Дела семейные

– Это потому, что мы с тобой чувствительные люди. Нам надо больше жить разумом и меньше чувствами. Разве наше решение – не наилучший выход для папы?

– Надеюсь. Но только ты пойдешь со мной. Я не хочу подниматься наверх один.

– Перестань нервничать. Йезад на работе, а она сразу согласится.

Уверенные слова противоречили тону, которым они произносились: Куми разделяла опасения Джала.

– А как же папа, если я поднимусь с тобой, он останется один с санитарами?

– Они что, украдут его?

На лифте висела грязная, пожелтевшая картонка: «ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ». Куми заворчала, что припомнить не может, когда он вообще работал, это просто трагедия – папа потратил все свои сбережения на квартиру в разваливающемся доме.

– В любом случае носилки сюда не вошли бы, – сказал Джал, всматриваясь через решетку в запыленную, запаутиненную клетушку.

Подъем по лестнице дал им время отрепетировать порядок действий. Джал опишет события, начиная с падения на улице и кончая предостережением доктора. Сама она будет только дополнять, если он что-то забудет; свою козырную карту она пока придержит.

До последней площадки они добрались, еле дыша. Джал потянулся к звонку. Но Куми остановила его руку – дай немного отдышаться. Через минуту она кивнула, он позвонил, оба замерли в ожидании.

– Привет, – сказала Роксана, – какой сюрприз!

Нечто большее, чем сюрприз: ее охватила неясная тревога. Брат и сестра уже давным-давно перестали заходить просто так.

– Войти-то можно? – спросила Куми.

– Ну конечно! – Роксана отступила, открывая им путь. – Все в порядке? Как папа?

– Все хорошо. Хорошо.

Роксана извинилась: скороварка опять издала свисток, подзывая ее. По пути на кухню она сказала уютно прикорнувшему в кровати Джехангиру, чтобы он встал и вышел поздороваться.

– Нужно обсудить очень важное дело, – начал Джал, когда все уселись.

– Так, может, лучше в присутствии Йезада?

– Было бы лучше, но дело срочное. Видишь ли, неделю назад папа упал на улице…

Роксана прижала руку к лицу, слушая рассказ про тот вечер, про грузчиков-гшти, которые подняли Наримана и принесли его домой, про такси и больницу, про рентген, про гипс на сломанной лодыжке. Роксана плакала, представляя себе, как мучился отец.

Куми обнимала ее, гладила по волосам, а Джал объяснял, что папа впал в депрессию и что, по мнению доктора Тарапоре, депрессия мешает его выздоровлению. Слезы Роксаны сменились негодованием.

– Почему мне сразу не сообщили? Мы бы все пришли и были бы рядом. Почему нужно было так долго ждать?

– Мы не хотели волновать тебя, – ответила Куми, – да и, честно говоря, у нас минуты свободной не было.

– Но самое страшное уже позади, – продолжал Джал, – мы здесь, а папа нуждается в твоей помощи. Давай сосредоточимся на главном.

– Конечно! Йезад, я и дети, мы будем каждый вечер с ним.

– Это ничего не даст, – покачала головой Куми. – Он будет счастлив, пока вы с ним, и опять впадет в депрессию после вашего ухода. Будет как на качелях, а это еще хуже.

– Он хуже всего чувствует себя по ночам, – добавил Джал. – После полуночи начинает плакать. Да так громко, что будит нас.

– Не плачь, – Куми поцеловала сестру, – есть очень простой выход из положения. Если папа побудет некоторое время у вас, в теплой семейной атмосфере, он скоро снова начнет улыбаться.

– Это было бы замечательно. – Роксана пальцами утерла глаза и обтерла руку об юбку. – Я была бы просто счастлива, если бы это было возможно.

– А почему нет?

– Что спрашивать? Ты же видишь, в какой тесноте мы живем.

– Я не сомневаюсь, что при желании можно найти место и для папы.

Роксана задумалась.

– Ты права. Давай посмотрим, где можно устроить папу.

Указывая на немногочисленные предметы обстановки, загромождавшие маленькую комнату, Роксана объясняла их функции, будто они были загадочными музейными экспонатами.

– Диван, на котором вы сидите, – спальное место Джехангира. Под него мы днем задвигаем топчан Мурада. – Роксана показала, приподняв край покрывала. – Топчан удобный и низкий, на ночь выдвигается, днем убирается на место. Так, рядом кресло и чайный столик, их Мурад сдвигает, когда выдвигает топчан. Наш огромный обеденный стол на двоих, с четырьмя стульями. Перейдем в маленькую комнату, где спим мы с Йезадом?

Нервничая от неловкости, Джал пробормотал, что на самом деле нет в этом надобности, зачем им везде совать нос и все высматривать…

– Ну почему? Вы – члены семьи, вы помогаете, – возразила Роксана.

Обнаружив Джехангира в постели, они изумились, будто не рассчитывали на присутствие свидетеля.

– Ты не в школе? – воскликнула Куми.

– У него болит живот, – ответила Роксана.

Дядя и тетя потрепали Джехангира по плечу, велели поскорей выздоравливать и есть поменьше манго.

Кроме двуспальной кровати в комнате были два шкафа и две стоячие вешалки для одежды. В угол был втиснут столик со стулом – здесь мальчики делали уроки. Роксана демонстрировала мебель, как гид достопримечательности.

– Есть предложения?

– Не нам предлагать перестановки в твоем доме, – извиняющимся тоном сказал Джал. – Ты сама должна решать.

– Ты так думаешь? Минутку, есть же еще кухня, ванная, клозет. И коридорчик – может, найдется местечко рядом с рисом, сахаром и керосином.

– Послушай, Роксана, может быть, хватит дурака валять? – спросила Куми.

– А как насчет вас двоих? Целую неделю вы скрываете от нас папино состояние. Потом вдруг заявляетесь в середине дня, когда Йезад на работе…

– Зачем тебе Йезад? Это твой дом, оплаченный деньгами твоего отца. А кроме того, Йезад уже дал разрешение.

– Что?!