Карл Бер. В поисках «Подсолнечного царства»

и проч., может вызвать подозрение в колдовстве… Все это

делает путешествие на Крайний Север с малым числом спутников

и без охраны со стороны правительства, по моему мнению, совершенно невозможным».[1 - Райков Б. Е. Карл Бэр, его жизнь и труды. М.; Л. 1961.]

После таких слов Карл Бер забросил мечту о путешествиях, занимался преподавательской и научной работой в Кенигсбергском университете и только недавно с семьёй перебрался в Санкт-Петербург, где получил место ординарного академика зоологии. Казалось, и после переезда в Россию Бера ждёт такая же тихая лабораторная работа, как ранее в Кенигсберге, но встреча с прапорщиком Циволькой и его предложение перевернули всё. Во время переезда из Кенигсберга в Санкт-Петербург Карл Бер убедился, что всё из того, что писал ему о русских брат – кстати, довольно непутёвая личность – наглая ложь, русские народ радушный и гостеприимный, готовы поделиться последним с путником, а знание и того, кто им обладает, вообще ценят выше золота. Ещё одно обстоятельство, которое склоняло Бера к принятию предложения Цивольки – это временная невозможность заниматься той самой лабораторной работой, к которой он так привык. Лабораторию в Петербургской Академии наук ему не выделили, да и жильё он выбил себе с большим трудом – Академия была крайне стеснена в средствах. Его богатейшая библиотека ещё находилась в пути, ведь Карл Бер, справедливо не доверяя русской таможне, воспользовался для её перевозки знакомством с адмиралом Рикордом, который устроил её погрузку на русский военный корабль, но на доставку и разгрузку томов должно было уйти время, в течение которого профессор был лишён возможности плодотворно работать по основанной им научной дисциплине – эмбриологии, науке о зарождении жизни. Пока ему оставалось только заканчивать свои старые исследования по эмбриологии, начатые ещё в Кенигсберге, но этот ресурс был небеспределен. Да и, наконец, грустно было бы состариться и не исполнить своей детской мечты о странствиях. Одной минуты, за которую в голове пролетели все эти мысли, хватило профессору Карлу Беру, чтобы принять окончательное решение, он умылся и вышел в кухню к обеду, который он должен был разделить с гостями – натуралистом Леманом и художником Редером. Задумчиво прихлёбывая молочный суп, Карл Бер пустым взглядом смотрел в одну точку, не обращая внимания на шутки гостей – соседей по флигелю, в котором Бер временно обосновался со всей семьёй, ни на причитания жены, ещё не обвыкшейся в Санкт-Петербурге. Карл Бер был настолько погружён в свои мысли, что не заметил, как выпалил:

– Слушайте, господа, не хотите ли прокатиться со мною на Новую Землю?

Эти слова в буквальном смысле прозвучали как гром среди ясного неба, Августа Бер, жена профессора, от испуга даже выронила жаровню. Потрясены были и гости: Леман так и застыл с ложкою во рту, не в силах вымолвить и слова, а Редер живо заинтересовался словами профессора и в итоге вытянул из него всю информацию насчёт готовящейся экспедиции.

– Да, герр Бер, нам неожиданно повезло. – заключил Редер – Я Цивольку знаю и знаю хорошо, в своё время мне пришлось договариваться с ним о моём участии в экспедиции на Новую Землю, но тогда она сорвалась – на моё участие не хватило средств, а потом их заработать не получалось, да и Цивольку перевели описывать Абосские шхеры. Я согласен отправиться немедленно!

– Да, да, и я тоже. – сказал отошедший от первого шока Леман – Надоело отсиживать зад в библиотеке Академии…

Услышав слова Лемана про библиотеку, Бер ухмыльнулся. Он и познакомился-то с Александром Леманом, 20-летним студентом Дерптского университета, находившемся в академическом отпуске, в библиотеке Академии Наук, где они приводили в божеский вид старые тома. Подававший большие надежды Александр Леман был идеальным коллегой, не дававшим Карлу Беру, трудоголику от природы, заработаться до смерти. Большую помощь мог оказать и Карл Редер, совмещавший учёбу в Горном институте с работой художником на Санкт-Петербургском монетном дворе и бывший весьма полезен и как художник, и как геолог. Одним словом, без них в путешествии на Новую Землю было не обойтись, да и они сами были готовы отправиться в далёкое и опасное путешествие, о чём Бер решил тут же оповестить Цивольку. Дорога с Васильевского острова на Крестовый, где в ожидании решения вопросов, связанных с экспедицией на Новую Землю, жил Циволька, у Бера и его коллег заняла полдня. Когда они добрались до доходного дома, где временно обосновался Циволька, то застали его за поспешными сборами.

– А, профессор! – обрадовался Циволька, увидев Бера – Да, мне удалось уладить все вопросы, связанные с экспедицией на Новую Землю много раньше, чем я думал и сейчас я отбываю в Архангельск. Вы тоже едете, как я понимаю?

– Да, я еду. – ответил Бер, скрывая подкатившее к горлу волнение – Но поеду я не один, а с этими двумя молодыми людьми. – и тут же представил Цивольке Лемана и Редера. Циволька пристально посмотрел на них и ответил.

– Я, в общем, ничего не имею против участия сих господ в экспедиции, но ехать они должны за свой счёт. Поймите меня правильно, но их участие не планировалось ранее, а на них нужен провиант, лекарства, тёплая одежда…

– Мы это понимаем, господин Циволька. – прервал его Леман – Так во сколько обойдётся наше участие в экспедиции на Новую Землю?

– Примерно 6 тысяч рублей. – ответил Циволька.

– Эту сумму мы собрать успеем. – уверенно вставил своё слово Редер.

– Вот и отлично. – ответил Циволька – Можете пока особо не торопиться, раньше мая я всё равно из Архангельска не выйду, да и судно для экспедиции пока не готово. Так что, господа, до скорой встречи в столице Русского Севера! – и с этими словами сел в тарантас, который должен был доставить его в Архангельск – исходную базу для русских исследований Арктики.

Глава II

Итак, с экспедицией на Север было всё решено, Бер, Леман и Редер даже для этого взяли отпуска по основным местам службы, учёбы и работы и начали хлопотные сборы в дорогу. Главной проблемой для трёх учёных стал поиск денег, которых, по самым скромным подсчётам, требовалось около 9 тысяч рублей.

– Да, нашего жалования, даже если мы не будем ничего не есть и не пить, на экспедицию не хватит. – с грустью в голосе отметил Редер, когда закончил подсчёт наличных средств.

– Ничего страшного, господа. – бодро ответил Карл Бер – Научная программа путешествия в Арктику была разработана мною ещё во время учёбы в Университете Галле. Также мною была выработана стратегия поиска денежных средств на экспедицию – надо найти богатого человека и занять у него денег, а отдавать их за счёт промысловой добычи и продажи творений нашего дорогого Редера…

Ответом на эти слова стал взрыв смеха. Карл Бер поначалу не понял, почему его план вызвал такую реакцию, но Александр Леман ему всё объяснил:

– Герр профессор, спуститесь с небес на землю. Богатеи – что в России, что в Германии – устроены одинаково, их главная цель жизни – быстрая нажива, а экспедиция на Новую Землю никакой наживы не сулит – ни быстрой, ни медленной. Вот если бы мы отправились на Аляску или Алеутские острова – тогда бы какой-нибудь купец отвалил нам денег за добычу в виде каланов и то не факт – их уже порядком выбили. А на дворян надежды никакой – они далеко не сторонники просвещения, да и наличных денег у них нет – одни долги. Тут нужно что-то другое…

– Да, нужно что-то другое… – задумчиво сказал Бер и, засунув руку в карман фрака, внезапно нащупал что-то холодное. Достав это, он увидел ту самую фигурку крылатого существа, которую Станислав Циволька нашёл на Новой Земле в святилище неизвестного народа и которую он оставил Беру, дабы она «привела его в страну его желаний», как говорилось в сопроводительной записке. Мозг Бера пронзила мысль: может быть, эта фигурка поможет ему и его товарищам собрать средства на экспедицию, благо, Бер знал место, где такие вещи пользуются особенным интересом.

– Господа, в среду Общество медиумов проводит свои собрания?

– Герр профессор, это же собрание умалишённых. – ответил Редер – На своих собраниях они только и делают, что очумело смотрят на вертящийся стол и слушают бредни своего главы. Конечно, в среду они собрания проводят, но ждать от них помощи – пустая трата времени…

– Может быть, оно и так, – сказал Бер, задумчиво вертя в руках крылатую фигурку из базальта – А может быть – и нет. Короче, нам нельзя отвергать даже такую возможность получения средств на экспедицию. – заключил он и вечером отправился на собрания Общества медиумов, в котором состояли представители высших кругов петербургского света, которых сильно интересовали тайны тьмы. Вернулся он утром следующего дня без денег, но с синяком под правым глазом.

– Да, господа, в Обществе медиумов действительно собираются буйнопомешанные. – сделал умозаключение профессор – Поначалу в Обществе меня приняли радостно, как-никак – целый профессор естествознания, но едва я показал им фигурку, в них как демон вселился. – потёр он подбитый глаз – Меня сначала назвали порождением Вельзевула и потребовали уйти, а когда я попытался объяснить им, откуда эта фигурка, то меня во всеуслышанье объявили подлым обманщиком, так как в тех диких местах не может быть культурной жизни и вытолкали взашей. Денег, разумеется, я вам так и не принёс. – и без сил плюхнулся на табурет. Это известие подпортило настроение его коллегам, но не сломило их решимости во что бы то ни стало отправиться на Новую Землю, но как отнесётся к их предложению профессор?

– Господа. – прервал затянувшееся молчание Леман – Нам ничего более не остаётся, как прибегнуть к левым доходам…

– Каким-каким доходам? – недоумённо спросил Бер, который хоть и приспособился к жизни в России, и уже довольно хорошо знал русский язык, но всё же многие реалии и понятия оставались для него тайной за семью печатями.

– Левые доходы, герр Бер – это доходы помимо основного заработка. – кратко просветил профессора Леман – Мы с Редером давно имеем подработки к нашим основным занятиям, чтобы элементарно не умереть с голоду. Не бойтесь, эти источники доходов абсолютно легальны и законны. Кстати, вы можете мне в этом помочь…

– Да, а что надо делать? – восторженно сказал Бер.

– Объясню в библиотеке Академии. – загадочно сказал Леман. Бера эта загадочность несколько пугала, но предложение Лемана сулило получение, наконец, необходимых средств на экспедицию и он на него согласился. Несмотря на то, что Леман и Бер числились в отпуске, швейцар библиотеки Академии наук сразу открыл им двери и при этом с интересом посмотрел на Лемана. От этого взгляда Беру стало не по себе, но отступать было поздно и он смело зашёл в книгохранилище. Леман быстро провёл его к своему столу, где лежала стопка непереплетённых книг, судя по всему – художественной литературы не самого высокого стиля.

– Да, это и есть мой левый заработок. – сказал Леман, поймав на себе недоумённый взгляд Бера – Переплетаю произведения бульварной литературы. Платят за них, конечно же, немного, но малый гонорар компенсируется массовостью заказов. Так что давайте за работу! – и первым сел за рабочий стол. Карл Бер тут же последовал его примеру и вскоре дело у двух учёных закипело. Карл Бер и Александр Леман так увлечённо занимались переплетанием книг, что забыли и о времени, и о еде, и о питье и были вынуждены остановиться только тогда, когда у них вышел весь материал – картон и лён.

– Жалко, конечно. – сказал Карл Бер, отложив в сторону резак и, посмотрев на карманные часы, сказал – Да и время позднее, все магазины уже закрыты. По домам?

– Рано, герр профессор. – ответил Леман. – Картон и лён можно найти у Михаила Филиппова, препаратора Зоологического музея, но за ними вам придётся идти самому – меня он уже на дух не переносит.

Карлу Беру очень не хотелось идти на поклон к неотёсанному мужику, которым он считал Филиппова, но делать было нечего – работа стояла и он встал и без особой охоты отправился в Зоологический музей. Тот уже был закрыт, но Филиппов по-прежнему был на месте и приводил чучела в порядок.

– А, это вы, ваше высокоблагородие. – сказал он, заметив Бера.

– Да, Михаил Васильевич. – ответил Карл Бер – Простите за столь поздний визит, но не могли бы вы…

– За поздний визит прощаю. – перебил его Филиппов – Но картона и льна для Лемана у меня нет, я ему не картонная фабрика!..

– Простите, Михаил Васильевич. – потухшим голосом ответил Бер – А для меня картон и лён найдётся?

– Для вас тоже нет, но не потому, что вы мне не нравитесь, а потому, что у меня их действительно нет – всё ушло на работу! – ответил Филиппов и, немного помолчав, спросил, – А вы что, деньги для путешествия на Новую Землю собираете?

Карл Бер, немного удивлённый тем, что о его экспедиции на Новую Землю знает уже вся Академия, молча кивнул в ответ. Филиппов тут же оставил висевшее под потолком чучело беркута, над которым он только что закончил работу, лихо для своих 60 лет перескочил на стремянку и по-флотски, спиной к крутизне, спустился на землю.

– Так это дело поправимое, ваше высокоблагородие. Ко мне тут намедни земляк приходил, помимо всего прочего о вашем приборе-инкубаторе расспрашивал. Ну, я ему сказал, чтобы он об инкубаторе с вами разговаривал. Земляк мой, Афанасий Поцелуев, хоть и кулак, бауэр по-вашему, но мужик честный, за сию диковину готов заплатить и заплатить неплохо.

– Правда? – до конца не веря своим ушам, спросил Бер.

– Правда. – ответил Филиппов – Он, к слову, ещё в Петербурге, остановился у своего сына на Бармалеевской…

– Если это так – сказал Бер – То что я тут делаю? – и тут же побежал в библиотеку к Леману.

– Александр, завязывай со своими фолиантами, дело есть! – заявил он ему с порога.

Леман немедленно собрался и уже через несколько минут вся честная компания уже была на квартире у Бера, где совместно собирала инкубатор его конструкции. Уже к полудню работа над ним была завершена и Карл Бер совместно с Леманом и Филипповым везли его на Бармалеевскую.

– Не бойтесь, ваше высокоблагородие, улица Бармалеевская – тихая. – успокаивал профессора Филиппов.

– Да, тихая. – испуганно ответил Бер, озираясь на окружавшую его обстановку через край брички. Конечно, за время своей жизни в России он уже не раз видел Санкт-Петербург, но то была его светлая, парадная, сторона, а на Бармалеевской его встретила изнанка великого города, которую старались лишний раз приличным людям не показывать. Бричка извозчика с трудом пробиралась по вдребезги разбитой торцевой мостовой, аккуратно объезжая ямы, в которые она могла бы провалиться целиком. Сей дорожный ужас обрамляли выцветшие от дождя и времени громадины военных складов, полуразвалившиеся жилые избы и трактиры с сомнительной репутацией. Проехав ещё немного, бричка остановилась у трактира с говорящим названием «Бахус».