Из сумрака сотворится свет

– Горячо поддерживаю, – он отсалютовал чашкой и также после глотка зажмурился от удовольствия. – На самом деле вкусная штука. Никогда раньше не пробовал. Да и знаешь… – он, как и я, перешел на ты. Справедливо. Странно собутыльникам выкать. – Тут же принято пить либо изысканную кислятину, от которой зубы сводит или изжога накатывает, либо что-нибудь воняющее смолянистой елкой. Стыдно признаться, если предпочитаешь другое.

– А вот в Брышеве все иначе, там тебя никто в таких вещах не ограничивает и не стыдит, – я вздохнула. – там мне и дали первый раз попробовать, – кивнула на бутылку. – Отблагодарили за лечение. И не постеснялись же так испоганить благородный напиток.

Мы рассмеялись.

И как-то так само собой мы начали непринужденно болтать. Хотела по-тихому, ха.

Ионит с искренним интересом слушал мои рассказы о Брышеве. Мы обходили стороной, почему же я оказалась там. Я оценила такт собеседника. А вот сама подобным похвастаться не могла. И как только поделилась самым примечательным, сама уже задала вопрос, жутко мучавший меня давно. И который сама же просила не поднимать сегодня больше.

– Ионит, а как ты оказался в команде Падуану?

Шербан настороженно замер, хотя еще мгновение назад расслабленно растекся по стулу, с наслаждением жуя сыр.

– Кажется ты хотела без работы, – пробормотал он.

– Так я же о тебе, а не о ней, – мило улыбнулась.

Он потер бровь и оставил чашку.

Мягко добавила:

– Если не хочешь отвечать, не надо, я пойму. Но сам понимаешь, ты обо мне столько всего знаешь, а я… Хоть какой-то паритет хотелось бы.

Ионит посмотрел так, словно старше меня лет на десять минимум. Я даже растерялась. Да что б меня, они действительно родственники! Только там явно еще и нечто нехорошее замешано. Впрочем, жалеть о своем вопросе я не собиралась.

Ионит прочистил горло и скупо улыбнулся, не развеяв серьезности.

– Это личное, поэтому какой уж тут паритет. Но если так уж гложет этот вопрос, то… Фейн мой дядя.

Сначала хотела спросить «Кто-кто?», а потом уже вспомнила, как же нашего следователя-то зовут.