– Залезьте на стену, сверху удобнее будет, – предложил я.
– Нет, юноша, – отмахнулся архивариус. – Тюремщики такое предусмотрели. Сидеть на стене нельзя, только перебираться. Иначе, магическая оплеуха сбросит вниз. А когда дыра в полу такая огромная, как в моей камере… Как говорил трусливый маг, прячась в подвал от поглотителей: «Лучше не рисковать».
– Понятно, – промычал я в ответ.
– Мы попытаемся вытянуть вас обратно, господин архивариус, – пообещал Евлампий.
– Я готов, юноша! – сообщил Мровкуб и подёргал веревку, проверяя узел на прочность.
– Полундра! – крикнул дядя и перелез в мою камеру.
Я едва успел прижаться к стене. Даже не стал оглядываться, почувствовав спиной сырой сквозняк из дыры.
– Крысёныш, хватай верёвку и держи крепче. Ты! – он ткнул пальцем в Евлампия. – Молчи! Архивариус, готовсь!
Не озаботившись исполнением команд, дядя достал коробочку и, приставив её к лицу архивариуса, открыл.
Я вцепился в верёвку, но кощей не шевелился.
– Может, умер от голода? – предположил Евлампий.
– Он на меня смотрит, – возразил архивариус.
– Напишем письмо в Императорский университет исследований, – съязвил дядя. – Кощеи не жрут архивариусов придуманных обществ!
– Как вы смеете? – возмутился Мровкуб. – Сомневаться в существовании магистрата так же…
Он не договорил. Рука дёрнулась, как от спазма, и потянулась к коробочке. За ней наклонилась голова. Архивариус ещё шевелил губами, но его туловище, вместе со ртом, втянулось в коробочку. Там же исчезли ноги.
– Оле, оп! – радостно воскликнул Оливье и попытался захлопнуть кощееву ловушку, но мешала верёвка.
– Что делать? – завопил Евлампий.
Я тоже вопросительно уставился на дядю. Верёвка натянулась, и меня прижало к перегородке между камерами.
– Не удержу! – заорал я.
– Старайся, немощь сухопутная!
Оливье прижал коробочку к стене и давил двумя руками, но она всё равно не закрывалась. Даже смялась и перекосилась. Дядя навалился сильнее, но верёвка не давала захлопнуть крышку, цеплялась за края коробочки и продолжая втягиваться внутрь.
– Не удержу! – истерично закричал я.
– Трави помалу!
– Крепись! – поддакнул Евлампий.
– Отпустишь, суп сварю!
Ему-то хорошо, коробочка лёгкая, а я держался из последних сил. Жёсткие волокна обдирали кожу на ладонях, выскальзывая из рук.
– Не удержу! – повторил я.
– На руку намотай, – посоветовал голем.
– Я сейчас тебе на голову намотаю, – просипел я, упираясь ногами в стену.
От мотка почти ничего не осталось. Хотя Оливье жал так, что почти сдвинул стену, даже я понял, что коробочку ему не закрыть.
– Учитель, помогите! – простонал я.
Дядя отпустил коробочку и схватился за верёвку чуть выше меня.
– Фатальная ошибка, – сказал голем.
Коробочка упала и под открывшейся крышкой я увидел тонкое серое тельце с распахнутой пастью и торчащей веревкой. Кощей сглотнул, и потемнело.
– Держись! – орал Евлампий мне в ухо. – Ни за что не отпускай!
Мы падали или летели. В окружающей мгле не разберёшь, но опоры под ногами не было.
Я вспомнил неудачное перемещение в Черногорск.
– Мы в чистилище? – повернув голову в сторону голема, заорал я.
– Откуда мне знать, – проворчал он. – Нас проглотил кощей.
– Как в чистилище, только темнее.
– Мы в междумирье, накрой меня волна! – подал голос дядя.
Я сразу вспомнил его слова: «твой прадед помог мне выбраться из междумирья».
– Не бывает никакого междумирья! – взбунтовался Евлампий. – Между мирами ничего нет. Это все знают!
Я не видел дядю, но почувствовал, как он усмехается.
– Некоторые знаменитые кулинарные мастера не верят в магистрат. Но как говорил привратник чёрного входа чистилища: «Я не мог всю жизнь проработать в несуществующем месте».
Голос Мровкуба звучал издалека, и отдавался басовитым эхом.
Я чуть не схватился за голову, но вспомнил, что держу верёвку. Мы болтаемся неизвестно где. Летим, поглотитель знает куда. Может, прямо на твёрдые, острые скалы, на которых разобьемся и погибнем, а они спорят что существует, а чего нет.
– Безусловно, – прокричал в ответ голем. – Магистрата не существует! Я не стал возражать, господин, из уважения к вашему магическому происхождению.
– Какой тактичный валун! – поддел Оливье.
– Да! Я горжусь своим культурным и интеллектуальным уровнем! – взъярился Евлампий. – В отличие от вас, у меня есть и то, и другое!