Постовой

Пока молодежь растерянно обдумывали правила вновь прибывшего шерифа, к нам присоединились новые действующие лица.

С ступеней лестницы, ведущей на верхние этажи, скатился очередной великовозрастный балбес и попытался, проскальзывая на кафельных плитках пола, выскочить в фойе, но был остановлен девушкой среднего роста, с густыми каштановыми волосами в мелкую кудряшку, которая, догнав его, схватила за рукав двумя руками, не давая убежать.

– Отстань, Танька, руку убери, коза драная!

– Ты, Рыжий, совсем оборзел, в кастрюлю с борщом руками своими вонючими за мясом лезешь…

– Ты че гонишь, никуда я не лазил…

– Мне девчонки сказали, что кроме тебя, на нашем этаже сегодня никого не было!

– Ты руку отпусти, а то я тебе всеку… А девки твои за слова свои отвечают? А то можно же и ответить по полной!

– Перед тобой, что ли, отвечать, Рыжий?

И тут Рыжий ей «всек», сученыш, небрежно заехав девчонке по щеке ладонью.

– Атас, Рыжий, менты!

Под вопли с «галерки» Рыжий удивленно оглянулся, увидел летящего меня, успел встать в позу, типа «дерзкий пацан», после чего с размаху получил локтем вскользь по скуле. Я изобразил, что хочу завернуть ему руку за спину, а когда он напряг ее, я радостно крутанул кисть Рыжего вверх, роняя его назад, на спину, чуть придержав, чтобы приблатненный балбес не разбил свою непутевую голову о твердую поверхность пола.

– Заявление будешь писать? – Такого вопроса девочка, ошеломленно держащаяся за щеку с алыми отметинами пальцев Рыжего, от меня явно не ожидала.

Ее лицо скуксилось, слезы брызнули из глаз цвета корицы, она резко мотнула головой и, всхлипывая, побежала наверх по лестнице.

Пока Рыжий, матерясь и сыпя угрозами, неуклюже поднялся на ноги, я все-таки завернул его руку за спину и, плотно прижавшись к его боку, погнал хулигана головой вперед, к выходу на улицу. Несколько парней возмущенно вскочили, тыкая в мою сторону руками, но не решаясь заступить дорогу. Мой напарник с воплем «Сели все!» пресек на корню их нерешительные попытки вмешаться.

Я, открыв входную дверь головой матерящегося хулигана, выволок Рыжего на улицу, протащив несколько метров и шепнув на ухо, что урою его, если еще раз здесь увижу, с силой толкнул вперед, благословив его в путь смачным пенделем. Пробежав по инерции до угла здания, Рыжий остановился, попытался что-то крикнуть, но я уже вернулся внутрь общежития, не слушая его запоздавшие угрозы. Вечеринка явно была испорчена. Молодые люди прощались со своими барышнями, бросая на нас злобные, многообещающие взгляды и что-то неразборчиво бормоча, покидали нас.

– Ну что, Дима, пошли? А то командир сейчас поедет посты проверять, надо его подальше отсюда встретить.

– Почему подальше?

– Блин, ну подумай сам. Эти придурки сейчас, я уверен, материть нас будут или еще как показывать свое недовольство, мы при командире не сможем на это не реагировать, придется их ломать, а оно надо?

– Наверное, нет. Ладно, я понял, валим отсюда.

Когда мы вышли из общежития, на дальнем углу общежития темнело несколько неясных силуэтов. Нам в удаляющиеся спины неслось прощальное напутствие: «Менты козлы».

Глава десятая. Ночной дозор

Май одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

«Статья 144. Кража

Ч. 2 Кража, совершенная повторно, или по предварительному сговору группой лиц, или с применением технических средств либо причинившая значительный ущерб потерпевшему, – наказывается лишением свободы на срок до пяти лет».

    Уголовный кодекс РСФСР 1960 года

Несколько последующих дней в фойе подконтрольного общежития было тихо и необычно пустынно. Молодые люди приходили, но в гораздо меньшем количестве, более спокойные и, видно, не те, которые должны были нам «ответить за козлов». Девчонки, первоначально шипевшие что-то злобное в нашу сторону, постепенно оттаяли, после чего вокруг говоруна и сказочника Димы Ломова, парня видного и ражего, стал собираться небольшой «цветничок», усердно хихикающий над его нескончаемыми шутками и побасенками. Так как мне его басни были неинтересны, я, взяв рацию, уходил в близлежащие гаражи.

Эта рассыпанная относительно ровными бесконечными рядами сборная солянка из покрашенных в самые дикие, в основном мрачные цвета металлических ящиков, формально относящихся к гаражному кооперативу, стала объектом регулярных рейдов каких-то Юриев Деточкиных. Каждый день на вечернем разводе дежурный по отделу под укоризненные взгляды заместителя начальника РОВД по строевой зачитывал нам свежие ориентировки по очередным вскрытым гаражам. Причем я не мог понять – одна действовала группа или несколько, так как железные боксы потрошились разнообразными способами, с выдумкой и фантазией, на которые были способны злодеи, привыкшие к работе с металлом.

И вот, около одиннадцати часов, с воскресенья на понедельник, я стоял в узком темном проеме между двумя гаражами, стараясь не наступить на фекальные массы, щедро разбросанные тут людьми и бродячими собаками. Как какая-то летучая мышь, выставив свои «локаторы» наружу и вслушиваясь в темноту, я надеялся услышать хоть какой-то подозрительный звук – ударов металла о металл или скрежет, визг пилы – хоть что. Но ничего подозрительного мои уши не фиксировали. Метрах в тридцати от места моей засады, со стороны железной дороги, свистели тепловозы и матерился диспетчер на горке, которому кто-то не так переключил стрелку, вследствие чего очередной сортируемый вагон укатился не на тот путь, и чтобы его перенаправить, требовался маневровый тепловоз.

Над головой, хлопая крыльями, промчалась какая-то ночная птица. Внезапно я замер, практически перестав дышать. По дорожке между гаражей кто-то шел и, судя по тяжелому дыханию, пер на себе немалый груз. Мое развитое воображение сразу же нарисовало образ жулика, сгибающегося под тяжкой ношей тяжелых амортизаторов или каких-нибудь ворованных клапанов. В общем, мне было по фигу, что волочет полуночный злодей, лишь бы это было уворовано из какого-нибудь гаража с моей территории. Когда предполагаемый хищник, фыркая и сопя, как дикобраз Сахи из фильма «Маугли», протопал мимо меня, я шагнул из темноты своего укрытия:

– Добрый вечер, милиция, блин…

Последнее слово относилось к служебному фонарику, который в очередной раз категорически отказался работать. Выглядит он, конечно, авантажно: плоский, со сменными цветными стеклами, специальным кожаным ремешком крепится на портупею. Но большая квадратная советская батарейка с гордым названием «Планета-2», в комплекте с советской же лампочкой, срабатывали четко через раз. Ни зачистка контактов, ни их обжимание видимого результата не давали. Пока я безуспешно щелкал кнопкой фонаря, пытаясь получить хотя бы тусклый свет, невысокая фигурка с огромным мешком оставалась в зоне темноты. Фигура испуганно ойкнула тонким девичьим голосом, и я расслабился. Представить, что толстые листы железа азартно отжимает невысокая девица, безжалостно разрывая металл в точках сварки, я не мог, следовательно, к моему сожалению, это не жулик, вскрывающий гаражи. Фонарь, наконец, сработал, и желтый пучок света явил мне симпатичную девичью мордашку, испуганно через опущенные ресницы пытающуюся рассмотреть нежданного ночного встречного.

– Милиция, девушка, не пугайтесь, – я мазнул лучом по гербу СССР на алой петлице кителя, – что несете, куда направляетесь?

– А, здравствуйте, – в голосе моей собеседницы мелькнуло узнавание и облегчение, – а я вас знаю, вы наше общежитие охраняете. А меня Таня зовут, я из триста шестой комнаты. Помните меня?

Передо мной стояла та самая кудряшка Таня, которую ударил Рыжий несколько дней назад. Красный след от пятерни хулигана уже прошел, четко очерченные девичьи скулы с матовой кожей молодой барышни радовали мой взор.

– Здравствуйте, Таня, а все-таки, что у вас в мешке? Вы не труп Рыжего несете закапывать?

Девушка хихикнула:

– Картошка, сало, колбаса, свекла, сметана. Я всего не помню, меня мама в дорогу собирала. Я с последней электрички иду, решила угол срезать, чтобы побыстрее дойти, и пожалела – очень страшно в гаражах.

– Если страшно, зачем через гаражи пошли?

– Страшно, конечно, но мешок уж очень тяжелый. Меня до станции отец довез, и в вагон посадил, а здесь… – девушка в досаде махнула рукой, в жесте, означающем, что парней в общежитии много, и каждый альфа-самец, а встретить симпатичную девицу и донести тяжесть до общежития некому.

– Вас проводить? – Я протянул руку к огромному «сидору». Подобный, только не таких героических размеров, я видел в бабушкином сундуке. Кажется, дед с ним пришел с фронта. Мешок сразу притянул меня книзу, но я сумел нарисовать на лице бодрую, героическую улыбку: – Ну что, пошли?

По причине позднего времени суток долбить в запертую от супостатов дверь общежития пришлось минут пять, наконец за шторой холла мелькнула темная фигура, затем загремели запоры. Вахтерша настороженно приоткрыла входную дверь, но увидев нас, широко заулыбалась:

– О, Танечка! Говоришь, что к родителям поехала, а на поверку тебя милиция доставляет! – Бабка умела едко шутить.

– Ха-ха, Клавдия Ивановна, смешно! Таня в гаражах заблудилась, а я ее нашел. Пришлось мешок тащить, а то он неподъемный. Я помогу девушке мешок до комнаты донести, а то вдруг у нее грыжа вылезет?

– Я, между прочем, кандидат в мастера спорта по лыжам, и я сильная! – обиженно заявила Таня, но срывать с моего плеча мешок девушка не спешила.

– Помоги, только в семь утра комендант комнаты проверяет, имей это в виду, – вахтер освободила мне проход.

– Я постараюсь управиться до семи утра. – Я подкинул поудобнее сползающий со спины мешок и двинулся к лестнице.

Стараясь громко не пыхтеть, я затащил припасы на третий этаж, удостоился неожиданного, но приятного поцелуя в щеку от улыбающейся Тани и, как джентльмен, удалился, не напрашиваясь попить кофе. В фойе меня ждал ехидно улыбающийся напарник, возле которого сидела хрупкая брюнетка с огромными серыми глазами.

– Здравствуйте, я Лена. – Девушка протянула мне тонкую кисть.

Я осторожно пожал хрупкие пальчики, с удивлением взглянув на Диму. Судя по его довольной роже, он нашел в цветнике достойный бутончик.

Через два дня