Демон из Стеклянной Башни

Квартира пострадавших находилась на втором этаже, поэтому Стэмп не стал пользоваться лифтом, а неспешно преодолел четыре лестничных пролета, продолжая размышлять об особенностях настоящего дела и фыркать от острых неприятных запахов, наполнявших подъезд.

Вопреки ожиданиям Майка, обстановка в трехкомнатной квартире (Майк хорошо знал расположения квартир в подобного рода трехэтажках, построенных для рабочих мусороперерабатывающего завода) резко отличалась от серого пропахшего подъезда. Светлые крашеные обои, узорная лепнина на потолке, дорогой дубовый паркет, прекрасная современная удобная мебель и бытовая техника говорили о хорошем достатке хозяев дома. Было заметно, что в доме уже побывала опергруппа. Весь пол был в грязных отпечатках чужих сапог, атмосфера в помещении была полна всевозможных резко противоположных запахов. Сейчас в квартире оставались только дежурный врач, приводивший женщину средних лет, видимо жену пострадавшего, в чувство и молодой коронер, опрашивавший молоденькую белокурую девушку. Майк окинул квартиру взглядом, но нигде не обнаружил Ричарда Редлиффа, своего подчиненного и напарника по совместительству – молодого человека двадцати трех лет, недавнего выпускника полицейской академии Лос-Анжелеса, назначенного в напарники Стэмпу вопреки воле последнего, но со временем крепко сдружившегося со своим патроном, невысокого роста около пяти футов шести дюймов, щуплого телосложения – ста пятидесяти фунтов веса, очень сметливого и при этом чрезвычайно близорукого, носившего небольшие очки без оправы.

«А ведь Харрис, наверняка, известил и его, несмотря на то, что дежурным на сегодняшнюю ночь назначен я» – промелькнуло в голове Стэмпа. «Тогда где же, черт подери, этот сопливый очкарик?».

Майк вовсе не злился на подчиненного. Такое отношение к своему напарнику было, своего рода, игрой. В душе же он очень симпатизировал молодому человеку, а временами был весьма обязан ему за его, не по годам, развитую логику и профессиональное чутье. Но только не мог же большой, умудренный жизненным опытом офицер полиции показать свое истинное отношение к молодому человеку, едва закончившему полицейскую академию. Сам же Редлифф хорошо понимал своего шефа, принимал правила его игры и временами даже подыгрывал ему.

Так и не обнаружив своего подчиненного рядом, Майк решил начать допрос потерпевших. Ему ужасно не нравилось это занятие, он вообще не любил «мокрых» дел, поэтому и был так расстроен отсутствием Редлиффа, которому он и хотел поручить это неблагодарное дело. И только одно обстоятельство успокаивало Майка – здесь не произошло убийства, женщина уже до этого потеряла своего мужа, поэтому, как очень надеялся Стэмп, будет более спокойной, чем обычно бывают люди в подобной ситуации.

Но Майк не стал рисковать и перед тем, как провести допросы, все же поинтересовался у доктора, все ли хорошо с пострадавшей и сможет ли она дать показания. Во время этого короткого разговора с доктором Майк то и дело бросал взгляд на молоденькую барышню, сидевшую в углу просторной комнаты в весьма соблазнительной позе, закинув ногу на ногу, и продолжавшую беседовать с полицейским. Он неожиданно поймал себя на мысли, что девушка сейчас всецело завладела его вниманием и ему это ужасно не понравилось. Большим усилием воли Майк отвел глаза от красивой блондинки и вернулся к работе. Врач достаточно объективно оценил психическое состояние обеих пострадавших и разрешил начать допросы с дочери пострадавшего, той самой белокурой мисс, чему сам Стэмп был чертовски не рад. Майк в очередной раз за сегодняшнее утро вспомнил Редлиффа и еще больше опечалился его отсутствием в этой самой квартире. А еще он очень пожалел, что не побрился перед уходом из дома. Но работа есть работа и, тяжело вздохнув и потеребив свои подстриженные усики, комиссар юстиции вразвалочку направился к парочке в углу комнаты.

– Прошу прощения, Вик, – обратился он к коронеру, – я украду у тебя твою очаровательную собеседницу, – тут Майк широко улыбнулся, пытаясь придать своему лицу самое дружелюбное выражение, – если Вы не возражаете.

Последние слова были адресованы уже самой девушке и она, тоже весьма дружелюбно улыбнувшись Майку, поднялась со своего белоснежного кресла и жестом пригласила его за собой. Стэмп подчинился молодой хозяйке и послушно последовал за ней. Походка молодой мисс была еще более выразительной, чем ее внешность. Грациозно дефилируя, девушка первой вошла в соседнюю комнату.

Эта комната оказалась намного меньше гостиной, но весьма уютной и располагающей к душевной беседе.

– Присаживайтесь, господин офицер, – любезно предложила девушка, указывая Стэмпу на одно из двух кремовых кресел. Сама же она присела на второе. Ее движения были настолько плавны и грациозны, что Майк любовался каждым из них, пытаясь подробно запомнить, словно больше никогда их не увидит.

После недолгого оцепенения, Майк собрал волю в кулак и сделал как можно более серьезное выражение лица, настроив свои мысли на деловой лад. Он попытался представить перед собой обычного среднестатистического свидетеля, которых за свою долгую карьеру в полиции он опрашивал пачками, и провести допрос как обычно, монотонно задавая заученные вопросы, в пол-уха выслушивая и записывая ответы в протокол.

– Представьтесь… пожалуйста, – начал Майк, запинаясь.

Только сейчас он внимательно взглянул в лицо молодой девушки. Выражение ее лица резко дисгармонировало с ее грациозными движениями и легкой походкой. Глаза были заплаканы, вокруг них нарисовались огромные припухлости, кончик носа покраснел, губки были плотно сжаты. Видимо, девушка с трудом сдерживала свои эмоции. Испуг ясно читался в глубине ее больших серых глаз. Девушка очень часто мигала. Но при всем при этом она была обворожительна и прекрасна. Правильные черты лица, большие выразительные глаза с венчавшими их черными изогнутыми бровями, узкий прямой носик и пухлый небольшой рот позволяли девушке с легкостью претендовать в споре за место на обложке самых изысканных модных журналов. А густые белокурые волосы, волной ниспадавшие на плечи, гармонично дополняли картину.

– Сара Т. Милтон, – ответила хозяйка.

– Ваш возраст и отношение к потерпевшему, – тут Майк осекся, ведь было ясно как божий день, что девушка приходилась дочерью покойнику, раз так остро реагировала на этот необычный для Вурджвилля инцидент. Но, несмотря на всю глупость заданного вопроса, Сара ответила.

– Мне двадцать девять лет, я дочь Теодора Милтона, человека, тело которого было похищено этой ночью, – девушка говорила уверенно, словно приняв вызов, брошенный Майком своим вопросом.

– Извините меня, пожалуйста, но почему вы говорите, что тело было похищено. Ведь насколько я осведомлен, никаких признаков похищения в доме не найдено. Или у вас есть основания предполагать, что тело вашего отца было украдено кем-то, и вы догадываетесь кем?

– Я так полагаю, что сам папа не мог покинуть стены дома, поэтому труп… – Сара не выдержала, и слезы градом покатились по ее щекам. Но девушка, все же, не дала воли нахлынувшим эмоциям. Белоснежным платком промокнув слезы и проглотив подкативший ком в горле, она продолжила. – Поэтому труп кто-то вынес.

– Хорошо – перехватил эстафету Стэмп, дав девушке время, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. – Если вы считаете, что тело вашего отца похищено, то может быть, вы знаете, кто бы это мог сделать и самое главное – зачем?

Майк пристально взглянул прямо в глаза Саре, пытаясь там найти интересующую его информацию. Кстати, иногда это помогало. Но не сейчас. В глазах девушки кроме горя, страха и отчаяния трудно было что-то прочитать.

– Нет… Я не знаю кто бы это мог сделать – ответила Сара.

– Но, может быть, догадываетесь? – не унимался Майк, продолжая пристально смотреть на девушку.

Во время этого разговора Стэмп чувствовал себя очень неловко, постоянно думая о своем внешнем виде, будто глядя на себя со стороны. Он то и дело поправлял свой помятый галстук, почему-то съехавший на бок, пытался разгладить расстегнутый служебный китель (свой кожаный плащ и шляпу он оставил в холле). А еще, несмотря на деловой настрой, Майк был ужасно смущен, общаясь с этой обворожительной белокурой барышней. Он ощущал, что очень сильно потеет и это его еще больше смущало.

«Где же этот чертов Редлифф?» – все чаще и чаще Майк начал вспоминать о своем молодом напарнике и теперь по-настоящему начинал на него злиться. «Небось, спит сейчас как сурок, пока я мотаюсь по морозному городу в поисках пропавшего мертвеца».

Тем не менее, надо было продолжать допрос, хотя Стэмп нутром чувствовал, что ничего не выпытает у дочери покойного. Впрочем, он не питал никаких иллюзий и насчет жены. Но порядок есть порядок.

– Нет, не догадываюсь – ответила Сара на последний вопрос Майка.

Стэмп тяжело вздохнул, чувствуя пустую трату времени, да и еще эта проклятая неловкость. Но он все же продолжил.

– Когда вы обнаружили пропажу тела вашего отца?

– Около часа ночи – ответила девушка, – я пошла на кухню, чтобы попить воды и, проходя мимо папиной комнаты, мельком заглянув в нее, увидела, что кровать, на которой он лежал, пуста. Сначала я не поверила своим глазам, но все хорошенько осмотрев в комнате, поняла, что его нигде нет, и разбудила маму. А потом мы сразу же позвонили в полицию.

– А вы случайно не знаете, были ли у вашего отца враги или просто недруги?

– Думаю, нет. Ведь мы совсем недавно переехали в Вурджвилль и вряд ли он смог за столь короткий срок нажить себе недругов и тем более врагов.

– А откуда вы приехали и какова причина переезда?

– Из Пенсильвании, из Нью-Бетлехема. Переехали около трех лет назад. Причина…. – тут девушка замялась и несколько секунд сидела молча, уставившись прямо перед собой. – Причину я не могу сказать, потому что не знаю. Просто так решили родители, и мы с братом повиновались их решению.

Майк, конечно же, не поверил девушке и постарался покопаться в этом поглубже.

– Но вы же на тот момент были уже совершеннолетними, так почему вы так легко согласились на переезд. Наверняка, там у вас остались друзья, знакомые, воздыхатели, наконец?

– А кто вам сказал, что мы легко согласились? Мы с Филиппом до последнего дня отпирались и надеялись, что все изменится.

В последние минуты разговора Сара Милтон постоянно теребила свой носовой платок, то и дело прикладывая его к своему симпатичному личику и промакивая остатки высохших слез.

– А кто такой Филипп? – спросил Майк, выловив в словах девушки самую суть.

– Филипп – мой брат – бесцветным голосом ответила Сара Милтон.

– Брат живет с вами? Я имею в виду здесь, в этом доме? И где он сейчас? – не унимался комиссар.

– Он на работе. Он работает на мусороперерабатывающем заводе и сейчас он в ночной смене. А вообще, он живет отдельно от нас, снимает квартиру на Северной сорок второй улице, в доме номер двадцать пять – девушка понемногу снова обрела уверенность в себе, и теперь ее голос звучал немного мягче, а интонации стали гораздо спокойнее, хотя она и продолжила теребить свой носовой платок.

– А сколько лет вашему брату? – это оказался новый неожиданный поворот, дававший почву для размышлений.

– Двадцать три года.

– Ну, так что же, мисс Милтон, заставило вас с братом так слепо повиноваться решению ваших родителей? – Майк не унимался, пытаясь буквально вытянуть хоть одну зацепочку, способную дать ключ к раскрытию этого интересного и необычного для захолустья Среднего Запада дела.

Девушка ничего не ответила, только уставилась на него невидящим взором, и Стэмп понял, что сейчас ему не удастся узнать ответа на интересующий его вопрос. Он решил сменить тему разговора и, наконец, закончить допрос, а про себя отметил этот необычный факт сокрытия пострадавшей причины переезда из другого города, ответ на который он надеялся выяснить в ближайшее время.

– Работаете ли вы в настоящее время и, если да, то где и в какой должности?

– Да, в настоящее время я работаю помощником руководителя в сфере деловых отношений в компании «РОБОЛЕНД и Ко», предприятии по производству бытовых электроприборов и домашних роботов.

Майк старательно заносил все свои вопросы и получаемые ответы в протокол, которые в полиции, несмотря на весь технологический прогресс, заполнялись по-прежнему вручную.

– Простите, пожалуйста, за бестактность, но каково семейное положение ваше и вашего брата?

Во время разговора Майк внимательно наблюдал за обстановкой в другой комнате, где находилась миссис Милтон. Она сама по-прежнему сидела на софе, полуприкрыв глаза. Видимо, врач вколол ей что-то успокаивающее, и теперь препарат начал свое действие. Несколько раз в комнату приходили коронеры. Что-то фотографировали, записывали в свои блокноты. Один раз сюда заходил уже знакомый Стэмпу доктор, поинтересовался самочувствием у миссис Милтон и ушел. Больше в квартиру никто не заходил.