Miss G.

Miss G.
Руслан Альбертович Белов

Руслан Белов

MISS G.

* * *

Она, обнаженная, лежала на траве в десяти ярдах от тропы, по которой я шел, знакомясь со злополучным островом; стройные ноги ее были раскинуты в стороны, взор устремлен в голубое небо. Пораженный, я замер. Придя в себя от комариного укуса – откуда он взялся в этом раю? – решил скрыться в ближайшей роще островной сосны (P. insularis), но первым же шагом раздавил некстати подвернувшуюся ракушку. Та предательски шумно отметила свою кончину, и женщина подняла голову, вовсе не испуганно, впрочем, это неудивительно. Вглядевшись в ее огромные зеленые глаза, излучавшие спокойный свет, я понял, что мне ничего не угрожает, и более того, их обладательница радуется моему появлению, как радуются появлению друга или, точнее, как радовался Робинзон появлению в своем расположении Пятницы. Отметив, что зеленоглазая дива весьма хороша собой, я не смог не приблизится к ней. Кожа ее бедер (я стал их рассматривать, чтобы не пялиться охально на… на вагину), была нежна и шелковиста. Это меня удивило. Возьмите лупу и посмотрите на свое запястье – на нем нежная кожа – и вы увидите нечто подобное такыру, поросшему жестким волосом и изборожденному глубокими бороздами. Увеличите этот такыр в несколько раз, и вряд ли вам захочется его ласкать и гладить. Но у терминаторши моего недельного одиночества кожа бедер, да и везде, включая и розовые ступни, была шелковистой. Это, вкупе с необычайной стройностью тела и легкостью его движений чудесным образом влияло на мое зрение, и потому женщина, несмотря на величину, воспринималась вполне мне соразмерной.

Когда я раздумывал, что делать дальше, с моря примчался игривый ветерок – этот уставший от скуки остров со всем своим кордебалетом, включавшим комаров, ракушки, атмосферные явления и пр, пр, пр, явно возжелал поставить со мной, заезжим актером, тропический по накалу водевиль. Покрутившись вокруг женщины, он завзятым купидоном переместился ко мне и, обдав лицо волшебным запахом страсти, мигом скрылся в рощице, в которой минуту назад я хотел малодушно скрыться.

Волшебный запах возродившейся плоти, запах вмиг покоривший мое обоняние, происходил из ее промежности (к этому времени я, ведомый вполне определенными силами – ханжи уничижительно называют их похотью, – стоял меж ног главной героини завязывавшегося водевиля).

Запах насквозь пронзил меня, три месяца и шесть дней не знавшего женщины, пронзил от ноздрей до яичек, пронзил откровенностью происхождения и добрым связующим ароматом.

Этот запах… В любви его значение невозможно переоценить. В юности я не женился на Джулии Бедсмел, неплохой, в общем-то, девушке, дочке богатого торговца ворванью и благовониями, а также владельца трех китобойных шхун, не женился из-за этого самого запаха – он был кисловат и к тому же отдавал благовониями, изготовленными на основе подпорченной амбры – торговец был скуп выше всякой меры. Другая женщина, а именно вторая жена, божественная Дебора Керкелайн, не смогла удержать меня в своей необъятной постели, не смогла удержать тоже из-за неприятного запаха, но секрета своих сальных желез. А у последней супруги, Сары Бигноуз, была неизбывная молочница, и, понятно, подышать полной грудью в позе обожаемой ею французской любви мне удавалось крайне редко. Да… Что и говорить, запахи сыграли большую роль в моей личной жизни. Хотя, если честно подумать, от всех своих женщин я ушел в Портсмуте, а из Портсмута так легко уйти.