Наполеон. Изгнание из Москвы

Наполеон. Изгнание из Москвы
Рональд Фредерик Делдерфилд

Интереснейшее исследование реальных событий русской военной кампании Наполеона 1812 года, признанной самой страшной катастрофой XIX века. Автор раскрывает причины и последствия противостояния русского и французского самодержцев, дает объективные портреты Наполеона и русского монарха Александра I. В книге рассмотрена военно-политическая обстановка в Европе, дан подробный анализ военных стратегий противоборствующих имперских режимов, причин сокрушительного поражения Наполеона в России.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Рональд Фредерик Делдерфилд

Наполеон. Изгнание из Москвы

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2022

Глава 1

Какая дорога ведет в Москву?

Я всегда готов к переговорам о мире…

    Наполеон в Вильно

1

30 июня 1812 года небольшая группа профессиональных военных и дипломатов заседала в одной из комнат дома в старинном городе Вильно, позже ставшем столицей Российской Литвы. Один из заседавших – русский, остальные пять – французы. Бездарного (как выяснилось) русского от имени монарха уполномочили выяснить, почему огромная Французская армия – самая большая военная сила того времени – напала на Россию. Из пяти же французов все присутствующие были людьми известными, но один из них, Наполеон Бонапарт, – самый прославленный человек в мире. Он сразу задал тон встречи, вдребезги разбив плохо державшийся оконный вентилятор, потому что непрекращающееся дребезжание последнего на сквозняке действовало ему на нервы. Оконная рама треснула, и осколки стекла со звоном посыпались на пол.

Никто не придал значения этому инциденту. Человек, за 16 лет перекроивший всю Европу, имел право разбить окно, если это действие могло его успокоить. В свое время он разбил намного больше окон, среди которых были и окна дворцов, где жили наследные короли.

И вот теперь шестеро мужчин сели за стол и начали свой разговор. Ни маршал Бертье, знаменитый начальник главного штаба Великой армии, ни маршал Бесcьер, когда-то цирюльник, а ныне командующий Старой гвардией, не проронили ни слова. Они находились здесь, чтобы слушать, как обычно, а не говорить. Дюрок, добрый гофмаршал, наверное, сказал что-то, и если Коленкур, бывший французский посол при дворе Александра I в России, и добавил что-нибудь важное к этой дискуссии, то в его записях это так и не отразилось.

Вот о чем говорили русский генерал и император Франции, под единоличным командованием которого находилось почти 400 тысяч вооруженных человек, маршировавших в это время по западным провинциям России. Французский император задал множество вопросов и получил столько же вежливых ответов. Он хотел знать, сколько людей живет в Москве, сколько в ней домов и церквей. Когда русский генерал ответил, что в Москве 340 церквей, Наполеон презрительно заметил, что в новое время люди не религиозны. «Это не так, – спокойно возразил русский генерал Балашов, – может быть, они не религиозны в Германии или Италии, но не в Испании и России».

Это было колкой насмешкой. В тот момент, когда происходил их разговор, 100 тысяч французов в беспорядке отступали по испанскому полуострову, гонимые небольшой британской армией, и весь мир смеялся над их бегством. Одна из основных причин поражения французов в Испании – фанатичная вера испанских крестьян, побуждавшая их к сопротивлению. Балашов намекал на то, что на востоке Наполеон вскроет еще одну такую же язву раньше, чем появятся перспективы на ее исчезновение на западе.

Наполеон секунду помолчал, смерив взглядом своего собеседника, будто обдумывая, на что он способен, затем резко спросил: «Какая дорога ведет в Москву?»

На этот раз русский задумался. «Я считаю, что у этого вопроса нет ответа, – сказал он через некоторое время, – у нас в России, мы, как и вы, говорим, что все дороги ведут в Рим. Дорога на Москву – дело выбора. Карл XII пошел через Полтаву».

Шведский король Карл XII напал на Россию во времена Петра Великого за 104 года до этого. При Полтаве он потерпел сокрушительное поражение и, оставшись почти что один, бежал через Неман[1 - Карл XII, король Швеции, был противником Петра Великого в первые годы XVIII столетия. Его вторжение в Россию в 1708 году походило на нападение Наполеона, поскольку тоже началось с завоевания Польши и размещения там баз снабжения, перед тем как двинуться на Гродно с 33 тысячами великолепно тренированных солдат. Царь отступил, воспользовавшись приблизительно той же тактикой, что и Багратион с Кутузовым, но его положение было более опасным, потому что он столкнулся с четырьмя разрозненными мятежами внутри собственного царства. Царь Петр изо всех сил старался договориться со шведами, но Карл, невероятно упрямый человек, отклонил его попытки и заключил союз с Мазепой, гетманом днепровских казаков. Совершив ту же ошибку, что и Наполеон, он продвинулся слишком далеко от своих баз, перейдя через Днепр и уцелев в невероятно холодной зиме 1708/09 года. Тем временем царь расправился с разными мятежниками и сумел атаковать Карла XII под Полтавой 27 июня 1709 года. Битва началась в 4 часа утра и продолжалась до 11 часов. Шведы были наголову разбиты, а их король вместе со своим казацким союзником, оставшись почти вдвоем, бежали. Тем же вечером Петр провозгласил тост за пленных шведских офицеров: «За моих учителей в искусстве войны».Стр. 16. Когда Наполеон отказался от своего плана напасть на Британию ранней осенью 1805 года и двинул свою армию на юго-восток против австро-русских армий, стоявших у Ульма и в Богемии, Пруссия не присоединилась к антифранцузской коалиции. Австрия и Россия были наголову разбиты при Аустерлице. В следующем году король Пруссии допустил крайнюю неосмотрительность, в одиночку напав на Наполеона, не дождавшись свежих русских сил, которые должны были прийти к нему на помощь. В гористой Тюрингии, у Йены, главные силы Наполеона столкнулись с частью прусских сил. Пруссаки были полностью разгромлены, французы бросили все силы на преследование остатков их полков. В тот же самый день двигавшийся отдельно корпус Даву наткнулся на главные силы прусской армии, во главе которых стояли король и герцог Брунсвик. Французов насчитывалось 27 тысяч, а пруссаков, наголову разбитых, – 60 тысяч. Маршал Бернадот, корпус которого находился в 11 километрах от поля битвы, участия в ней не принимал. Маршал Даву за свою блестящую победу получил титул герцога Ауэрштадтского, по имени деревни, у которой состоялось сражение.Дивизионные командиры Даву, генералы Гуден, Фриан и Моран получили в Великой армии прозвище «Бессмертные».].

* * *

Когда происходил этот обмен мнениями, французское вторжение в Россию длилось уже шесть дней. 22 июня объявили войну. 24 июня огромные силы французов и бесчисленные полки их союзников по трем понтонным мостам перешли через Неман и по пыльной дороге двинулись на Вильно, не встречая на своем пути никакого сопротивления. Самое рискованное военное предприятие из всех, которые случались в истории ранее, началось.

По своему размаху эта военная авантюра не знала себе равных до тех пор, пока 102 года спустя армия фон Мольтке, состоявшая из миллиона немцев, не совершила своего исторического правого обходного маневра для завоевания Парижа долгим и жарким летом 1914 года. Но даже этот гигантский маневр – знаменитый план Шлиффена по захвату Парижа за шесть недель[2 - Согласно плану Шлиффена, немецкие войска должны были разгромить Францию, совершив бросок через Бельгию на Париж, а после окружения французской армии бросить все силы на войну с Россией. (Здесь и далее примеч. пер.)] – не был таким грандиозным провалом, как поход Наполеона на Москву летом 1812 года. В 1914 году у немцев, несмотря на то что на Марне они были отброшены назад, хватило сил окопаться и удерживать свои позиции еще четыре года; неудачное же французское вторжение в Россию провалилось менее чем через четыре месяца после своего начала, а через шесть недель после своего окончания правительства Европы признали его самой страшной военной катастрофой всех времен.

Из полумиллиона солдат и сопровождавших армию гражданских, переправившихся через Неман 24 июня 1812 года, вернулся лишь каждый десятый, не считая отпущенных военнопленных. Из 100 тысяч погибших солдат, которые все-таки дошагали до Москвы, лишь несколько тысяч полусумасшедших беглецов прошли по мосту у Ковно в середине декабря. С точки зрения военных достижений даже вторжение нацистов в СССР в 1941 году было более удачным, чем поход Наполеона.

Никто и никогда не сможет назвать всю цену, заплаченную Францией и подвластными ей европейскими государствами за то, что нельзя назвать иначе, чем полное безумие Наполеона. Потери и со стороны французов, и со стороны русских были колоссальны. Месяцы спустя после появления полного жестоких откровений императора 29-го военного бюллетеня, из которого Париж узнал о поражении, каждая парижская семья одевалась в черное. И до сих пор трудно представить количество всех разрушений и человеческих жертв.

Наполеон преуменьшал его, враги Франции преувеличивали, а русская статистика вовсе не вела счета сотням тысяч русских солдат и гражданских, которые сначала защищали, а затем вновь отвоевывали 1100 миль земли от Ковно до столицы и от столицы до Ковно. То же самое, без страха преувеличения, можно сказать о тех 100 тысячах французских солдат, прошедших весь путь до Москвы, но отнюдь не о тех 10 тысячах, которые вернулись обратно, развеяв миф о непобедимости Наполеона Бонапарта. Больше никогда, несмотря на победы над колоссальными силами противника, ветераны Египта, Аустерлица, Йены, Фридлянда и Ваграма или пришедшие им на смену рекруты набора 1813-го и 1814 годов не воевали с той одержимостью, превратившей послереволюционную Францию в самую грозную военную державу в Европе. Оказавшись в России, старые командиры пали духом, вера в победу покинула солдат, от молодых офицеров до старых усачей. Французы, от рядовых до маршалов, вошли в Россию, будучи уверенными в том, что их ожидает еще одна великая победа. Те из них, кто остался в живых после Русской кампании, несли вирус этого поражения в заново возрождающиеся армии, которым суждено было сражаться еще в течение 20 месяцев, сдерживая конфедерацию европейских сил, пока не настал момент, когда парижане увидели русских казаков, скачущих по Елисейским Полям. Французы шли в русский поход как завоеватели. Они вернулись, зная, что империя обречена.

Война с Россией оказалась игрой, в которой сам Наполеон поставил на карту все, начиная со своих первых побед в Италии 16 лет назад. В июне 1812 года ни он и ни кто другой этого не понимал. Наполеон и Европа, вместе или порознь, уже не рассматривали поход в Россию как войну, в этом видели скорее карательный жест в целях демонстрации могущества возродившейся Франции, и Наполеон начал эту кампанию без всяких территориальных амбиций. Это было попыткой продемонстрировать России, своему самому грозному противнику на Европейском континенте, что она падет и тем самым станет в один ряд с европейскими государствами, признавшими французское владычество. Однако Русская кампания оказалась далекой от безрассудной игры, которую начинают, поддавшись импульсу. Наполеон, готовясь к ней более 18 месяцев, тщательно разрабатывал планы по снабжению армии продовольствием с учетом того факта, что это происходило в то время, когда отсутствовали железные дороги, консервированные продукты и коммуникации лучше гелиографа[3 - «Гелиограф – сигнальный аппарат для разговора на далекие расстояния (до 60 верст), состоящий из двух зеркал – одного на станции получения и другого на станции отправления. По изменениям положения зеркала на одной станции и мерцаниям зеркального изображения на другой и судили о передаваемых сигналах, согласно особой азбуке, составленной по продолжительности освещения. Употребляется в случае сигнализации для военных целей» (из энциклопедии Брокгауза и Евфрона).].

Для размещения базовых складов на пути следования армии Наполеона – самой совершенной военной машины из всех, которые когда-либо готовились одним командующим для одной кампании, – были выбраны удачные места, с достаточным количеством боеприпасов. Провизию заготовили для развертывания баз на передовой, для пехоты и кавалерии, для обеспечения постоянного притока фуража, для того чтобы снабжать большое количество солдат в полевых условиях. Военная стратегия Наполеона, простая и прямолинейная, обычно себя оправдывала. Его поражение, а поражения такого масштаба случались с немногими полководцами, повергло в изумление даже циников.

Вот трагическая история о том, что произошло с Великой армией за период, длившийся 179 дней, с 24 июня по 19 декабря, когда герой отступления Мишель Ней, стоя на деревянном мосту, пересекавшем Неман у Ковно, последний раз с презрением разрядил ружье в своих преследователей. Доминирующей темой этого похода стали ужас и жестокости беспрецедентных размеров и вместе с тем самопожертвование, невероятная смелость и мужество размеров героических.

2

Два противника, решивших помериться силами в июне 1812 года, были номинальными союзниками до момента объявления войны.

Союзничество продлилось ровно пять лет – с того момента, как после эффектного поражения России при Фридлянде в 1807 году был подписан Тильзитский договор. После его подписания царь Александр остался в стороне от происходивших в Европе событий и мог только наблюдать, как императорская Франция, подобно волне, постепенно заполняет Европу, растекаясь от равнин и спускаясь к дальним краям континента. Эта волна поглощала все островки сопротивления, принадлежавшие членам каждой королевской семьи и каждому мелкому владыке от Лиссабона до Москвы. Такую цену Россия заплатила за свою неудачную попытку предотвратить падение империи Габсбургов в битве при Аустерлице в 1805 году, когда она была союзницей австрийцев, и за промедление в оказании военной помощи Пруссии, когда в следующем году это государство бросит вызов Франции в битве при Йене*.

В феврале 1807 года между русскими войсками и Великой армией произошло несколько стычек во время битвы при Эйлау, но четыре месяца спустя, при Фридлянде, русскую армию наголову разгромили, после чего на плоту, стоявшем на якоре посередине Немана, состоялась знаменитая встреча двух самых влиятельных людей в Европе.

По условиям этой встречи, следствием которой стал Тильзитский мирный договор, царь Александр фактически развязывал руки Наполеону для объединения завоеванных государств; некоторые из них, как, например, вновь созданное Великое герцогство Варшавское, оказались отрезанными от находившейся под царским владычеством Польши, что только подстрекало остальные ее субъекты к отделению от России. И все-таки эти территории не могли стать тем камнем преткновения, заставившим Александра и его советников отказаться от соблюдения договора, а Наполеона вынудившим напасть на Россию. Сопротивление части русской аристократии также вряд ли было обусловлено желанием отомстить за унижение, пережитое при Аустерлице, когда они готовились уговорить царя скорее заключить мир, чем рискнуть подвергнуть себя опасности и позволить своим подданным заразиться идеями революции. Причиной раскола – как это обычно случается, если народы воюют между собой, – послужили напряженности, возникшие из-за нарушенной торговли, когда Россия стала сначала молчаливо, а под конец самым вопиющим образом нарушать Берлинские соглашения о континентальной блокаде. При помощи блокады Наполеон намеревался победить Британию, запретив ее судам швартоваться в континентальных портах, и тем самым разрушить ее торговлю. Британия – единственная европейская страна, продолжавшая вести войну против Франции. С короткими перерывами она делала это с того дня, как отрубленная голова французского короля Людовика XVI упала в корзину на площади Революции. И она будет продолжать делать это, явно или скрыто, до тех пор, пока не прозвучит последний картечный залп при Ватерлоо три года спустя. Британия будет не только блокировать Францию с моря, воевать с ней на суше в Испании и Португалии, она объявит о своей готовности заплатить любой стране, которая присоединится к ней в борьбе с Наполеоном. Цена этих непрекращающихся усилий, войны, которая велась сейчас половиной поколения, была чудовищной, но Британия зашла уже слишком далеко, чтобы бросить Европу на волю рока и ограничиться только демонстрацией своего бесспорного превосходства на море, начавшегося с победы у Нила и закончившегося при Трафальгаре.

Британия рассматривала громадную царскую империю как самую большую прореху в стене, которую Наполеон выстроил вокруг Европы. Для офицеров французской таможни было сравнительно просто гарантировать, что, за исключением небольшой, хорошо контролируемой контрабанды, Берлинские соглашения будут выполняться в таких портовых городах, как Копенгаген, Гаага и Триест. Но совсем иное дело – закрыть для всех британских товаров рынки России и предоставить российским купцам возможность пользоваться всеми преимуществами этой сомнительной свободы. Даже когда был подписан Тильзитский мирный договор, постоянный приток британских товаров шел в страны континента через Россию, и царь Александр, несмотря на то что он открыто восхищался Наполеоном, совсем мало делал или совсем ничего не делал, чтобы остановить этот поток. Таким образом, политика Наполеона, направленная на разрушение Британии, с самого начала была обречена на неудачу. В 1812 году континентальная блокада закончилась полным провалом, и исправить положение мог только мир, подписанный на завоеванной русской земле.

Имелись и другие, более мелкие причины для обоюдного гнева. Царь обложил пошлиной ввозимые в Россию французские товары. Негодование после неудач последней войны продолжало терзать некоторых русских профессиональных военных. Территория Ольденбурга, принадлежавшая жене русского престолонаследника, аннексировалась Францией. Все три причины только способствовали разрыву, но принципиальным разногласием оказался кавалерийский натиск Наполеона, с которым он определял свою политику с тех пор, как решил развестись с Жозефиной и жениться на женщине, способной подарить ему наследника.

В то время, летом 1809 года, Наполеон вел серьезные разговоры о том, чтобы выбрать в жены сестру русского царя, пятнадцатилетнюю Анну. Но это намерение не вызывало одобрения у русской знати, и царь мешкал с ответом Наполеону, для которого слово «терпение» звучало как богохульство, и он, прекратив свои попытки, женился на дочери Франца, императора Австрии. Официальной причиной отказа от женитьбы на русской великой княжне он объявил тот факт, что она еще слишком молода, чтобы родить сына, тогда как Мария-Луиза, 18 лет от роду, более способна сделать это.

Ее мать родила 13 детей, а прабабушка – 26.

Александр разделял нежелание своих советников способствовать брачному союзу между домами Романовых и Бонапартов, но был тем не менее крайне раздосадован поспешной женитьбой Наполеона на более уступчивой австрийке. Это послужило еще одним диссонансом в одностороннем дуэте двух самодержцев, который разыгрывался за счет Европы последние пять лет. Когда выяснилось, что лучшие из французских батальонов и их блестящие военачальники увязли в войне на Пиренейском полуострове, отношения Александра со своим другом и союзником заметно охладились. Все больше запрещенных британских товаров просачивалось в Европу. Все больше лазеек и поправок подыскивалось, чтобы обойти условия Тильзитского мирного договора. Александр уклонялся от прямого ответа, и Наполеон, впервые в своей жизни наслаждавшийся миром у себя дома, потакал ему, но начиная с середины 1810 года каждый участник этой игры, где обе стороны блефовали, понимал, что она в конце концов приведет к войне. В 1811 году велись усиленные приготовления, и посольства продолжали сновать между Санкт-Петербургом, Москвой и Парижем вплоть до весны 1812 года. Однако после этого конфронтация стала неизбежной. Это было равносильно тому, что либо Наполеон допустит царя в качестве равного партнера в деле раздела и полной реорганизации Европы, либо Александр будет вынужден извиваться, как червяк на крючке, чтобы заслужить милость Наполеона. Для этого ему придется прекратить все контакты с Британией, смириться с присутствием французских гарнизонов в Пруссии и быть готовым к перспективе того, что рано или поздно каждый поляк из подвластных ему территорий станет под французский триколор, лелея надежду на возрождение древнего Польского королевства.

1 июля, вскоре после того, как он получил от царского посланника, генерала Балашова, вежливый отказ, Наполеон написал царю письмо, выдержанное в тоне огорченного, снисходительного отца, пытавшегося урезонить своевольного сына: «Я перешел через Неман глубоко убежденный, что сделал все, что в моих силах, чтобы избавить человеческий род от этих досадных злоключений, во имя удовлетворения моей репутации, чести моего народа и святости соглашений…

Теперь меж нами война. И даже сам Господь не сможет исправить содеянного. Но я всегда готов к предложениям о мире…»

На этот елейный призыв Александр ответа не прислал. С почти полумиллионной армией, в течение недели пересекшей его границу, у него были дела, которые он мог счесть более неотложными.

3

Гигантские армии, состоявшие из варваров или полуцивилизованные, маршировали по Европейскому континенту со времен падения Римской империи. Но еще никогда под единовластным командованием одного человека никто не видел таких военных сил: военные резервы Франции, низинной Европы, Италии, Германии, многонациональной Габсбургской империи, части Польши, части Испании и сфер влияния далеко за пределами открытых границ. Это был лидер, имперский символ которого, бронзового орла, водрузили над Кадисом, в Померании, в Литве и даже так далеко на юге, как в Калабрии, в конце итальянского «сапога». Короли, принцы, герцоги, графы, местные царьки и чиновники высокого и низкого ранга, подкупленные, запуганные или изгнанные со своих территорий, стояли перед выбором: вернуться обратно второстепенными сатрапами либо поискать себе постоянного убежища за Ла-Маншем или по ту сторону Атлантики. Италия была покорена, Испания и Португалия опустошены французскими армиями. Положение Голландии и Саксонии понизилось до статуса территории, поставлявшей рекрутов для Великой армии. Пруссию с ее военным наследием Фридриха Великого разгромили в течение одной короткой кампании. Громоздкая империя Габсбургов, просуществовавшая более шести столетий, была побеждена в 100 небольших и полудюжине более крупных сражений и предлагала мир ценой династического альянса. Французские войска держали свои гарнизоны и на восточных берегах Адриатики, и на границах наполовину несуществующей Оттоманской империи. И только на Пиренейском полуострове французские орлы встречали упорное сопротивление.

Но это было не все. Объединение завоеванных земель шло с опасной быстротой. Двое из братьев Наполеона заняли опустевшие троны, третий имел созданное для него королевство. Три сестры Наполеона заправляли в другом месте, одна делила трон с маршалом Франции, мужья двух других были шутами. Территория, ныне известная как Западная Германия, стала Рейнской конфедерацией, а ее номинальные правители получали указания из Парижа. Апогеем французского триумфа с 1792 года может считаться прочтение титулов некоторых бывших якобинцев – соратников по оружию Наполеона: герцог Истрии, герцог Данцигский, герцог Альбуйерский, князь Ваграмский. «Если у них самих такие звучные титулы, – сказал Наполеон, лишь наполовину шутя, – что они могут возразить против моего?»

За 16 лет военная империя настолько разрослась, а количество завоеванных народов так увеличилось, что трудно даже представить всю дьявольскую пестроту армии, ввязавшуюся в русскую авантюру жарким июльским днем 1812 года. Она состояла, как минимум, из 18 национальных формирований, часть из которых пошла на войну по собственному выбору, часть подчинилась команде своих побежденных и вовсе не обрадованных перспективами участия в этом походе правителей, остаток же был неохотно набран из бывших противников французов. Как минимум половина этой армии состояла из сомнительного военного материала, но вот люди, командовавшие ими, таких недостатков не имели. Все без исключения командиры – люди умные, смелые, за их плечами была не одна война. Именно их военный опыт должен был лечь в основу этой армии и объединить вокруг себя остальных. В летние дни по понтонным мостам через Неман прошли: швейцарцы, австрийцы, пруссаки, поляки, иллирийцы, рейнские немцы, северные итальянцы, неаполитанцы, саксонцы, баварцы, вестфальцы, португальцы, испанцы, литовцы, венгры, голландцы и хорваты. Но настоящее ядро армии составляли французы. Позднее Наполеон и начальник его генерального штаба Бертье имели возможность убедиться в этом.

При подсчете огромных потерь французов становится понятно, что изначальную мощь Великой армии оценить трудно. Ее ядро составлял генерал Гурго, один из помощников Наполеона, в распоряжении которого было не менее 350 тысяч штыков и 984 орудия, а по другим оценкам, немного больше, по некоторым – даже вдвое больше.

Один французский историк в своих оценках доходит до числа в 355 тысяч пехотинцев, 59 тысяч кавалеристов и 1200 орудий[4 - По данным СЭС, силы французов на начало войны составляли около 610 тысяч человек.]. Другой даже называет цифру чуть менее 500 тысяч человек, из которых только половина годилась для участия в военных действиях. Если кто-нибудь начнет считать солдат по национальным группам, число участников похода станет более правдоподобным: 145 тысяч французов, 30 тысяч пруссаков, 45 тысяч итальянцев, 25 тысяч немцев, 30 тысяч австрийцев, 70 тысяч солдат других национальностей, собранных вместе, а кроме того, большой кавалерийский резерв и Старая и Молодая гвардия – отборные части, не входящее в общее число французских солдат. Указанное количество не включало в себя сопровождающих армию людей, так что, получив нечто среднее после оценки всех источников, можно полагать, что реальная военная сила действующей армии превышала 350 тысяч человек с более чем тысячей орудий и порядка 150 тысяч человек, сопровождающих армию (нонкомбатантов), из которых более всего было маркитантов, погонщиков скота и торговцев. Все они работали за линией основных военных коммуникаций. Большое количество войска и гражданских, оставленных в гарнизонах на всем пути следования армии, действовали севернее или южнее направления движения основного войска.

Как уже было сказано, участники похода имели разную военную выучку. Среди французов более половины, включая всю гвардию, были ветеранами, некоторые из них недавно перевелись из военных гарнизонов, расквартированных в Испании и тихой Германии. В основном это люди, сражавшиеся вместе с Наполеоном в итальянских кампаниях и еще в 1799-м маршировавшие через Синайскую пустыню, чтобы осадить Акр. Вряд ли среди них нашелся хотя бы один, кто не принимал участия в серии блестящих побед, венчала которую великолепная пятерка: Маренго, Аустерлиц, Йена, Фридлянд и Ваграм. Среди ветеранов было немало таких, кто, несмотря на возраст, уцелел во всех этих войнах. Это, например, солдат Старой гвардии Бургойнь, чьи воспоминания о кампании являются самыми красочными военными мемуарами, которые когда-либо мог написать армейский сержант любой армии. Ветераны Великой армии, эти ворчуны, в совершенстве освоили науку выживания. Едва ли какая-нибудь сила могла их одолеть, и, хотя большинство из них имели мало уважения к различным авторитетам, включая императора, они были глубоко привязаны к своим полкам и своим товарищам.

В Великой армии без преувеличения говорили, что даже крысы дохли с голоду там, где проходили ветераны. Эти люди могли маршировать и неделями сражаться за урожай награбленных капустных листьев. Они не имели семей, которые бы связывали их за пределами казарм. Они жили, чтобы сражаться и грабить, и свидетельства их непобедимости восходят еще к тем дням, когда Дантон и другие республиканские ораторы набирали армию из мальчишек, чтобы наголову разбить профессиональные армии королей Европы, бросивших вызов революции. Их преданность, если о ней вообще можно говорить, принадлежала только императору, хотя они могли и критиковать его, если дела шли плохо или если они сомневались в мудрости принятых им решений. Эта группа, ядро его войска, усиливалась и другими такими же мужественными кадрами, вроде молодых офицеров, наподобие Марбо, который вырос под грохот орудий и возмужал под бронзовыми наполеоновскими орлами и чей военный опыт в его 25 лет был несравнимо выше, чем военный опыт большинства старших офицеров любой армии в истории. Немало таких людей находилось и в простых полках, их присутствие служило примером для новобранцев и придавало им мужества в их первой кампании.