Счастье для богов

– Возможно… Ты, вижу, к детям, кстати, хорошо относишься. Ощущение, будто у тебя у самого ребенок был… Ну, знаешь, тогда, в прошлом мире.

– Да мне, когда все это произошло 21 было. Не было у меня детей, да меня от них тогда и воротило… – Сборщик погрузился в свои мысли и загрустил.

– Воротило? Я читал, что многие люди в 22 веке отказывались заводить детей, не хотели. Может быть, я бы их понял, но у меня она особенная. Не гадит, не ест, не болеет… А ты так же? Просто не хотел брать ответственность за детей?

– Да нет… У меня особый случай… – Сборщик вздохнул. – У меня сестра была младшая… Ей было 14, когда все произошло. Мне всегда приходилось с ней нянчится.

– А сейчас с ней что?

– Ну… как ты думаешь?

– Понятно…

– Так вот, я не должен был нянчится с ней, это ведь была задача наших родителей. Нашего бати, точнее, матери у нас с раннего возраста не было. И отец был пьяницей. В итоге дошло до того, что его лишили родительских прав, когда мне было 16. А потом он и вовсе отлетел в тюрьму. И после жили мы на льготы от государства. Денег всегда было немного, и мне еще подростком приходилось работать, чтобы нас прокормить. Я заботился о ней всегда… Но мне никогда это не нравилось. Иногда мне казалось, что я ее ненавидел. Хотел, чтобы ее не было. Обвинял, что отец наш был таким идиотом из-за нее. Я просто не хотел заботиться о ней, когда еще сам не вырос… А потом в 2147м произошло то, что произошло. Я тогда сидел в нашей маленькой дрянной квартирке в Новгороде, который недалеко от Питера. Небо чернеет, все в панике, шум повсюду. Со мной первое время ничего не случалось, и я захожу в нашу спальню, где была моя сестра… – Сборщик начал говорить совсем тихо, с запинками. – Захожу, а она там… лежит… буквально, нахуй, разобранная на части… Все в крови, но она какое-то время жила. Смотрела на меня и тянула ко мне руку, которая стала похожа на какую-то пружину. Меня тогда вырвало… И я убежал, выбежал из квартиры… Даже с ней не попрощался, хотя этого она, может, и хотела напоследок. Наш дом потом обрушился, и я даже не нашел ее труп. Когда были худшие времена, бойня, все друг друга мочили… Я тогда часто думал, что что-то упустил, что на самом деле очень любил ее, что скучаю по ней. А наше расставание было таким…

Закончив, Сборщик замолчал и шел угрюмый, смотря на дорогу. Спустя несколько минут Адам продолжил беседу.

– Ты рассказываешь это мне… Разве я должен слышать настолько личное?

– Просто только здесь, у вас, я снова вспомнил о тех днях. Сейчас детей уже нет… Те, которые остались, сменили себе тело на взрослое и выросли психологически.

– Я тоже часто вспоминаю о былом… Знаешь, ведь… Военные роботы исполняют всю самую грязную работу. Особенно не в военное время, а в то, которое было у нас.

– А что вы такое делали? Преступников же, наверное, ловили всяких.

– Можно и так сказать. Я работал в западных секторах, в самых низших секторах. Там всегда было больше всего бунтарей, мятежников и повстанцев. Германия – Седьмой сектор, там приходилось работать чаще всего… В 22 веке для СССР жителей низших секторов было слишком много, поэтому их не жалели. Порой и митингующим не давали шанса. Забирали, а через несколько дней вели к «стенам раскаяния». А мы, военные роботы, стреляли в них. Мы же разгоняли мятежи и митинги. С такими людьми говорили обращаться жестоко, мы так и делали. Порой еще приходилось воевать с революционерами всякими. К их несчастью, против спартанцев у обычных террористов мало шансов. Мои бои всегда превращались в бойню. И так длилось пятнадцать лет…

– О… ты работал пятнадцать лет? И все это время херачил не особо сопротивляющихся террористов?

– Да… Я бы больше не хотел возвращаться к такой жизни… Но несколько существ уже пришлось убить. Один из них был похож на человека.

Адам еще какое-то время помолчал, а потом решил все-таки продолжить.

– Знаешь, есть кое-что, о чем вспоминать мне тяжелее всего. Помню, как-то раз нужно было зачищать «гнезда революционеров». Так наши офицеры называли дома, в которых они скапливались и разрабатывали свои планы. С революционерами тогда нужно было обходиться особо жестко, по-военному. Мужчин убивать, женщин, если не сопротивляются – отдавать на тяжелые работы. Детей в детские колонии. Ну, вот, прихожу я как-то с одним майором в квартиру. Там семья обвиненных в терроризме. Отец, мать и дочь. А дочь была как раз так похожа на Елену. Не такого цвета, конечно, но лицом, волосами очень похожа была. Ей было около восьми. Отец держал в руках оружие и целился прямо в меня, но мне не было до этого дела, я застрелил его прежде, чем он успел опомниться. Мать тоже достала пушку, может быть, она хотела застрелиться, но я ее опередил. Осталась только девчонка. Меня тогда отвлек майор, он что-то говорил мне про события на этажах выше. Говорил, что какие-то террористы там бомбу взорвали, сами себя погубили. В это время девочка подобрала пистолет у родителей и выстрелила в меня. Пуля отлетела от брони и порезала чуть плоти на плече майора. Следующим выстрелом я положил и девочку… Прямо в лоб ей выстрелил, ведь я почти никогда не промахиваюсь.

– Грустно это все… Я в это время сидел в Новгороде и думал совсем о других проблемах, мне та жизнь в секторских странах чужда. Благо, сейчас вся эта ненависть между секторскими и советскими людьми в прошлом. У нас, по крайней мере.

– Та девочка… Если бы она не взяла в руки пистолет, то выжила. Провела бы пару-тройку лет в колонии. И вернулась бы целой… И все же она предпочла отомстить.

Спустя два часа они наконец дошли. Сборщик взглянул на ужасающую картину и ахнул.

– Я его в живую не видел, но, должно быть, это он. – сказал Сборщик.

– Так вот, видишь, надпись на плече: «Тэкеши». И название компании на китайском или японском.

Сборщик и Адам подошли к мертвому гиганту вплотную, Сборщик начал осматривать внутренности тела через щели в корпусе, еще присматривался к голове.

– Смотри, я так и думал. На его теле образовались душегубы. Давай соберем, что сможем. Тут, наверное, много. Половину я возьму, ты вторую.

– А мне это зачем?

– В обмен! Денег больше нет, люди сейчас обмениваются. А душегубы нужны почти всем, все их у тебя возьмут. А я как раз инструменты взял.

– Ладно, за дело.

Кристаллы, наросшие на теле гиганта, были похожи по форме на образования соли, только красные и довольно редкие. За все время Адам и Сборщик набрали один большой пакет, разделили на две половины и пошли домой. Елена после прихода Сборщика начала относиться к нему теплее и даже начала с ним говорить. Они, конечно, не обсуждали ничего важного. Сборщик говорил с ней о том, о чем уже знал от Адама, а спартанец смотрел за этим и понимал, что ему повезло – ведь третий человек, которого он встретил в этом постапокалипсисе, оказался хорошим. На следующие утро Сборщик сообщил об уходе, он собрал вещи и вышел на улицу, а за ним Адам и Елена.

– У меня есть фотоаппарат, давай снимок напоследок. – сказал Адам.

– А… Ты же показывал ваши фотографии еще позавчера. Вы там как почти счастливая семья. Матери разве что нет, но в таком мире и одного отца большинству будет достаточно для счастья.

– Приезжайте еще… – сказала Елена, которая еще давно прочитала в книге по этикету, что такие слова почитаемы гостями.

– Кстати! Это вы приезжайте к нам. Слушай, Адам, а почему я отсюда один уезжаю… Почему со мной не переберешься?

– Я уже думал об этом… Но… Может, мы потом к вам переедем. Не сейчас. Она еще маленькая все-таки. По человеческим меркам ей еще около семи. – но Адам не сказал главное.

Когда Сборщик сказал, что в мире нет больше детей, Адам боялся, как многие люди будут реагировать на Елену, особенно учитывая ее внешний вид. Сборщик показывал Адаму фотографии, и на всех них были совершенно непохожие на Елену люди, и только эта Аня не сильно от нее отличалась лишь потому, что была создана похожей на людей. Адам предположил, что, может быть, они покинут это место, когда Елена будет выглядеть хотя бы на 16, или когда откроет в себе силы хаос-контроля.

– Ну… То, что ей семь, не значит же, что Елена – это балласт. Я вот о чем думаю. Тэкеши ведь что-то убило…

– Это было, как ты сказал, еще осенью-зимой. Мы здесь с декабря все-таки. Сейчас не время, я же говорю. Ты же дал нам карту Центрального сектора. Теперь и до Кремля можно добраться и до Яросбурга.

Сборщик вздохнул и раздосадовался.

– Ну, не хочешь – как хочешь.

– Так вот, давайте собираемся все вместе, я положу фотоаппарат на бочку и все.

В конце концов и у Адама было фото с его аппарата, и у Сборщика на планшете. Гость положил планшет в сумку, сел на своего Носителя, и животное зашумело всем своим телом. Стали слышны шум мотора, мычание и скрежет металла

– Прощайте, думаю, мы еще увидимся! – Сборщик замахал рукой, а его зверь зашагал своими восемью ногами.

– Ну, тогда до встречи! – выкрикнул Адам.

– Пока… – сказала Елена и замахала ручкой.

Они еще долгое время наблюдали, как Сборщик уезжал, скрываясь за домами и мусором.

Вечером этим же днем Адам рассказал Елене почти все, что узнал от Сборщика, только опустил всю жестокость и, самое главное, их мысли о Елене. Девочка больше обрадовалась всей информации. Как и Адам, она думала, что людей вообще не осталось в живых, кроме них двоих. Жизнь вернулась к обычной рутине. Разве что Адам реже выходил на улицу, так как уже не искал людей. Спустя пару дней Адам все же решился рассказать Елене и самое главное. Девочка все внимательно выслушала и не сказать, что удивилась. Она ответила, что уже давно думала о своей ненормальности относительно других людей, и вся история Сборщика облегчила ее переживания. Адам же предложил ей опробовать свои возможные силы, но Елена не знала, как это сделать. Адам сказал, чтобы Елена просто верила в наличие у себя хаос-контроля, и тогда он, может, появится.

Как-то раз уже спустя неделю после ухода Сборщика Елена сидела в своей комнате и играла со своими игрушками. Ими обычно были девичьи куклы, солдатики и машинки. Чаще всего она с ними сочиняла всякие разные глупые истории, которые и читала в детских сказках. Принцесса сидит в башне, ее охраняет злодей, а принц идет ее спасать. Один раз Елена так заигралась, что случилось кое-что не очень ей приятное. Девочка оступилась и сломала ногу у керамического белого коня, та отломилась.

– Ой… Ну вот… – сжалилась и расстроилась Елена.

Этот маленький конь был красивым изделием, хотя и не предназначался для детских игр.

– Может, получится ногу обратно склеить. Папа говорил, что клей для этого и нужен, хотя я не знаю, есть он у нас или нет.