Школа. Никому не говори. Том 4

– Так они три раза на второй год оставались! Говорю же, тупые!.. А вы тут время своё бесценное на них тратите! – подбоченясь, сетовала Поспелова. – А я здесь болтаюсь, потому что за ними приглядывать надо: безмозглые бараны то колокольчик на двери магазина сорвут, то в урну возле остановки у приличных людей на глазах нассут, то штаны снимут и жопами голыми перед депутатскими окнами потрусят! А папаня потом такой: чего за ними не пошла?! Ты же сестра, как-никак! Следи давай! Мне штраф выпишут, я себе на бухло и сигарки найду, а ты вали давай с братьями по помойкам в кварталах богачей хавку ищи!.. А чё, я недавно на Гаврилова в мусорке банку с красной икрой нашла: плесень сверху сняла и наелась от пуза!

Девочка закатила от наслаждения глаза и довольно погладила себя по животу. Милиция, не скрывая презрения, поморщилась, глядя на всю троицу.

– Хотите, я в мусорках с часок пороюсь и вам тоже что-нибудь найду, дяди-милиционеры? Там много чего ценного, бывает, валяется. А?!.. Баш на баш: вы братиков моих убогих отпустите, а я вам вкусняшку отрою?

– Да нет уж, спасибо! Топайте с Богом, юродивые! – усмехнулся старший из служивых, поняв, что с ребят взятки гладки.

– Ну как хотите, – пожав плечами, насупилась Люба. – Спасибо Вам большое и не хворать!

Едва троица зашла за поворот, исчезнув с глаз представителей власти, как Поспеловой сзади на плечи опустились две тяжёлые пацанские руки.

– Это кто тут придурки-второгодники, ссущие в мусорки?!.. Люба, ты берега потеряла?!

– Это где моё «спасибо»?! – парировала школьница, поворачиваясь то к Сэро, то к Илье. – Нечего злиться! Я старалась, как могла. Будете должны!

Парни, хмыкнув, ничего не ответили и «спасибо» не сказали, но Илья стал обращаться к тихоне по имени, хотя раньше всячески избегал этого. А вечером Любу ждал сюрприз: Сэро задержался в городе по своим делам, а доставить приятельницу домой в целости и сохранности доверил Оглы.

«Нашёл Сэро, с кем оставить! – усмехнулась она, спрятав валентинку в сгибе обложки. – Не прошло и пяти минут, как мы сцепились! Начал, конечно, Илья. Его хлебом не корми: ты такая-сякая, страшная и блевотная!»

К болтовне одноклассниц присоединились Сысоев и Жваник. Потом подпёрся Степанченко. Люба пересеклась с Тимоном взглядом, отвернулась и снова погрузилась в воспоминания прошедшего вторника.

– Помню, Илья, что меня никто нянькать не будет и что я бельмо на глазу вашей достойной компании! Зачем повторяешь? Боишься, что не верю на слово? Да, верю, Илюша, верю! – язвила сверстница, когда они ловили попутку на выезде. – Ты-то чего паришься? Всё воспитываешь, уши мне лечишь! Чего хочешь? Чтобы больше глаза не мозолила? Так парь всё то же самое в уши Сэро, и дело пойдёт быстрее! Сам, правда, потом будешь в бабку рядиться и по рынкам разгуливать.

– Не надейся, подруга! Замена тебе быстро найдётся. Это я тебя в бригаду привёл и дал возможность заработать! – заносчиво произнёс Оглы.

– Ой-ой, помню! Но ты, Илья, сейчас сам себе противоречишь: стараешься оскорбить побольнее и тут же со мной работаешь. Замена мне легко найдётся? О’кей! Больше ни ногой!

– Личное и работа не пересекаются! – бросил сквозь зубы он.

– А чего у тебя ко мне личного? Я не Руслана! Не можешь её заинтересовать – нечего на мне отрываться!

– Ты просишь по роже, Поспелова! – побагровел от бешенства Оглы.

– Ну и врежь уже! Нашёл, кого пугать! Знаешь, сколько раз меня одноклассники били?! Много! Твоя оплеуха погоды не сделает!

Он изумлённо посмотрел на ровесницу. Та в ответ не спрятала взгляд, не моргнула, лишь заносчиво вздёрнула нос. Больше «партнёры» не обронили ни слова.

Водитель, подобравший подростков у обочины, довёз их до попутной станицы. Школьникам снова пришлось голосовать.

Начал накрапывать неприятный мелкий дождь. Илья пытался словить машину, но никто не останавливался, и тогда им пришлось прятаться от нарастающего дождя под навесом какой-то заброшенной постройки.

– Я давно не дрался, – вдруг заговорил парень, глядя, как в потоках ливня по трассе мимо проносятся машины. – Меня в моём городе многие знают, да и у тебя в станице – тоже. Кому и хочется махач устроить – трижды последствия взвешивают, потому что знают, кто за мной стоит.

– Что делать, если никто не крышует? Как драться, если не умеешь?

– Ты и не должна драться. Ты девушка. – Оглы повернулся к ней. – Худая. Хрупкая. Пообещай упырям написать заявление в милицию. Блефуй качественно, как сегодня на рынке. Узнай фамилии служивых из уголовки, как пройти, по какому обвинению твоя заява пройдёт. Либо, если блеф не спасает, действуй.

«Не такой уж ты и козёл, Илья! Просто страдаешь злобной гадливостью и выражаешь своё презрение всем, кто пришёлся не по душе. Чем чаще хамить буду, тем тише себя поведёшь. Вот почему Русланка в твоих глазах, Илюшенька, успех имеет: она совсем с тобой не церемонится!» – додумалась Люба и тут заметила краем глаза, как на её парте что-то двигается.

Степанченко повернулся и решил взять её дневник. Поспелова быстро схватила вещь и засунула под парту. Записка от тайного поклонника не должна попасть в лапы её злейшего обидчика.

– Я хотел расписание глянуть, – пояснил Тимофей.

– У меня не заполнено! – нашлась испугавшаяся тихоня. – Возьми у Даши.

Тим не ответил. Лишь не моргая смотрел на неё серо-голубыми глазами. Люба, приготовившись к нападению, поджала губы и беспокойно задышала. Самоуверенный юноша глядел с легкой смешинкой в упор, она в ответ – с опаской, готовая к обороне. Гляделки между подростками продолжались пару мгновений, пока не повернулся Жваник.

– Чё, дневник свой вшивый жалко дать?! – грубо наехал он на неё. – Кому ты нахрен нужна со своими манатками, а?!.. Чё пялишься?!

Люба проигнорировала выпад Жваника, даже не удостоив того лёгким поворотом головы. Напряжённые гляделки с Тимоном продолжались.

– Глянь-ка, лупы вытаращила! – заржал Илья, не собираясь успокаиваться. – Э-э-э-й, Поспелова-а-а-а!.. Там, в коридоре, говорят, красоту и мозги раздают! Хотя нет, не про тебя товар, гы-гы-гы! Тима, плюнь в неё что ли, чтобы разморозилась!

Тимофей ничего не ответил другу, сделав вид, что не услышал. Он медленно отвёл взгляд от Любы, а потом резко посмотрел на неё ещё раз, усмехнувшись. Ровесница не сменила выражения, оставшись такой же напряжённо-недоверчивой. Растерянный Жваник, ничего не понимая, глазел то на Степанченко, то на Поспелову. В кабинет по звонку зашла Валентина Борисовна, и парни быстро метнулись прочь к положенным местам. Школьница выдохнула и вернула дневник на угол парты.

«В последнее время со мной всё чаще и чаще случается что-то каверзное. Всё-таки ненавижу школу! Если бы я вместе с Сэро не начала прогуливать уроки, мотаясь в Краснодар, даже не вкурила бы, насколько не хочу тут учиться. Оценки зарабатываю для мамы и папы, чтобы были довольны и не изводили ворчанием. Но мне не нравится ни ходить каждый день сюда, ни слушать нудятину преподов, ни лицезреть рожи мерзких одноклассников. Надо летом однозначно забрать документы втихую и свалить подальше!»

Когда Поспелова осознала, что уже не прежняя, что её отношение ко внешнему миру изменилось, то вдруг открыла, что и внешний мир изменился вокруг неё. Постепенно меняя гардероб на более приличный и современный, школьница заметила, что не только стала чувствовать себя в коридорах школы более уверенно и комфортно, но и теперь умудряется привлекать постороннее и совсем не нужное внимание.

Началось всё с трёх лоботрясов из 11-х классов, парней видных, бедовых и авторитетных. Люба спокойно поднималась по лестнице, когда почувствовала, что по спине кто-то проводит рукой, плавно спускаясь к ягодицам. Школьница резко повернулась, увидела позади нагло улыбавшегося Сапихина, хулигана из 11 «В», и не на шутку перепугалась. Парень и его друзья поравнялись с ней, плотно окружили, не давая сдвинуться с места, и, когда Люба вконец переполошилась, отпустили девочку из шального круга, не забыв по очереди звонко шлёпнуть её по упругой девичьей заднице.

Благодаря пацанскому озорству Поспелова некоторое время, передвигаясь по территории, дёргалась и крутила головой в надежде больше не столкнуться ни с Сапихиным, ни с его гоп-компанией. И как только она расслабилась, троица подкараулила её в одном из коридоров, загнала в тёмный угол без возможности вырваться. Люба недоумевала, а безобразники из 11 «В» хулигански посмеивались. Мальчишки стояли неприлично близко да намеренно прижимались всё крепче. Спасаясь от горячего прерывистого дыхания Сапихина, Люба повернулась к Молчунову и неожиданно отхватила поцелуй. Парни, залихватски хохоча, улетучились, оставив тихоню медленно сползать по стенке от шока.

Домогательства выбили Поспелову из состояния стабильности. Переходить из кабинета в кабинет становилось большим приключением. Баламуты из 11 «В» находили её в толпе и щипали за зад, поджимали её в плотно идущем потоке учеников к стене. Последний раз они подкараулили возле столовой, загнав её за одну из тяжёлых широких входных дверей. Люба, боясь снова ощутить вкус чужих губ, зажала крепко рот обеими руками, что озорников развеселило, но отнюдь не остановило: парни без стыда распустили свои руки гулять по животу девочки, поглаживать её колени, бока, и прикасаться к шее.

«Чёртовы извращенцы! И фиг отпихнёшь амбалов!» – негодовала школьница, решив в одиночку ни в коем случае по учебному заведению не ходить.

Второй неприятностью стали две девятиклассницы, которых раньше Поспелова не замечала. Вульгарные развязные девицы довольно крупного телосложения, постоянно курившие в туалете, вдруг стали проявлять к ней нездоровый интерес. Задиристо пялиться. Не отводя агрессивного ядовитого взгляда, ржать в лицо по непонятной причине, пытаться толкнуть или не давать прохода.

Причину странных «заигрываний» Люба понимала и не понимала одновременно: «Интересно, раньше куры вообще меня не палили, а сейчас перья распушили! Не верю, что ненавидят без причины. Как сказал Денис, причина всегда есть, остальное – следствие. Что они чувствуют, когда стремятся меня задеть? Уж очень им хочется стать круче за мой счёт. И лезут же без лишних глаз или при своих – в большой толпе не рискуют! Лучше игнорировать потуги странных мочалок во избежание потасовки без свидетелей – всё-таки тёлки в разы крупнее».

Глава 4.

Отказав в который раз Лыткиной в совместном походе домой, Поспелова в достаточно приподнятом настроении покинула школу и, решив сделать лёгкий круг, пошла к небольшой группе магазинов неподалёку от Набережной. В потайном кармане рюкзака лежала маленькая сумма – крошечная часть последнего дохода, которую хотелось потратить после прибыльного вторника. Илья по возвращении в станицу докинул сверху неплохую премию.

– На шоколадки! – улыбнулся Оглы.

– Ой, спасибо! – удивилась и обрадовалась она, решив, что ему стоит дерзить почаще, дабы добрее был.

Школьница ловила невероятный кайф от собственных денег. Сначала боялась тратить, потом позволила себе купить в столовой сразу несколько булочек, затем расхрабрилась и приобрела в ларьке на улице пять киндер-сюрпризов, Сникерс и банку Кока-колы. Всё купленное она с наслаждением съела, а обёртки выкинула в мусорные баки, попавшиеся на пути.

Каждый день подросток брала на краденые деньги то, что раньше было недосягаемым: зарубежные шоколадки, пакетики с растворимыми напитками, красивые канцтовары, газировку, жвачку, модные журналы. Пару постеров с «Зачарованными» и Андреем Губиным она налепила на дверцы шкафа у себя в комнате.

– Одноклассницы подарили, вот я и решила повесить! – соврала тихоня Александре Григорьевне. – Скотч дверей не испортит, не переживай!

Шура Поспелова внимательно рассмотрела симпатичного артиста, улыбавшегося с большого глянцевого листа.

– Приятный паренёк! Рада, что не чернявый! Это хорошо.