More Barkas

– Расскажи ещё о себе. Ты так хорошо рассказывала о детстве. Какая ты? – прошептал он на ушко.

– Разная. Разве можно саму себя описать объективно? Попытаюсь выделить особенные черты. Например, тревожность. Очень тревожна. Никогда не могу расслабиться, забыться, плохо сплю. Знаешь, как собаки всегда на взводе? Я и есть собака. По году рождения.

– Собака? – тут же оживился Юра. – Сколько же тебе лет? – начал он что-то бормотать, загибая пальцы.

«Какая же идиотка! Он же сейчас вычислит, сколько мне лет! Надо как-то быстро выкрутиться!»

– Нет! Не по году. Пошутила! По характеру собака. По тайскому гороскопу.

«Что я несу?»

Юра засмеялся, явно поняв её желание исправить ошибку.

– Теперь ты скажи о возрасте, гороскопе, о характере. – Она попыталась перевести деликатную тему возраста на более общую.

В темноте, внезапно окутавшей их, витала последняя упоительная августовская теплота, истома. Они как бы невзначай соприкасались плечами, руками, ногами под столом. Казалось, что знакомы не две недели, а гораздо больше.

Лене нравилось в новом друге всё: что он говорит, делает, его юмор, поведение, манеры.

– Учился в военной академии. Знаешь, на кого? На политрука. Нас учили с первого взгляда определять, кто есть кто. Анализировать, сканировать любого человека. Вычислять врага, опасность. Замечать любую деталь. Очень помогает в моей работе, а она, если сказать общими словами, связана с предотвращением терактов, – оживлённо говорил Юра.

Она же всё чаще незаметно поглядывала на изящные часики под золото, украшавшие её тонкое запястье.

Как будто в подтверждение вышесказанного Юра тут же доказал правоту своих слов.

– Замечаю каждый жест, любое движение глаз. Вот ты сейчас пыталась тайком, чтобы не обидеть меня, смотреть на часы, а я всё равно увидел.

– Извини, мне очень не хочется уходить. Время уже подходит к десяти вечера. Так поздно давно не приходила. Муж начнёт нервничать. Ещё доехать надо: транспорт у нас очень плохо ходит после восьми в любое время года, – стала оправдываться Елена.

– Да всё в порядке. Надо так надо. Мне ли не знать значение слова «надо»? Жаль, конечно, очень жаль. Такой прекрасный вечер, только начался. Ничего не поела.

Юра стал ловко заворачивать картошку фри в салфетки, положил в её сумочку.

– Что удивляет? За всё заплачено, не надо ничего оставлять. Либо кушать, либо с собой!

«Надо же, какой бережливый, экономный. Знал бы, сколько всегда оставляю за собой», – удивилась она не в первый раз за свидание.

Военный (теперь, с того памятного вечера, она про себя называла его только так) взял девушку за руку и повёл к остановке.

– Может, передумаешь? Мужу позвони, соври.

– Даже не уговаривай. Мне срочно нужно домой.

Тут опять зазвонил телефон Юрия.

– Я в центре. Скоро буду. Ждите, – рубил он фразы, пристально глядя на спутницу.

Нажав на отбой и убрав в карман телефон, мужчина вдруг стремительно обнял девушку, прижав к рекламному стенду на остановочном комплексе, стал жадно, быстро покрывать поцелуями её губы, шею, обнажённые плечи. На неё в краткие мгновения обрушился такой внезапный мощный ураган бешеной страсти, что она не успела защититься. Странно, что её тело так же бурно отвечало на ласки мужчины. Ножки подкашивались, голова кружилась, к низу живота пошла тяжёлая горячая волна… Елена застонала, словно прося помощи. Центральная остановка, вокруг люди, много молодёжи! Сумасшедшая парочка никого не видела, не слышала.

Первой опомнилась девочка, попытавшись оттолкнуть от себя гору, – тот ещё яростнее стал вжиматься в неё.

– Юрочка! Пожалуйста! Не надо! – шептала она, желая и не желая остановить минутное помешательство. – Молодёжь на нас смотрит, дети совсем. Давай не будем их смущать! – попыталась шуткой пресечь неожиданную атаку.

Майор отодвинулся, опустил голову, тяжело дышал, схватившись одной рукой за стенд. Молчал так долго, что Лена не знала, как вернуться к прежнему поведению.

«Как зверь дикий! Вон волком смотрит на меня. Обиделся, наверное. Как быть?» – закружились опять мысли калейдоскопом.

Сама еле стояла на ногах, пытаясь найти точку опоры.

– Ну что замерла? Иди. Вон твой троллейбус, – выдохнул он грубо.

Лена не смогла ничего ответить, в шоке постояла у открытых дверей.

– Не мой номер. Идёт в другую сторону, – как можно спокойнее выговорила она тихо.

Долго стояли молча. Конечно, никакого троллейбуса номер шесть не могло быть в двадцать два тридцать по местному времени.

Военный поднял руку. Остановилась неприметная машина. Он направился к ней, по дороге вытащив смятую сторублёвую купюру, сунул её в холодную ладошку застывшей Лене, подтолкнул девушку к машине.

– Хватит? Доберёшься? – скривился он как от боли, негласно обвиняя её неизвестно за что.

Лена открыла дверцу такси, кивнула Юре, машинально сказав водителю адрес.

Водитель попался адекватный, доехали быстро.

Лена добавила из кошелька ещё пятьдесят руб лей, пробормотала «спасибо», выскочила и побежала к старому, облупленному белому дому на перекрёстке.

Хорошо, что вокруг никого, даже привычных местных алкашей, с какими она боролась в домовом комитете, из-за каких поменяла квартиру. Не было и верхнего соседа Петра, с кем судилась последние несколько лет за тишину по ночам. Елена стояла возле высокого подъезда, вдыхала ночной свежий воздух, постепенно возвращалась к себе прежней. Сознание отказывалось в данный момент проанализировать всё, что произошло с ней в последние часы. Единственное, что мучило её в данный момент: была ли она виновна в неожиданной выходке Юрия? правильно вела ли себя? почему он странно расстался с ней? Как будто ещё один неизвестный человек вылез из военного на время.

Щёки пылали, коленки дрожали, пульс сбился с ритма, возбуждение, охватившее её с первых безумных поцелуев военного, не проходило.

«Первый раз в жизни испытываю такое странное состояние! Мне же самой хотелось отдаться там же, немедленно!»

Нет, не в первый. Подобное ощущение было в девятнадцать лет.

Фольклорная экспедиция. Верхотурье. Филологи-девчонки. Рядом – стройотряд из УПИ. Взрослые парни – здоровяки. Конечно же, вечер, костёр, знакомство. Конечно же, Елена выбрала из всех самого красивого и видного командира стройотряда Игоря, похожего на певца Буйного. Подружка – Ленка – тоже положила глаз на него и поехала с ней за компанию второй раз, когда экспедиция закончилась и они соврали родителям, что едут снова, так как не хватило словесного материала для отчёта. Игорь не отходил от Елены, ухаживал галантно; ей льстил его выбор. Пока не столкнулась в дверях с ним – кстати, тоже с Юрой. Так же как больше двадцати лет назад, она, стоя у подъезда старого дома, вспоминала прошлое, недоумевая: «Что за странные причуды судьбы толкнули тогда к неприметному молодому пареньку с курчавыми волосами, как сейчас к военному?»

Взгляд? Накачанные плечи?

Непонятное притяжение! Елена тотчас забыла, к кому и зачем она приехала. Она так эффектно выглядела в их скромном деревенском домике: жёлто-белые волосы, уложенные в каре, чёрный облегающий атласный топик, длинная чёрная юбка, красная помада, синяя подводка, шпильки! Юра – потом только она узнает его имя – замер в дверях, чуть не опрокинув кастрюлю, что нёс на общий стол. Застыли, не спуская друг с друга восторженных глаз. Они так и остались наедине в большой тёмной комнате, не выйдя на ужин, ничего не объяснив ребятам. Стояли, обнявшись, милуя и целуя друг друга, говоря обо всём сразу, боясь не успеть до скорого рассвета узнать как можно больше, зная, что у них на двоих есть только одна ночь: чудесная, чистая ночь…

Рано утром грузовик увёз не её мальчика на строительный объект, а она махала ему рукой, не стирая слёз, зная, что никогда с ним не увидится.

Необъяснимое притяжение больше ни с кем не повторялось, и Елена смирилась с тем, что оно уже и не повторится, думая, что оно свойственно только чуткой юности.

Повторилось! Снова имя Юрий – твёрдое, как орешек. Снова притянуло, как магнитом, без надёжной логики и смысла!

Лена заставила себя подняться к себе домой.