глаза снова встретились с глазами Кэтрин, и в выразительности этого взгляда не было никаких сомнений. Что она пыталась сказать за считаные мгновения до своей смерти?

Брэдвелл, палач, теперь надел свой капюшон, но его рот всё ещё оставался видимым, и он произнёс:

– Смотри вперёд, иначе я не обещаю, что справлюсь за один удар.

Леди Анна повернулась лицом к толпе.

Брэдвелл занёс меч над головой. Солнечный свет отразился от клинка и попал Кэтрин прямо в глаза. Толпа затихла. Палач сделал шаг вперёд, а затем в сторону, по всей видимости, примеряя угол удара. Затем он шагнул леди Анне за спину, один раз описал мечом круг у себя над головой, ступил на полшага ближе, снова взмахнул мечом над головой, а потом одним плавным движением ударил снизу вверх с такой скоростью, что никто и не заметил момента удара.

Голова леди Анны со стуком упала на помост и откатилась к краю эшафота. Из шеи медленно оседающего тела фонтаном била кровь. Радостный возглас толпы словно кулаком ударил Кэтрин, и девушка пошатнулась на своём стуле.

Брэдвелл шагнул вперёд, забрал голову и за волосы поднял её. Послышался клич: «Насади её». Помощник палача шагнул вперёд, держа в руках пику, и толпа ещё больше оживилась.

Каким-то образом, сквозь эшафот и вопящую толпу Кэтрин смогла встретиться взглядом с Эмброузом. Она не сводила с него глаз, ей хотелось утешить его и выразить свои соболезнования. Она хотела, чтобы он знал, что она не похожа на своего отца или брата, что она здесь не по своей воле, что, несмотря на невероятную дистанцию между ними, она переживает за него.

– Ты не смотришь на леди Анну, сестрица, – прошипел ей на ухо Борис.

Кэтрин повернула голову. Голова леди Анны была насажена на пику. У подножия эшафота стоял Нойес, на его губах играла полуулыбка, пока он переводил свой взгляд с принцессы на Эмброуза. И Кэтрин осознала, какой же дурой она была. Это было не наказание, не предупреждение и даже не урок.

Это была ловушка.

Эмброуз

Бриган, Бригант

– Неужели ты не можешь хотя бы раз в жизни поступить так, как я велю?

Прямо как в старые времена. Когда Эмброуз ещё жил в родительском доме, отец регулярно вызывал его в свой кабинет, чтобы отчитать за то или иное непослушание. И вот, спустя два года после того, как юноша покинул родные пенаты, он снова стоял перед столом своего отца. Но теперь всё обстояло иначе. На время визита в столицу отец снял не привычную элегантную усадьбу, а ветхую виллу. Отец так же выглядел потрёпанным. Его лицо слегка осунулось, возле глаз стало больше морщинок, и, несмотря на весь свой гонор и шум, он казался меньше. И, разумеется, было ещё одно существенное отличие – Анна была мертва, её голова насажена на пику на городском мосту.

– Имейте хотя бы порядочность ответить мне, сир!

– О каком конкретном повелении вы столь беспокоитесь, отец?

– Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Я сказал тебе, что именно ты должен произнести в отречении, и я велел тебе казаться искренним.

– Ну, как оказалось, в данном случае я не смог сделать так, как ты велел.

– Да что это с тобой, Эмброуз? – отец оттолкнулся от стола и покачал головой.

– Что это со мной такое, что я не смог отречься от моей сестры? Понятия не имею, сир. Возможно, всё дело в том, что я верю, что она была хорошим человеком. Хорошей сестрой и хорошей дочерью. Меня куда больше волнует вопрос, как ты смог отречься от неё, причём отречься настолько убедительно.

Лицо маркиза окаменело.

– Ты столь же дерзок, как и наивен, Эмброуз. Ты – мой сын, и я жду от тебя бо?льшего.

– А Анна была твоей дочерью. Я ожидал большего от тебя. Ты должен был защищать её ценой своей жизни.

– Ты – мальчишка. Не смей говорить мне, что мне следовало делать, – отец понизил голос. – Она убила одного из людей короля. Нам повезло, что на эшафот взошла только она. Король ищет любого повода увеличить свои доходы. Мы могли потерять всё.

– Что ж, я рад, что ты знаешь свои приоритеты, – фыркнул Эмброуз, – какое облегчение, должно быть, сохранить свои земли, даже потеряв собственную дочь.

– Ты заходишь слишком далеко, Эмброуз. Я предупреждаю тебя. Остановись немедленно.

Но Эмброуза уже было не остановить.

– И я бы не стал беспокоиться о том, что ты лишишься благосклонности короля. Ты так красиво отрёкся от Анны. Не сомневаюсь, что король, Нойес и весь двор впечатлены твоими словами, твоими манерами, твоей верностью. В конце-то концов, что для тебя значат собственные истина, доблесть или честь.

Отец вскочил на ноги:

– Убирайся! Убирайся отсюда, пока я не велел тебя высечь!

Эмброуз уже шёл к выходу. Хлопнув дверью, он решительно двинулся по коридору. Таркин кинулся к нему навстречу.

– Вас было слышно даже во дворе.

Эмброуз прошёл мимо. Выйдя на улицу, он понял, что ему некуда идти. Юноша остановился и, взревев от разочарования, принялся раз за разом бить кулаком в стену.

Подошёл Таркин, встал рядом. Он смотрел и морщился. И ждал, пока Эмброуз успокоится.

Наконец, Эмброуз остановился и стер кровь и покалеченную кожу с костяшек пальцев.

– Да что с ним не так? Всего несколько слов, и вот я уже бью стены и ломаю собственные кулаки!

– Он скучает и волнуется за тебя. Хотя, должен признать, он крайне странным образом проявляет свою заботу. Подозреваю, что и ты скучаешь по нему… и тоже проявляешь свои чувства крайне странным образом.

Эмброуз усмехнулся.

– Приятно видеть, что ты не утратил способность улыбаться.

Эмброуз прислонил голову к каменной кладке.

– Не так уж много поводов для улыбок последнее время.

– Как и у всех нас, – Таркин положил руку на плечо брату. – Твой отец любил Анну. По-прежнему любит. Её казнь очень сильно на нём сказалась.

– И, тем не менее, он всё равно отрёкся от неё.

– А что ещё ему оставалось, Эмброуз? Её признали виновной. Если бы отец не отрёкся от неё, король бы отнял все наши владения. Пострадали бы все жители Норвенда, которые зависят от твоего отца. Король бы выиграл куда больше. Твоему отцу пришлось быть убедительным.

Эмброуз не нашёлся с ответом. Он потёрся головой о грубую каменную кладку.

– Анна бы поняла его, Эмброуз. Она знала закон не хуже всех остальных. Она знала, что отец любит её. То, что случилось, неправильно, но не вини его.

– Но то, что они с ней сделали…

Эмброуз много раз представлял себе, как люди Нойеса пытают его сестру, воображал себе её боль и все оскорбления, которые ей пришлось пережить. И всё же в конце она стояла с гордо выпрямленной спиной. Он так ей гордился. Её ум и независимость вдохновляли его, хотя большинство лордов не сочли бы подобные качества достоинствами. Анна выделялась из числа бригантийских женщин, она была необычной даже по мужским меркам. Она много путешествовала, и в Питорию, и дальше. Она разговаривала на нескольких языках и помогла Эмброузу с Таркином выучить питорийский. Эмброуз с теплотой вспоминал их уроки, вспоминал, как она подбадривала его, повторяя: «Нет, это должно звучать более гортанно, словно бы из самой глотки», а потом говорила Таркину: «Ну не стой ты столбом – твои руки и тело также участвуют в разговоре».