Телефонист

– Ножичек, – глухо говорит Сухов. – Там внутри спрятано лезвие. Вставляешь сигару и отрезаешь. Нож. Точнее, гильотина.

Кирилл захлопал глазами, перевёл взгляд с гильотинки для сигар на голову резиновой женщины, отделённую от тела. Сухов позволил себе очень короткую и очень тёплую улыбку – он знал Кирюху как свои пять пальцев, и все его гримасы, и знал, что в случае чего, тот прикроет не только его спину и не только его зад. Потом улыбка поблекла.

– Но ведь… – Кирилл теперь смотрел на Сухова.

– Именно, – кивнул тот. – Гильотина. Такими раньше отрубали головы.

– Это ведь…

– Послание, – подтвердил Сухов. Ему вдруг захотелось побыстрее покинуть эту квартиру, иначе запах болезни застрянет в нём, но теперь здесь дел немало и… подлинная болезнь отсюда ушла, умело скрывая свой смрад. – Ты б отпустил его, он посинел уже. Нам ещё жмура-алкаша при задержании не хватало.

Кирилл ослабляет хватку, грузный человек пытается браниться.

– Думаю, он ничего не знает, – говорит Сухов. – Но всё-таки выпотрошите его по максимуму.

– Послание, – морщится Кирилл. – Опять эти грёбаные шарады. – И вдруг добавляет: – Ванга оказалась права?

– Похоже, – соглашается Сухов. Чего уж теперь.

– А причём тут свечи? Две… Есть какие-либо предположения?

– Пока нет, – говорит Сухов. – Это всё имитация.

– Того, что может произойти?

Сухов посмотрел на лежащую перед ним резиновую женщину, на пришпиленную к стене записку, потом на Кирилла, и тот увидел, какими тёмными стали его глаза.

– Или уже происходит, – сказал Сухов.

Глава вторая

4. Воровка книг (девочка)

Господи, он пришёл мрачнее тучи. Как тень. Я давно его таким не видела.

– Что случилось, па?

– Всё нормально.

– Па-ап?!

Он мне улыбнулся. Он у меня самый лучший и самый смелый. Но порой как маленький ребёнок. Иногда кажется, что я делаю его беззащитным.

– Что случилось-то? Кто-то… умер?

Взгляд на мгновение стал рассеянным. Это он, сам того не зная, так от меня прячется. Не всегда. Когда его дурацкое беспокойство зашкаливает. Игра в прятки со взрослой дочерью, вариант № 1. Я кое-что видела и кое-что слышала о нём от его коллег. На их посиделках. Видела, что он для них значит. Я ведь так горжусь им на самом деле и так не хочу, чтобы он из-за меня…

– Что-то на работе?

– Говорю ж, всё нормально.

Дома я не читаю с ридера. Только настоящие бумажные версии. Мне нравится запах. Сейчас это был «Книжный вор». Крутая штука. Рассказ ведётся от лица смерти. Издание в бумажной обложке. А у Форели – шикарные тома в супере. И я обернула одной книгу о девочке, которая воровала книги. Воспользовалась ею как папкой. Не всегда знаю, почему поступаю так или иначе. Порой мне кажется, что у меня язык без костей. А зачем он от меня прячется? Я начала беспечно:

– А у тёти… – и запнулась. – У Ванги скоро день рождения.

Он поморщился. Посмотрел на меня удивлённо. Прятки, вариант № 2.

– Просто ей было бы приятно…

– И что?! Я должен ей послать букет цветов?

Лёгкая раздражительность. Вариант № 3. Папа, мой папа, ты у меня, как раскрытая книга. А я, как воровка книг. Не в том смысле, что сейчас читаю, хотя и в том тоже… Ты не поймёшь, никто, наверное, не поймёт. Но не надо так сильно обо мне беспокоиться. А то я чувствую себя виноватой. Что делаю тебя уязвимым. Я уже не ребёнок и понимаю чуть больше, чем эта кучерявая пипетка на фотке в твоём бумажнике.

– Почему бы и нет? Мне нравится Ванга, – стоило труда добавить следующую фразу, но я обязана была это сделать. – И… тебе тоже.

– Чего? – бросил почти беспечно. Нахмурился, и опять этот детский взгляд. Я уже начала понимать, дальнейшее было делом логики. Ванга…

Я не провокатор, пап, нет. Но так нельзя. Я обязана защитить тебя от тебя самого. Чтоб ты и был лучшим и самым смелым. И поэтому я поступаю не очень хорошо. Книжка про воровку в супере Форели лежит у меня на коленях. Мне её, кстати, Ванга посоветовала. Вот уж кто не считает меня маленькой. У девочек свои секреты.

– Мог бы загладить свою вину перед ней, кстати, – говорю так же беспечно. – Дружеский совет, вот. Поздравь хотя бы. А лучше пригласить на ужин.

И выкладываю перед собой на стол «Книжного вора». Просто механический жест.

Молчит. Совсем плохой знак. Но вот, к счастью, плотины прорывает:

– Ужин… – и совсем раздраженно. – Прекрати уже читать эту гадость!

Вопрос логики. Наша домашняя психотерапия в виде комикса. Пап, я ведь твоя дочь. И мозги у меня твои. Хотя все щебечут про глаза. Ой-лю-лю, да у малышки ваши глазки. Личико…

Теперь моё личико невинно.

– Пап, это просто обложка, – говорю я и разворачиваю супер. – Это другая книжка.

На миг растерян. Где-то между вариантом № 1 и № 3.

– Прости… – улыбается теперь по-настоящему. Вот и хорошо. Снова в форме. – Действительно выдался сложный день.

А я теперь всё поняла. По крайней мере, про сегодня. Да, я зараза, плохая девчонка. Иногда так думаю о себе. Но он мой папа, и я его очень люблю.

– Всё нормально, – отвечаю. – Это ты меня прости.

Воровка книг, и вопросы логики. Я всё поняла.

– Ладно, – говорит он, как будто соглашается. – Приглашу эту глупую Вангу на ужин. – И добавляет строго: – Но только если ты пойдёшь вместе с нами.

Отлично. Я искренне улыбаюсь. Теперь всем стало легче.

– Согласна! – отвечаю без промедления. – Здорово будет.