Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал

– Вот и побываешь. Когда-нибудь тебе, рано или поздно, все равно пришлось бы посетить наше лечебное учреждение.

– Хорошо, Юра. Только с медиками ты сам будешь разговаривать.

– Ладно, – Ветров рассмеялся. – Если ты сильно настаиваешь. Ишь, покраснел, как девочка, будто я его на тяжкое преступление толкаю.

– Как сказать… – лейтенант сконфуженно нахмурился.

Лично ему никогда не нравилось, когда некоторые увиливали от службы под самыми разными предлогами. Сами на рожу здоровы, как быки, а книжки у них медицинские все раздулись от частых записей. Впору клиенту гроб заказывать. И в церкви пора бедолагу отпевать…

3

Через два дня они все уже летели в Москву. Ветровы, видно, чинно подремывали, уютно устроившись в полуопущенных креслах. Всю свою детвору Светка оставила на попечение близкой подружке. Лягушонок тоже остался дома под присмотром бабушки. Дина наклонила голову к плечу мужа, и они нежно ворковали. Клубочек их разговора катился, забегая и туда и сюда, а нить его разматывалась и разматывалась.

– Дина, я все хотел у тебя спросить…

– Дерзай, милый, – жена презабавно задергала носиком.

А все неудобство у нее, оттого что муж, коварно воспользовавшись тем, что она прикрыла глаза, водил по ее лицу тоненьким волоском.

– Дина, твоя бабушка у нас. И кто следит за ее домом?

– А что?

– Она оставила твоего дядю Оскара одного? В свое время он любил заложить за воротник. Он до сих пор еще пьет? И дом остался на него?

Чуть-чуть приоткрылся ленивый глаз. Ей следовало признать, муж у нее настолько деликатен и тактичен, что раньше этот вопрос он всегда старательно обходил сторонкой. Выдержав паузу, Дина ответила:

– Она сказала, что дядька взялся за ум. Как только у нас разрешили, он одним из первых организовал торгово-закупочный кооператив.

Муж моргнул и удивленно прищурился:

– Да? А на какие шиши?

– Бабушка заложила свои фамильные драгоценности.

– Я, дорогая, о существовании у вас сокровищ ничего не слышал.

– Я тоже. Бабушка, когда отстала от поезда и потерялась, не сразу обнаружила, что у нее на шее висит какой-то мешочек. Наверное, это ее мама надела ей, когда их бомбили. Я тебе их покажу. Бабушка дала мне их, чтобы я одела на свадьбе. Там сережки, цепочка, браслет и колечко.

– Дорогие? – муж выжидающе прищурился.

Начавшийся практически с ничего разговор супругов становился все интереснее и захватывающее.

– Страшно даже сказать! – Дина, оживляясь, округлила глазки. – Я сначала ей ни за что не поверила. Знаешь, на них на всех вензель есть одинаковый. Возможно, что это был цельный гарнитур.

– Слушай, Динка! – возбужденно протянул Рэм. – Может, ты у нас отпрыск древней княжеской или графской фамилии? Мнится мне, что ты когда-то и что-то приплетала мне про графов Чарторыжских…

Женщина прикрыла глазки. Как давно же это было, но в памяти все сохранилось до единого словечка. И муж помнит еще каждый ее вздох и каждое ее малейшее движение в тот памятный день, после которого они стремительно полетели навстречу друг другу.

– Да, помнится, бабушка говорила, что это были их лучшие друзья и она почти все время проводила в их поместье под Львовом.

– Тогда, можно было бы предположить…

Бурная фантазия влекла Рэма все дальше и дальше, и он на ходу начал выдвигать соответствующую их случаю околонаучную гипотезу.

– Можно, Звездочка, предположить, что твоя бабушка или, скорее всего, ее мать была внебрачной дочерью старого графа. Недурно, да, мы с тобой тут придумали? Ваша светлость, – Рэм изогнулся в глубоком поклоне, – я больше не смею поднять на Вас свои глаза, недостойные лицезреть столь важную особу. Прошу Вас, Ваша светлость, милостиво простить меня за всю мою предшествующую неучтивость, допущенную токмо из-за моего полного неведения. Каюсь, каюсь в содеянном мною. Прошу простить вину холопа своего и не казнить его за это.

– Ох, Рэмка-Рэмка…

Глядя на разошедшегося мужа, Дина покатывалась со смеху. Какой же он, что тут ни говори, душка, и как она любит его такого, любит.

– Ох, и баламут ты у меня и балабол. Но, если это так, то ты, милый мой, должен понимать, какой чести ты удостоен, сидя рядом со мной.

– О, я твой смиренный раб, моя госпожа, и готов целовать пыль твоих туфель, след, оставленный твоей прекрасной ножкой…

Сладкоголосый соловей воодушевленно заливался еще минут пять, пока не остановился, чтобы перевести дух.

– Ох, и уморил ты, Рэмка, меня. Тоже мне нашелся один знаток и ценитель восточного этикета. Хотя, – тут Дина хитро прищурилась, – если мне не изменяет память, и ты у нас потомок какого-то бая?

– Как же можно, пани-госпожа, – Рэм недоуменно и одновременно подобострастно возвел свои глаза к самому потолку, – ставить в один ряд полуграмотного туземца и ясновельможного пана?

– Будет же, Рэмка, тебе, дорогой мой, посыпать свою головушку пеплом. Не прибедняйся. Ты и только ты для меня и есть самый-самый лучший. Ты – мой любимый господин. А я у тебя, – женщина томно потянулась, – любимая и немного избалованная невольница…

Во Внуково их встретили и сразу отвезли в шикарную гостиницу.

«Россия» – мечта каждого командировочного и гордость того, кто там все ж устроился. Рэм усмехался, глядя на окружившую их роскошь: хоть пару дней, гуляя на чужом пиру, почувствовать себя человеком.

Подъехали молодые, со всех сторон обошли, осмотрели и весьма скептически оценили их, как им до поры до времени казалось, вполне еще приличные наряды и, в конце концов, начисто все забраковали.

– Катенька, а у нас других-то и нет, – тихо шепнул Рэм на ушко невесте. – У нас-то с Динкой богатых-то родственников за бугром не водится. А ты вот, Принцесса, лучше скажи-ка мне, когда это ты, девочка, такой арбузик успела проглотить? – он беззастенчиво провел рукой по ее округлившейся фигуре. – Оттого у вас и вся спешка.

– Тебе есть так все сказать, – Катя даже не попыталась сделать вид, что хоть капельку смутилась. – Но ты есть меня в сторону от дела не уводить. С вашими костюмами есть все равно надо решать. Сашенька, ты есть сейчас же их брать и в салон возить, – она предупреждающе подняла руку, чтобы еще в корне, в самом зародыше, придушить все их возможные возражения. – Все есть за счет принимающей фирмы.

Битый час прошел, как Рэм вернулся и, не спеша, прогуливался у входа в гостиницу. Дина и Катя безнадежно застряли в ателье высокой моды. И мужчина, махнув на все рукой, покинул их не в силах больше выдерживать бесконечно затянувшиеся примерки.

Взвизгнули тормоза. Крутая черная «Волга», словно уткнувшись в преграду, встала. Открылась дверца. Из-за нее грациозно показалась точеная женская ножка в изящном черном чулочке, и Рэм спешно увел свои глаза в сторону, опасаясь, что покажется не слишком скромным.

Откуда же было ему знать, кто является обладателем оной красоты. Вдруг, на его беду, дивно прекрасной дамой окажется чопорная жена партийного босса, заносчивого и чванливого, что приехал на очередной Пленум ЦК КПСС, проходящий как раз в эти самые дни.

Состряпав безразлично-скучающий вид, парень зашагал дальше.

Цок-цок-цок. Он прислушался. Каблучки шли явно за ним и, судя по звуку, приближались. Они идут за ним, хотелось ему знать, или им по пути, и следует ему остановиться, галантно пропустить даму вперед?

– Рэм, это вы? – приятный голос женщины за спиной пока ничего определенного и конкретного ему не говорил. – Рэм, постойте!

Бесцельно прогуливающийся мужчина повернулся к даме лицом, и глаза его сами по себе и непроизвольно расширились от удивления:

– Зоя? Вы? Извините. Вот совсем не ожидал вас здесь встретить. Вы перебрались жить в Москву? И как давно?..