Не замужем

– Катя, вы научились не только шутить, но и мстить.

– Ну а сколько же можно сидеть и дружить, – улыбнулась мне Катя и поставила на стол свою пустую чашку.

Незнакомка

(Вид сзади)

Я крутил педали, а в голове моей крутился один и тот же мотивчик: «Она имела попу сорок восемь, грудь троечку…» Впереди действительно маячила стройная задница, черные лосины в обтяжку, под которыми игрались с моим воображением ягодицы, желтая велосипедка и шлем. Вот и все, что я знал о ней. Между нами несколько метров. Я кручу педали и не обгоняю, потому что впереди 111 км, а без музы мне их не одолеть, потому как задницу свою уже отсидел, да и ноги гудели с непривычки. В общем, мне, хоть и не поэту, но тоже необходима была муза. Она вела все дальше и дальше, вдоль шоссе, где проносились с грохотом фуры и пролетали как птицы легковушки.

Маршрут начинался из деревни Калище или FuckShit, как ее еще называют, и был рассчитан на новичков. На самом деле я плохо представлял, что такое 111 км в седле. Сам бы я никогда не решился на эту авантюру. Все благодаря моему коллеге Жоре. Он меня сгоношил: «Поедем, там такие виды, такой воздух, тем более два выходных».

Мы встретились с группой единомышленников на Балтийском вокзале в 8:40 у «Макдональдса». Набралось человек 30, по виду достойная команда, в основном девушки, одна проблема – Жоры не было, телефон его молчал. Ждать было некогда. Через несколько минут мы сели в электричку до станции Калище.

Ведущим команды был некий Василий. Приятный молодой человек, он вызывал доверие. В электричке он еще раз огласил правила заезда:

– Воскресные Покатушки предназначены в первую очередь для обучения новичков, преодоления их страха перед проезжей частью, приобретения опыта езды в группе, – нравоучительно декламировал он. – Правила просты. Первое – не использовать наушники во время движения в группе, второе – пересекать пешеходные переходы только спешившись…пятое – не выезжать далее правого крайнего ряда без команды ведущего, то бишь меня, шестое – шлем не снимать, седьмое…

Правила были вполне приемлемы, я закрепился в середине группы за чьей-то симпатичной задницей. Нет, я не был маньяком, но 111 км ехать и наслаждаться кручением педалей – это было сильнее меня. Впереди меня маячили красивые ноги, затянутые в лосины и желтая майка с надписью Danger. Я все не решался подъехать и познакомиться со своей музой. Я представил это знакомство множество раз, вдоль и поперек, с разных ракурсов, любой из покатов показался мне смешным, поэтому мое воображение давно уже свело нас и даже учило жить вместе. Я дал ей рабочее имя Danger.

* * *

Она варила какао, почти голая. Она переминалась у плиты с одной стройной ноги на другую, не менее стройную. Я – сама тишина, стою в проеме двери и не дышу, чтобы не опьянеть от запаха и не выдать себя. Между нами встала прозрачная плита шоколадного аромата.

– Что, нравлюсь? – спросила она меня неожиданно, даже не повернув головы.

– Нет.

Я сел за стол.

– Какао хочешь?

– Нет.

– Тебя заело?

– Да, – встал я, достал из холодильника и открыл шампанское.

– Давай не будем его пить, какао, пусть просто пахнет.

– Для кого же я старалась?

– Для атмосферы, – разлил я вино по бокалам, и мы стали медленно втягивать в себя углеродный бисер, будто хотели нанизать одно веселящее ожерелье.

– Приятное.

– Икры не хватает.

– Пузырьки – это и есть икра.

Мы сидели за столом в окружении Майлза Дэвиса, Danger поджала под себя ноги и рассказывала мне увлеченно об открытии кинофестиваля. Потом, увидев, что я отвлекся, помахала перед моим лицом ладонью:

– Глаза у тебя задумчивые какие-то.

– Просто головой думать надоело.

Попа моя каменела, ноги наливались свинцом. Воображение воображало, как сумасшедшее, чтобы хоть как-то отвлечь меня от монотонной дороги. Монотонны педалей давались с трудом. Я цеплялся взглядом за обочину, с ее лютиками и одуванчиками, но это не работало. Спасала только муза. Я лелеял себя надеждой, что скоро будет привал и я смогу с ней познакомиться, жениться, завести детей… Я готов был на все.

– Значит, ты меня не слушаешь?

– Уже весь внимание, – наполнил бокалы вновь. Глотнув еще немного шампанского Danger медленно вытянула ногу из-под стола и изящно, словно розу, положила мне на колени: – В черных колготках ноги выглядят чертовски привлекательно.

– Да, непристойно возбуждающе, – положил я руку на ее стройную конечность.

– Хочешь вторую? – хитро улыбнулась она мне.

– Сочту за честь.

В это же мгновение их уже было две. Я провел рукой по обеим и почувствовал, как грубость моей кожи на ладонях начала цеплять колготки.

– Ну, ты будь поласковей, – подтянула она обратно к себе обе ноги.

– О, так даже лучше, – кивнул я на белый треугольник за черной шелковой сеточкой.

– На что похоже?

– На хишшницу, которую держат за сеткой, который в любой момент может взять меня.

– Хишшницу! Ммхатовская школа. Скажи еще «дощщь».

– «Дощщь» будет чуть позже, – засмеялся я громко. – Может, пойдем поваляемся? Я покормлю твоего хищника.

– О, ты еще не знаешь, на что способна эта зверюга, она запросто может оттяпать тебе руку.

– Поэтому она сидит за сеткой. Ну что, идем?

– Да, – переехали мы в спальню. Она хотела, я это чувствовал, она задрала вверх свои ноги и начала их сгибать в воздухе. Сладкая пьяная лень обхватила меня, а я обхватил Danger.

– Ты похожа на букашку, которой оторвали остальные лапки, она машет в воздухе капроновыми черными ножками и никак не может вернуться в прежнее положение. За что тебя так?

– Эти две оказались самыми стройными, – продолжала сверкать своими конечностями в колготках Danger, вытягивая их, чтобы придать наибольшую длину. – А букашка просто залипла, как клавиша, на одном на тебе. Но вернуться к прежней жизни она действительно уже не сможет.

Я обнял Danger со спины и начал сосать ее ухо. Шампанское все еще бродило в моей голове, точнее, мы уже бродили вместе по каким-то неведомым фантазиям.

– Я тебя не боюсь, ты слышишь, – гудел я в ее ракушку. – Более того, я тебя люблю.

– Давай выпьем какао, и я побегу, – смяла одним движением постель моего сна Danger.

– Да, еще пять минут, и пойдем, – тащило меня шампанское за собой обратно в сон.