Радужная вдова

Так думал Лютый, вовсе не догадываясь, что рыжий водитель просто восхищался им, как сейчас его младший брат Андрей восхищается Вороном.

– Ладно. Не будем о делах в такой день. Игнат, сейчас я тебя познакомлю с Щедриным. Мы с ним будем за глав двух семейств. О! Молодые. Идут!

Андрей и Марина показались в конце ковровой дорожки – молодые, красивые, успешные и, наверное, влюбленные. Жених и невеста, тили-тили-тесто… Как две фотомодели на каком-нибудь знаменитом подиуме. Невеста в красном облегающем платье, делающем ее до невероятности сексуальной; Андрей в каком-то странном наряде – кителе и в спортивных туфлях. Эксцентричные модники, оба со странички глянцевого журнала. Оба в солнцезащитных очках долларов по пятьсот. Игнат подумал, что в их время все было по-другому – строгий темный костюм и невеста в белых кружевах и с фатой.

– Вот балбес он у меня! – усмехнулся Лютый, с нежностью глядя на брата. – Опять – шнурок… Слухай, Воронидзе, какие же они оба красивые! А, братан?!

Молодые шли к Лютому и Щедрину, здесь же были обе матери и члены обоих семейств.

«Свадебный марш» Мендельсона. Лютый выходит к ним навстречу – это уже явно не по сценарию. Подходит к брату, опускается на одно колено… Все немножко озадачены. Лютый завязывает брату шнурок. Щелкают затворы фотоаппаратов. Лютый поднимает взгляд, улыбается.

– Держись, братан!

Андрей несколько смущен. Смотрит на Марину.

– Мы держимся.

Лютый поднимается.

– Ну, краснокожий, поздравляю. – Старший брат всегда завязывал младшему шнурки. И всегда звал его краснокожим. – Сегодня ты похитил самую красивую женщину с их корабля.

Щедрин улыбается. Матери улыбаются со слезами на глазах. Щелкают затворы фотоаппаратов. Игнат подумал, что это могли бы быть лучшие фотографии со свадьбы. Прямо картинка к новой серии «Крестного отца» – заботливая рука, завязанный шнурок, блистательный клан…

– Будьте счастливы, – говорит Лютый и отходит к Щедрину.

Начинаются поздравления. Объятия. Всем-всем много-много счастья.

Лучшие фотографии со свадьбы будут совсем другими. И за них дадут много денег.

– Горько! – кричит Лютый. Он дарит молодым джип – роскошный «мерседес». Это еще не все. Он финансирует их следующий фильм. Он готов вкладывать деньги в интересные проекты. Неплохая новость для прессы.

– Горько! – произносит Щедрин. Он дарит молодым пятикомнатную квартиру в элитном доме, полностью обставленную. – Дальше выкручивайтесь сами, – шутит банкир.

– Горько! – говорит Миша Монголец и кладет ключи от двухместного кабриолета «порше». Лютый понимает, что скорее всего это знак окончательного примирения.

– Горько! – кричат все гости, явно соревнуясь в блистательности своих подарков, в остроумии своих тостов.

– Горько! Горько!

В нескольких сотнях метров от накрытых столов бойцы ОМОНа в камуфляже двигаются вдоль рощи, расположенной напротив особняка Лютого. До них доносятся звуки веселой свадьбы, музыка, смех. Они занимают позиции.

– Действовать только по моему сигналу, – говорит тот, кто называл себя майором Гриневым.

Командир отряда Павел Лихачев кивает. Потом все же задает вопрос:

– А если опять будет команда «домой»? У Лютого многое замазано.

– Значит – домой. Мы здесь на всякий случай. На всякий пожарный…

– Я к тому, что там полный дом охраны.

Майор Гринев смотрит ему в глаза с холодным любопытством. Бойцы спецназа, прибывшие с Гриневым, – это снайперы. Сейчас они готовят свое оружие. Паше глубоко наплевать на Лютого. Он будет не против, если эти бандиты перебьют друг друга. Совсем не против. Но все равно это дело попахивает дерьмом.

– Покой мирных граждан, – произносит Гринев, – вот объект твоей заботы. Насильно мил не будешь, так ведь, а, Лихачев?

– Так точно.

– Если у них что начнется, какая заварушка, всех класть на землю! Чтобы тут вооруженные головорезы по поселку не бегали. По любым стрелкам – огонь на поражение.

– Можете не повторять. В моем отряде так заведено, что достаточно одного инструктажа.

– Думаешь, Лихачев, где-то есть по-другому?

– За других говорить не берусь.

– Все правильно. О, слышишь, «горько» кричат?

– Слышу.

– Кино-то видел?

– С Лютого братом? Хэ, туфта! Пацан. Как в сказке навертели. Баба ничего играет.

– Банкирская дочка.

– Стрельба с двух рук, пистолеты появляются, как у фокусника. Шоу оно и есть. Нежизненно.

– Моей дочке понравилось. В Ваню-киллера так просто влюбилась. Сидела, ревела, соплячка.

– Сколько ей?

– Четырнадцать.

– Барышня.

– Соплячка!

Паша Лихачев внимательно посмотрел на Гринева и спросил:

– Что вы мне хотели сказать? Вторая часть инструктажа?

Гринев вырвал травинку, погрыз сочную, близкую к корням часть стебля. Отбросил травинку в сторону.

– Еще не пришло время.

– Когда?

– Успеется. Это быстро. Эй, – Гринев обернулся, – не высовываться!