Граница

Он заморгал и оглядел свою маленькую тюрьму.

– А для чего эта комната? – спросил он. – И что значит… ну что вы говорили про то, что чужеродная кровь… нагревается?

– Об этом поговорим потом, – сказал Дейв. – А сейчас вопросы задаем мы… например, откуда ты здесь взялся?

Терпение мальчика кончилось. Ему уже было все равно, тычет этот человек в него стволом «узи» или нет. Выставив вперед подбородок, он решительно шагнул вперед – и оба ствола дернулись за ним вслед.

– Я же сказал вам, – синие глаза мальчика гневно сверкнули, – я не помню, кто я и откуда. Помню только, как я бежал. Я бежал от этих… А они дрались между собой. И наверху, над моей головой. И внизу, вокруг меня.

Он замолчал, чтобы вдохнуть воздуха в больные легкие, и продолжил:

– Я также не знаю, кто вы такие. Я очень рад, что вы спасли меня оттуда, где я был, но мне не нравится, когда в меня тычут пушками. Ни вы, ни эти сайферы… – несколько секунд он для внушительности помолчал и только потом добавил: – Сэр.

Мужчины опустили стволы. Дейв бросил на доктора быстрый взгляд; тот с едва заметной довольной улыбкой сделал шаг в сторону.

– Ну что ж, Этан, – сказал он. – Теперь, пожалуй, ты можешь одеться. А что касается вопроса, кто мы такие… меня зовут Джон Дуглас. В прежней жизни я был детским хирургом. А теперь главным образом торговец аспирином. А это Дейв Маккейн, – он указал на человека с суровым лицом, потом на его товарища, – и Роджер Пелл.

– Очень приятно, здравствуйте, – сказал Этан всем троим.

И принялся одеваться… сначала грязные белые носки, трусы, все в таком плохом состоянии, что трудно даже представить, потом заляпанные грязью джинсы, не менее испачканную темно-красную рубаху с оторванным правым рукавом и покрытые ссохшейся грязью кроссовки. Сунул руки в карманы джинсов, надеясь найти хоть что-нибудь, что могло подсказать ответы на заданные вопросы, но ничего не обнаружил.

– И этой одежды я тоже не помню, – сообщил он.

Вдруг он почувствовал, будто внутри у него что-то сломалось. Так неожиданно, и так тихо, и вместе с тем похоже на внутренний крик. Он ведь хотел сказать: «Я не помню, кто купил мне эту одежду», но эта мысль быстро рассеялась. Он задрожал, поднял правую руку и прижал ко лбу, словно пальцами хотел нащупать воспоминания, которых там не было; глаза его горели, дыхание в горле перехватило, и куда ни повернись – всюду непробиваемая стена.

– Да черт возьми, – сказал Дейв Маккейн, – я тоже иногда забываю, как меня зовут. – Теперь он говорил гораздо спокойнее, без прежней резкости в слегка дрожащем голосе, и, чтобы это было не так заметно, он прокашлялся. – Время нынче такое. Верно говорю, док?

– Точно, – отозвался Джон Дуглас.

Он протянул руку и коснулся руки Этана. Прикосновение вышло ласковое, как у настоящего детского хирурга.

– Что и говорить, время такое… – сказал он.

Этан сморгнул слезы и кивнул. Слезами делу не поможешь, они не воодушевят на победу в битвах и не исправят ошибок.

– Она тоже захочет на него посмотреть, – сказал Дейв, глядя на доктора. – Если, конечно, ты на сто процентов уверен…

– Да, я совершенно уверен. Этан, можешь звать меня Джей-Ди, ты не против?

– Нет, сэр.

– Вот и хорошо. Давайте-ка выбираться из этой норы.

Его вывели, закрыв за ним обитую железом дверь, на окутанный желтым туманом свет божий. Там его встретили люди, с полдюжины, не больше; все в заплатанной, застиранной одежде, они дожидались итога происходившей внутри драмы – и, как только Этан появился, отступили к лестнице.

– Сюда, – сказал Джей-Ди, указывая Этану налево.

Они вышли к площадке стоянки автомобилей возле нижних зданий. Дождь перестал, и сквозь желтые тучи прорывались жаркие солнечные лучи. В атмосфере пахло электричеством, как перед грозой. Воздух был насыщен влагой, дышалось тяжело. Не чувствовалось даже самого легкого ветерка. Этан прошел за тремя мужчинами через стоянку, мимо заброшенных теннисных кортов и заваленного мусором плавательного бассейна, в дальнем конце которого, в самой глубокой части, поблескивала лишь небольшая лужица дождевой воды. Он видел, что здесь, под защитой самодельной маленькой крепости, собрались люди самых разных поколений. Некоторые женщины держали на руках маленьких детей; были дети и постарше, а также подростки, юноши и так далее, до совсем уже престарелых, старичков и старух, которым, вероятно, уже перевалило за семьдесят. Некоторые работали, крепкие мужчины обтесывали стволы деревьев и укладывали в аккуратные штабеля, другие трудились на внешних стенах, укрепляли поврежденные их участки или занимались чем-то другим – мало ли найдется работы на благо общества, члены которого живут в крепости. Большинство обитателей, увидев их, приостанавливали работу и провожали взглядами проходящего мимо Этана и ведущих его людей. Все были худы и двигались медленно, словно сонные мухи, глаза на невыразительных лицах были пусты, но они тоже, как и сам Этан, сумели выжить. Этан насчитал восемь лошадок, щиплющих чахлую травку в загоне на склоне каменистого холма, почти у самой его вершины. Неподалеку стоял небольшой деревянный амбар, которого явно не было во времена гостиничных номеров. В условиях, когда нет бензина, быстро передвигаться было возможно, лишь используя реальную лошадиную силу.

– Теперь вот сюда, – сказал Джей-Ди, указав еще на одну лестницу, ведущую в центральное здание комплекса.

На стенах здания красовались лозунги, написанные красной, белой и синей краской, и среди этих немых восклицаний были, например, такие: «Мы не умрем», «Это наша Земля», «Завтра будет еще один день». Интересно, подумал Этан, живы ли те люди, которые это писали.

Он стал подниматься по ступенькам вслед за Джей-Ди, а Дейв Маккейн и Роджер Пелл следовали за ним; на втором этаже доктор остановился перед дверью с номером 227 и постучал. Не успела она открыться, как над их головами с визгом что-то пролетело, но так быстро, что разглядеть оказалось невозможно, в сознании осталось лишь мгновенное впечатление промелькнувшего в воздухе и тут же скрывшегося треугольника, покрытого желтыми и бурыми пятнами, и все сразу присели, кроме самого Этана; во-первых, он слишком устал бегать, а во-вторых, считал, что, если ему суждено умереть сегодня, значит такова его доля и прятаться от нее он не намерен.

Дверь открылась, и из-за нее выглянул худощавый мертвенно-бледный человек с густой рыжей шевелюрой и такой же рыжеватой бородой. На носу его были скрепленные изолентой очки. Сквозь увеличительные линзы на пришедших смотрели серые глаза. Одет он был в грязный комбинезон и рубашку в коричневую клетку, а в руке держал планшет с зажатым листком желтой бумаги, на котором Этан успел разглядеть какие-то черточки и цифры. Из левого уголка рта у него торчал изрядно обгрызенный карандаш.

– Добрый день, Гэри, – поздоровался Джей-Ди и показал на Этана. – У нас новенький.

Внимательным взглядом увеличенных очками глаз Гэри принялся внимательно изучать Этана. Рыжеватые брови его поползли вверх.

– Что, шлепнулся в грязь? – спросил он.

Этан кивнул.

– У нас что, новенький? – послышался женский голос из-за спины Гэри, у которого, как и у Джона Дугласа, на поясе висела кобура с револьвером. – Ну-ка, ну-ка, дайте мне посмотреть.

Гэри посторонился. Джей-Ди позволил Этану первым войти в квартиру. В комнате за письменным столом сидела женщина, а у нее за спиной на стене висела большая картина в экспрессионистском стиле: по широкому полю мчались дикие кони. За выходящей на балкон большой раздвижной дверью, стекла которой были укреплены клейкой лентой крест-накрест, в отдалении виднелись горы, которые совсем недавно на глазах Этана рвались на куски. Пол был застелен темно-красным ковром, на котором стояли еще два стула, низенький столик и обитый коричневой тканью диван. Мебель выглядела так, будто ее доставили из магазина подержанных вещей, тем не менее она создавала в комнате ощущение уюта. Впрочем, возможно, и нет. Возле другой стены виднелась стойка с тремя винтовками, одна из них с оптическим прицелом. Здесь и там были расставлены керосиновые лампы, несколько штук, все с неярко горящими фитилями. С другой стороны письменного стола сидела на стуле еще одна женщина, а перед ней лежал такой же, как у Гэри, планшет с закрепленным на нем желтым, исписанным цифрами листком бумаги. Очевидно, здесь проходила не просто встреча, а обсуждение неких проблем, связанных с числами, а когда Этан приблизился к столу, его охватило отчетливое чувство, что цифры эти оставляют желать много лучшего.

Обе женщины встали, словно перед ними стоял человек, вполне достойный такой чести. Может, и так, подумал Этан, хотя бы за то, что оказался здесь, а не погиб от горгонских чудовищ или сайферских бойцов. Та, что сидела за столом у стены, была старше своей подруги. На ней была бледно-синяя блузка и серые брюки, а шею украшало ожерелье из бирюзы с серебряным распятием посередине.

– И кто же это к нам пришел? – спросила она.

Темно-карие глаза ее сузились, и она метнула быстрый взгляд на Джей-Ди.

– Он человек, – ответил доктор на обращенный к нему немой вопрос.

Но в голосе его прозвучало кое-что еще. «Насколько я могу судить» – вот что услышал в его ответе Этан.

– Впрочем, у нас есть одна маленькая проблема. Он не знает…

– Меня зовут Этан Гейнс, – быстро вставил мальчик, и Джей-Ди так и не закончил свою мысль.

– …про себя почти ничего, – вывернулся доктор.

В комнату вошли Дейв с Роджером, и Гэри закрыл за ними дверь. Шум работы снаружи теперь слышался приглушенно.

– Этан не знает, откуда он и кто его родители. Пока он для нас… скажем так… загадка.

– Ханна наблюдала за ним в бинокль, – добавил Дейв.

Говорил он уже не так грубо, как прежде, но тон оставался довольно резким. Дейв стащил с головы бейсболку, под которой прятал вихрастую каштановую шевелюру, тронутую на висках сединой.

– Ну вот я и решил съездить и поймать его, – добавил он. – Сообщить тебе или еще кому-нибудь не было времени.

– Смельчак или безумец, как прикажешь тебя называть? – слегка раздраженным тоном осведомилась у Дейва женщина за столом; видно было, что она ценила его жизнь гораздо больше, чем эту его отчаянную вылазку на поле боя.

Она снова посмотрела на мальчика.