гАрмон счастья, или Повесть о проснувшемся человеке

То, что происходило в машине, одновременно и радовало его, т.к. он предполагал то, чем это закончится, в конечном счете, неожиданно для них обоих, и что это может вызвать и у Кати и у Бабочкова те мысли, которые могут пробить серое полотно уверенности в данном виде того, что они считают реальностью. – Он очень быстро схватил идею того, что нужно осознать себя самого – думал Трчунов – хоть и не подал виду, хотя он сам этого пока не понимает. Конечно, то, что управляло Бабочковым в течении стольких лет будет сначала часто проявляться в нем, а позже, намного реже, если он будет наблюдать за собой, и увидит истинное лицо того, кого он ассоциирует с собой…..

А самое главное чувствуется, что его внутренний ребенок еще не умер, и он еще способен, хоть ненадолго воссоздать состояние искреннего счастья, не зависящего ни от чего внешнего. Если провидение послало этого именно мне именно в этот момент, то я искренне верю, что смогу ему помочь. Правда, в нем, на данный момент, сейчас, когда он едет с Катей в машине, действует только то, что ему навязали… Вот и сейчас, им полностью управляет похоть и тщеславие, в сообществе с неуверенностью в себе, хотя он и не знает пока об этом себе… А Катя, наоборот, предельно уверена в себе, вернее в том, что она считает собой, и считает это своим преимуществом, что опять же дает пищу ее тщеславию… И оба они не могут увидеть, что играют по правилам игры, смысл которой, если они его вдруг увидят, вызовет в них ужас. Ведь это даст им осознание того, что все происходит без их участия. Что вместо них действует что-то извне внедренное, которое они со временем стали считать собой и полностью приняли его власть, отдав ему бразды правления.

Единственным игроком в этой игре является его величество эго, поселившееся почти в каждом, из живущих на этой планете. И, которое, играя с самим собой и в своих целях, через разные свои вместилища, принимает в них различные обличия, те, которые удобны ему в данный момент времени. Обличия же его имеют самую отвратительную сущность, но внешняя их форма кажется этим несчастным прекрасной, т.к. они видят его через очки с искаженным стеклом, которыми это мерзкое проявление снабдило каждого, тем самым, обезопасив свое существование.

Фундаментом же, почвой, на которой выросли эти отвратительные обличия, являются страхи и зависимости от того, кем они хотят, чтобы их видели другие, по одному из сценариев предложенным игрой, и различных вариантов зависимостей порожденных страхом завтрашнего дня, подогреваемого воображением. Воображением, которым опять же управляет их же страх, рисуя в нем страшные образы того, что может произойти, если они не будут делать того, и не будут иметь этого.

Фундамент обильно снабжает эти обличия энергией, приводящей их механизм в движение, вынуждая людей действовать в их целях, отдавая их личную энергию этим проявлениям эго.

Как много обличий имеет этот тиран, который на самом деле является маленькой надоедливой мошкой – жадность, алчность, тщеславие, гордыня, надменность, презрение, высокомерие, подобострастие, самоуничижение, низкопоклонство, чинопочитание, зависть, трусость, лживость по отношению к себе и окружающим, лень, ревность, похоть, агрессия, неприятие, корысть, приспособляемость… еще много чего можно добавить к этому отвратительному списку…

Но, при этом, на словах, люди порицают эти мерзкие проявления, превращающие человека в механический автомат, действующий без участия их истинной сути, в котором нет ничего человеческого. А в том же, что они называют обыденной жизнью, они видят эти проявления эго только в других, и только в тех случаях, если образ этого другого не соответствует их сценарию. Сценарию того, кем бы они хотели бы быть, и чем бы они хотели бы обладать. А уж в себе они вообще не хотят ничего замечать. И с помощью очков, через которые они видят все происходящее перевернуто, эти проявления воспринимаются ими как достоинства, которыми они очень гордятся. Гордятся исходя из того, что они приобрели их с помощью выработанного, навязанного рефлекса, который они называют громким словом опыт. Видят же они этих мелких надоедливых мошек, эти отвратительные автоматические проявления, с помощью своих «чудных» очков, которые показывают им этих мошек, как огромного слона, которого они не в состоянии победить. А по сути, они могут легким движением руки отогнать ее навсегда, но не делают этого, т.к. не верят в свои силы.

А почему же я, до сих пор, хотя и номинально, нахожусь в этом водовороте? Конечно же, в последние годы, я практически всегда следовал тому ощущению жизни и происходящего, которое чувствуешь в районе сердца и которое можно назвать жизненным импульсом истинной совести, не загрязненной ложной моралью принятой в обществе. Но, насколько я могу быть уверен в чистоте своего восприятия?

Да! Вселенная всегда вибрирует одинаково, неся любовь нашего Создателя всему Живому, но, ведь вопрос в том, насколько чисто наше восприятие жизни. Помехи и шумы, вызванные различного рода страхами и привязками, могут изменить музыку до неузнаваемости. А судя по тому, что я четко могу видеть только то нерешенное в других, от чего полностью освободился сам, то наверняка есть еще много того, что я пока не вижу в себе, либо вижу, но пока что до конца не осознаю, и поэтому продолжаю это ассоциировать с собой.

Так может, не стоит мне находится здесь, в этом водовороте, и, продолжать хоть и формально и как мне кажется по совести, управлять этим бессмысленным процессом? Ведь в чем смысл управления и на чем он основывается… Ведь у людей в обычном состоянии все их действия построены на стимуле. А за стимулом всегда стоят те, кто их породил, которых можно условно назвать кнутом и пряником, поощрением и наказанием. В свою очередь, они порождаются опять теми же самыми страхами и привязками. Только они и являются их движущей силой. Замкнутый круг. И все управление сводится к тому, что ты, зная страхи и привязки, которые полностью владеют людьми, в нужное время давишь на кнопки, направляя их туда, куда тебе нужно.

Но, опять же! Что такое это нужно? Откуда оно взялось? Практически всегда, ответ один, опять же из тех же самых страхов, и зависимостей от мнения общества и материального… Т.е., проще говоря, ты, в этом случае становишься эффективным агентом того, что лишает людей самих себя….

Но, ведь тот жизненный импульс истинной совести не может быть направлен против жизни. Против того, что еще хоть чуть-чуть теплится в людях. Наоборот, он не может быть корыстным, он может нести только любовь и добро ко всему окружающему. Посредством него, ты видишь за всем проявление нашего Создателя и осознаешь единство со всем.

Истинная совесть, если ее не заслоняет мерзкая стена «корыстных интересов», всегда, гордо поднимая свою голову, порождает Священные Жизненные импульсы Веры, Надежды и Любви, которые дают нам осознание Единства со всей Вселенной. К сожалению, люди, пока они находятся во власти страхов и зависимостей, практически не могут ощущать эти несущие в себе бесконечное счастье импульсы, а называют ими совершенно не относящиеся к ним понятия.

И вот опять, что я могу сделать для того, чтобы максимальное число людей стали действительно счастливы? Попытаться, насколько могу, дать проявится через меня Любви во всех проявлениях, ко всем, кто еще может воспринять это.

Значит, я все же должен находится здесь, среди людей и просто быть открытым к проявлению через меня по отношению к ним. Ведь насколько прекрасно то чувство, когда ты видишь пробуждение страдающего человека, когда ты видишь, как счастье капля за каплей разрывает ту серость, которую он считал реальностью. Смогу ли я помочь Бабочкову? Что-то внутри меня подсказывает, что смогу. По Федору уже чувствуется, что скорлупа яйца, которое закрывало его от реальности, дало трещину. Конечно же, то, что управляло им все это время, еще больше раздуло в нем тщеславие и прочую фигню, но, самое главное это то, что он задумался о том, кем он на самом деле является. А это уже много!

При последней мысли Трчунов улыбнулся. В его улыбке отражалась любовь, сострадание, надежда и радость за Бабочкова.

Тем временем Бабочков и Катя, собрались уже выходить из ресторана. Федор, только что, гордо расплатился за счет кредиткой, посматривая на Катю. Его очень радовала такая перемена в его жизни. – Еще два дня назад я не зашел бы сюда ни за что – думал Бабочков – а теперь я сижу тут с офигенной бабой, и даже не смотрю на цены. Но, я не могу понять, чего же она хочет. Чем интересно закончится сегодняшний вечер, может пригласить ее в гостиницу? Нет… вдруг ее это обидит… Ладно, посмотрим по обстоятельствам.

– Вы меня проводите, Федор Иванович? – прервала его мысли Катя.

– Конечно же, Катенька – жалко улыбнулся Бабочков.

– Ну, тогда пойдемте.

Катя встала, и, не дожидаясь Бабочкова, грациозной и уверенной походкой направилась к гардеробной. Бабочков, тут же, суетливо вскочил с дивана, оглянулся, не наблюдает ли за ним Катя, затем вытащил часть чаевых, которые он оставил пока взгляд Кати был направлен на него, и побежал за ней.

Он суетливо вырвал из рук гардеробщика пальто Кати, чтобы помочь самому надеть ей его. В свое время, этого постоянно требовало у него его жена, что практически превратилось в рефлекс для Бабочкова.

– Какой вы галантный – промурлыкала Катя с внутренней ухмылкой, порожденной наблюдением за его суетливыми и неуверенными действиями – пойдемте, а то уже поздно.

Бабочков вырвал из рук гардеробщика свое пальто и, одеваясь на ходу, выбежал на улицу, куда уже вышла Катя.

– Какой сказочный сегодня вечер – как кошка, потянувшись всем телом, сказала она – располагает к прогулке. Вы любите гулять на природе?

– Да… очень..люблю, особенно с такой красивой как ты – попытался сделать комплимент Бабочков, уже предвкушая прогулку в темном парке, где может быть он осмелится и попытается ее поцеловать.

– Ну, тогда, как-нибудь, обязательно прогуляемся – наблюдая за его реакцией краем глаз, ответила она – а сегодня, мне уже пора домой.

– Да… да… конечно, Катенька, пойдем… поедемте, я вас провожу.

Бабочков подбежал к машине и открыл дверь. Катя, независимой походкой подошла к машине, чуть коснулась рукой его руки, а когда тот заглянул в ее глаза, вылила на него очередной поток холодной воды, смерив его холодным взглядом и быстро сев в машину.

– Ко мне домой Славик – холодно скомандовала она.

Бабочков уныло и растеряно сел в машину – вот опять, не понимаю, нравлюсь я ей или нет – думал он – то, она как будто зовет меня к себе, а то, резко отталкивает. Видимо такая она непостоянная. Смена настроения. А откуда Славик знает, где она живет?

– А дайте мне вашу руку Федор – прервала его размышления Катя ласковым голосом.

Бабочков радостно протянул ей руку. Катя нежно взяла ее своими руками и развернула ладонью вверх.

– Какие у вас интересные линии – прошептала она заговорщическим тоном, нежно поглаживая его ладонь своими пальчиками, наблюдая и выжидая, когда Бабочков полностью расслабится, чтобы нанести очередной удар.

– А ты… разбираешься в этом? – разомлевшим от прикосновений Кати голосом спросил Бабочков.

– Чуть-чуть, но, могу сказать, что вас ждет большое будущее – ответила она, закрыв его ладонь и положив его руку на мгновение к себе на колено. Заметив искорки радости в его глазах, она переложила его руку на сидение и отвернулась к окну с безразличным и скучающим выражением лица.

Бабочков опять впал в смятение. Он несколько раз пытался заговорить, на что Катя отвечала ему односложными и холодными фразами, не поворачивая к нему голову, всем своим видом показывая, что ей это неинтересно. Внутри же она радовалась – Ну вот, он уже полностью управляемый, веревки можно вить. Задача оказалась очень легкой и с известными переменными. Нужно еще внести последний штрих, чтобы он эти дни был бы поглощен мной постоянно – думала она самоудовлетворенно.

– Вам к подъезду? – прервал их мысли Слава.

– Ой, мы уже доехали? Да-да Славик, к подъезду – прощебетала Катя с вновь призывающей улыбкой – Федор Иванович, надеюсь, вы меня проводите до двери, а то тут недавно девушку ограбили.

– С большой радостью, Катенька – просиял Бабочков.

Пока они поднимались на лифте, Бабочкова переполняло чувство щемящего ожидания, ему рисовались картины, где он занимался с ней сексом.

– Вот мы и пришли – прервала его мечтания Катя.

Бабочков, с плохо скрывающимся вожделением и нетерпеливым ожиданием уставился на нее. Катя, несколько секунд понаблюдав за ним, потянулась к сумке за ключами.

– Я бы вас пригласила на чай, но очень устала сегодня, хочется принять ванну, побыть одной. Может, еще подумать о вас и обо мне. Надеюсь, вы не обидитесь на меня, если я вас не приглашу.

– Да нет, что ты – ответил Бабочков, силясь скрыть свое разочарование.

– Да, чуть не забыла – промурлыкала Катя, доставая блокнот – я решила дать вам свой домашний номер, т.к. мобильный в вечернее время часто выключаю, если вам что-нибудь нужно будет, то буду рада вас услышать.

Она вырвала листок из блокнота, нацарапала на нем свой номер, а затем, поднесла к губам, оставив на листке след своих губ. В упор смотря Федору в глаза, она томно и игриво протянула ему листок.

– Ссспасибо… – пробормотал Бабочков.

Решив, наконец, поставить последний штрих, Катя медленно подошла к нему. Бабочкова внутренне затрясло от ожидания.

– Было очень приятно провести с вами вечер – прошептала она, медленно придвинувшись к нему. Пару секунд, смотря ему прямо в глаза ласковым взглядом, она начала приближать свои губы, и неожиданно, закончила это поцелуем в щеку, но максимально нежным поцелуем.