Фиктивная семья. Галя, у нас отмена

– Между нами пропасть.

– Они этого не знают. Всё, давай подышим. Глубокий вдох, – грудная клетка Мирона медленно поднимается. – Выдох.

Повторяю за ним, не разрывая нашего зрительного контакта.

Вдох. Выдох.

Красивые глаза. Тёмные омуты с едва различимыми прожилками.

– Молодец. Я буду рядом весь вечер. Моё сильное мужское плечо к твоим услугам.

Это разовая акция на вечер, да?

Колючая эмоция, которой я не могу дать определения, встаёт поперёк горла.

– Галь, и ещё. Не отказывай им ни в чём. Предложат есть – ешь, предложат пить – пей.

– Предложат кокаин – нюхай, – копирую я его тон.

– Галя! – брови Мирона взлетают на лоб. Он тяжело вздыхает, начиная сомневаться, похоже, в собственной затее. – Ты меня поняла?

– Да поняла я, поняла.

Лифт останавливается и открывает перед нами свои створки. Нас встречает сверкающий зал с панорамными окнами и фантастическим видом на город. Вокруг полно красивых людей в дорогой стильной одежде. Они все будто сошли с обложки журнала.

Я тоже в роскошном платье. На мне вечерний макияж, а волосы собраны в аккуратную ракушку, но несмотря на внешний вид я чувствую себя фальшивкой.

Это другой мир, к которому я точно не принадлежу и принадлежать никогда не буду.

Делаем несколько шагов вперёд.

Мирон берет меня за руку. Я вздрагиваю, не ожидая этого прикосновения, и пытаюсь изящно увильнуть в сторону.

– Мы же муж и жена, помнишь? – Тихо шепчет Мирон, наклоняясь к моему уху.

Его тёплое дыхание щекочет кожу.

Я вдыхаю его терпкий парфюм, и это сбивает меня с мысли на пару секунд.

Боже, я и забыла вообще, как это – с мужчиной за руку!

Мирон ведёт меня по залу, легко огибая группы людей, которые оживлённо беседуют и смеются. Он здоровается с кем-то, бросает на ходу остроты и обворожительно улыбается.

Я стучу каблучками рядом, следуя за ним безмолвной, безликой тенью.

– Вот они. Чета Нестеренко, – Мирон останавливается и разворачивает меня лицом к себе. – Направо смотри. Мужчину в сером костюме видишь?

– Тут половина в сером.

– Он стоит под руку с женщиной в платье цвета марсала.

– Порядочным мужчинам не положено знать, что это за цвет такой!

– Галь, сосредоточься, – он смотрит на меня, гипнотизируя своими тёмными глазами. – Мы сейчас подойдём к ним побеседовать.

– Ладно. Что… Что мне делать?

– Просто улыбайся. И молчи. С этим ты справишься?

– Молчать – это моё второе имя. Я та ещё молчунья. Я молчу, даже когда…

Мирон вдруг обхватывает пальцами мой подбородок, чуть приподнимая его вверх, и оставляет на моих губах поцелуй.

Лёгкий. Быстрый. Невесомый.

Не поцелуй даже, а «чмок».

Но этого оказывается достаточно, чтобы подгрузить мой и без того не вывозящий сервер – я замолкаю и остаюсь стоять с глупо разинутым ртом.

– Смотри-ка, сработало! Беру способ на вооружение, – подмигивает Мирон и тащит меня за собой.

Мы пробираемся через людей прямо к чете Нестеренко. Он – солидный, крепкий мужчина за шестьдесят. В волосах блестит благородная седина, взгляд серьёзный. Рядом с ним – женщина, ухоженная и элегантная. На первый взгляд она чуть младше супруга.

– Николай, Лидия, добрый вечер! – Мирон тянет свою руку для рукопожатия. – Меня зовут Мирон. Мирон Аверин. А это моя жена – Галина.

– Очень приятно, – вымучиваю из себя улыбку.

– Очень приятно, – ответно улыбается Лидия, сдержанно и отстранённо.

– Николай, мы с вами общались как-то по телефону, помните?

– Правда?

– Да. ГеноТэк. Выход на международную арену. У нас есть предложение, от которого вы…

– Припоминаю, да! Мирон Юрьевич, верно?

– Верно. Я бы хотел…

– Хочу вас огорчить, Мирон Юрьевич, но на подобных мероприятиях обсуждение бизнеса для меня находится под строжайшим запретом, – улыбаясь, Николай с любовью косится на жену. – Уж вы меня извините, но Лидочка терпеть не может, когда я пытаюсь работать на отдыхе.

– Верно, – кивает Лидия, устраивая поудобней ладонь на локте мужа. – И так целыми днями одна работа на уме!

Кажется, всё идёт не так гладко, как рассчитывал Мирон.

Я чувствую, как его тело напрягается, словно огромная стальная пружина под давлением.

Супруги Нестеренко медленно разворачиваются, чтобы уйти.