Школа. Никому не говори. Том 4

– Привычка. Каждый водитель умеет! Я тебя библиотеки лишил. Наверное, поучиться хотела?

– Нет. Полистать журналы. Поверь, с тобой, Ден, было интереснее! Я наконец-то посмотрела соседний город. У них ого-го базар: больше нашего раза в три! И строительный рынок огромный!

– Там Оглы живёт, Русланка Ибрагимова учится. Обои ты удачные выбрала: светлый цвет и мелкий рисунок. Зал кажется не таким низким и тесным!

Поспелова, довольная, что её старания оценили, зарделась:

– Будь моя воля, вообще бы всё в тех палатках скупила и свой дом обклеила! В моей хате стены побелены извёсткой. Мама не переносит обои. Говорит, бумага собирает пыль и пачкается.

– Извёстка тоже пылится. А ещё пачкает тебя, если умудришься о побелку потереться.

– Да я-то в курсе! Только у мамы есть ещё аргумент в пользу извёстки.

– И какой же? – полюбопытствовал Коробкин. – Скукота?

– Нет. Извёстка убивает бактерии, стерилизует помещение. Никакие паразиты не заведутся.

– Вот те на! Впервые слышу. Что-то новенькое!

– Обои мне нравятся больше. Красиво. Приятно на стены смотреть. Надоели – выбрал другие да переклеил. Как в твоём случае. Ситуация, правда, не очень получилась. Жалко, что проводка закоротила! Это ведь опасно! Ты с мамой мог бы погибнуть!

– Мог. Но не погиб, и слава Богу! – улыбнулся юноша и приобнял её. – Не грузись, ты чего?! Здорово помогла! Пойдём чай пить?

Коробкин решил уберечь нежные уши Поспеловой, что прошлой ночью его маленький дом чуть не сгорел не из-за неисправностей в проводке, а из-за матери, припёршейся около полуночи в глубоко нетрезвом состоянии да уснувшей в зале на диване. Непотушенная сигарета изо рта женщины упала на пол и подпалила ворс дешёвого синтетического ковра. Шатен был невероятно рад, что умудрился проснуться и обнаружить коридор да близлежащие комнаты в едком дыму. Гореть начал только зал: закоптились стены и потолок, ковёр дымился, полыхал мелкими языками пламени и ядовито, зловонно тлел, обивка на диване и двух креслах стала плавиться и вонять. Бессонной пятничной ночью школьник бегал как ошпаренный, заливая водой из вёдер очаги возгорания. А на утро, вместо того чтобы топать в школу, вычищал и проветривал изгаженное копотью жилище да вытаскивал испорченную мебель во двор.

«Мамка, блин, даже не проснулась, пока я её тушку волоком на раскладушку в гараж тащил! А с утра поохала-поахала, картинно позаламывала руки – и свалила бухать к мерзким прошмандовкам-подружкам. Хоть бы для виду помощь предложила! Стукнет мне восемнадцать —выгоню нахрен с хаты! Пусть у своих проституток-шалопаек живёт!» – злился Денис, осторожно наливая Любе кипяток в кружку.

Парень радовался, что не успел обидеть Поспелову пару месяцев назад, чисто чтобы напакостить Сэро. Ему стало понятно, почему близнецы относятся к Любе по-другому и почему нельзя с ней наплевательски обращаться. Тихоня этого не заслужила.

Случайно перехваченная с утра на обочине дороги, девочка не только согласилась прокатиться на мотоцикле в соседний город за обоями, но и предложила помощь. Денису было бы достаточно присутствия интересной, симпатичной девочки, пока он занимается ремонтом, но Люба впряглась по полной, и поклейка обоев с побелкой завершились гораздо быстрее. Устав за несколько дней от напряжения, Коробкин задремал перед телевизором, а проснувшись, изумлённо обнаружил, что замоченное с утра бельё постирано и развешено на верёвках в огороде, а высохшее поглажено и уложено в аккуратные стопки, что на плите стоит кастрюля с варёной картошкой, а в сковороде – тушёная капуста с морковью и луком.

Денис давным-давно отвык от заботливых женских рук. После смерти бабушки, перестав надеяться на нерадивую мать, шустро научился хозяйничать сам и помощи ни у кого не просил. Девушки, которых он раньше приводил для утех, ели-пили, ночевали, смотрели телек – и больше никакой инициативы не проявляли, видя, что хозяйственный парнишка в помощницах не нуждается.

«Ленка, сколько в моей хате была, ни разу кровать не заправила с утра, чашку после кофе не помыла, блин! Один раз яйца пожарила, спалив к чёртовой матери вместе со сковородкой! Ни на что не способна! Вечно её кормлю», – недовольно думал шатен, поглядывая с едва заметной улыбкой на Поспелову, облизывавшую пальчики, испачканные в сгущёнке. Расторопная заботливая Люба напоминала очерствевшему Коробкину покойную бабушку, и он решил сделать приятное в ответ.

– Хочешь, поедем в кафе посидим?

– Нет, не хочу.

– Почему?

– Не хочу, и всё.

– Стесняешься?.. Ну да, стесняешься – вижу! Чего боишься? Я буду с тобой. Придурковатые одноклассники тебя не тронут. Твоих родителей, кстати, дома нет, а сегодня суббота! В «Торнадо» много народу будет. Поехали потанцуем?

– Нет-нет! – Люба позеленела от страха. – Ни за что!

Парень хотел было поспорить, убедить, что ей ничего не грозит, но, видя, как гостья не на шутку разнервничалась, решил не давить на больное.

– Не нравится танцевать?

– Да нет, нравится! И музыку люблю. В доме есть комната, в которой брат хранит крутой музыкальный центр с огромными колонками да кучу дисков и кассет. В его коллекции – самая разнообразная музыка: шансон, джаз, эстрада, рэп, народные песни, современная попса. Многие жанры я вообще не знаю! У Шурика хороший вкус, и он разрешает мне в своей комнате находиться и пользоваться всем этим богатством. Когда я слушаю музыку, то расслабляюсь. Часто даже танцую.

– В клубе танцевать ещё прикольней, чем в одиночестве, поверь! Поехали?.. Сейчас пять вечера: успею тебя свозить домой, переоденешься – и покатим тусить. Толпа согревается часам к девяти. Как раз в самый пик и присоединимся! Туда наверняка сегодня Ибрагимовы пришли… Или боишься, что предки узнают? – догадался шатен.

– Да, боюсь! – выкрутилась Поспелова, хотя её страх был куда объёмнее: она была не готова столкнуться на танцах лицом к лицу ни с одноклассниками-обидчиками, ни с кем-либо ещё из ровесников. Тревога вырисовывала привычную травлю, только не в узком кругу 10 «А», а в масштабах городской молодёжи.

Коробкин отпил чая, немного поразмыслил, а затем предложил:

– Как смотришь, если я свожу тебя на дискотеку в соседний город?

Сверстница подняла на него заинтересованные, внимательные глаза.

– Никого не знаешь. И тебя никто не знает. Там три крупных ночных клуба, и, поверь, тусовка в разы интереснее, чем в нашем «Торнадо»! Завтра сгоняем?

– Нет, не завтра! Я не могу, потому что…

«Потому что у меня нет подходящих вещей. В школьном ни за что не потащусь никуда! На следующей неделе опять будет вылазка, и я что-нибудь прикуплю»

– … надо подготовить домашние к школе. В другой раз, хорошо?

– Как скажешь! – улыбнулся ровесник. – Можем тогда на море на днях сгонять.

– Оно же холодное!

– Так мы купаться и не полезем. Поглазеем с холмов и скал. Красивый видон! Ветер свежий, море внизу шумит, облака бегают – круто! Плед расстелем один, а вторым укроемся.

– Можно бутеров с собой накрутить!

– И чай в термос налить! Весной по приколу с ночёвкой остаться, пивка прихватить! У меня и на Азовском, и на Чёрном есть любимые дикие злачные места. В гараже на полке лежит небольшая палатка, как раз на двоих… Не надо пугаться, Люба! Ты б щас свои глаза видела! Не буду я домогаться. Ой, блин, ну ладно, слышь?!.. Помню, что за мной косяк.

– Я тоже помню, что за тобой косяк, – строго повторила, нахмурившись, она. – Но в гости всё равно пришла. В гости, а не ночевать. Давай без фантазий!

Коробкин не раз пожалел, что осенью, не разобравшись, не узнав толком Поспелову, полез самоуверенно целоваться, распустил руки. Теперь девчонка напрягалась и нервно дёргалась всякий раз, едва он к ней приближался ближе чем на полметра.

Парню чисто по-человечески понравилась пугливая ровесница, и ему стыдно было при ней вести себя так, как он повадился обращаться с другими девушками – вульгарно и развязно. Денис, привыкший решать сложности грубостью да кулаками, чувствовал тонкую натуру Поспеловой, её ум, начитанность, скромность, строгое воспитание – и стремился соответствовать. Умилялся, когда Люба расслаблялась и начинала выходить за берега – задираться и дерзить. Коробкин с несмелых наивных потугов, казавшихся ему милыми и забавными, веселился и даже потакал ей. Юноша втайне желал быть поближе к сверстнице: больше оставаться один на один, больше разговаривать, хотел поухаживать, позаботиться. Гордая Поспелова не предоставляла ему шанс даже в его доме.

Люба видела, что Денис тянется, и радовалась ещё одной маленькой победе. Шатен переживал, что своими руками подпортил собственную репутацию в её глазах, а тихоня этим пользовалась и при любой возможности – взглядом ли, поджав губы – заставляла паренька почувствовать себя неловко. Коробкин проявлял интерес к её мнению и знаниям – старшеклассница умничала ещё больше. Тем более что ни при близнецах, ни при Илье ей разбатониться не позволялось. Девчонки тоже фору не давали: тщеславная Ленка сразу злилась и пыжилась, а Наталья ловко переводила разговор на ту тему, в которой с удовольствием умничала сама.

С Пашей Любе зазнайничать да выпендриваться никогда не хотелось. Им было тепло и хорошо вместе, пока она не решила зайти за черту дозволенного. Тихоне про вечер поцелуев было невыносимо стыдно вспоминать. Девочка боялась столкнуться с Овчинниковым, боялась откровенного разговора, поэтому забросила библиотеку. Но всё решилось само собой. Блондина она встретила в коридоре собственной школы.

– Ты что тут делаешь?! – опешила Люба, забыв поздороваться.

– К Имиру пришёл, – спокойно ответил Павел.

– Зачем?

– По делам. Он меня позвал.