Из сумрака сотворится свет

– Случилось, – подтвердил следователь. Он вдруг успокоился, подобрался. Будто кто-то другой еще минуту назад пытался продавить пятками пол. Падуану скинул пальто на вешалку, взял стул из-за стола и сел напротив меня, положив ногу на ногу. – И, что самое интересное, тот человек, к которому вас якобы везли, утверждает, что ничего об этом не знал. Ни о запланированной встрече, ни о вас, ни о том, что Промб вновь под арестом.

Оцепенение разом прошло.

– И вы ему верите?

– Нет оснований не верить именно в это его утверждение.

– Бессмыслица какая-то. Промб ведь связался как-то со своими подельниками. И зачем вообще я вам была нужна, если вы все равно вышли на этих людей? Что вообще происходит?

– Мы хотели связать Промба и эту банду, одна записка – не в счет. А вот встреча и договоренности – уже более весомо. Когда вас похитили, уже не было времени разбираться с доказательствами, нужно было быстро все решать.

– И как, удалось решить?

– Насчет послания пока предположения, что его перехватили. Кто, как, почему этот бандит вас сопровождал, выясняем.

– А что он сам говорит?

– Пока молчит. Менталисты будут с ним работать… – Падуану достал часы, – через двадцать минут. – И резко захлопнул крышку. – Только вот этот субъект действительно принадлежит той банде. И Промб имеет к ним отношение. Выписывал рецепты, сам поставлял некоторые… препараты и ингредиенты для них. И даже ссылка, судя по всему, препятствием не стала. Подельники под видом коммивояжёров наведывались время от времени к нему. А брышевская полиция, которая приглядывала за вами, этот момент упустила. Хотя, в отличие от вас, Промб пределы Брышева покидать не мог. Отследить его контакты не составило бы труда.

Все это было важно и интересно, но я уцепилась за другое.

– Только не говорите, что мэтр продавал еще и …

– Кровь, – закончил за меня Падуану. – Вы же в курсе, что она используется в некоторых специфических препаратах. И безо всяких ритуалов.

Еще бы. Нелегальные умельцы бывало применяли кровь для изготовления полументальных веществ. Те использовались для одурманивания, кратковременного внушения или стирания памяти. Стоили такие препараты баснословных денег. Тут и сложность работы, и индивидуальное изготовление. Не говоря уже о том, что подобное строго наказывалось – вплоть до пожизненного. В зависимости от отягчающих факторов. Врачи тут обычно участвовали на начальных этапах – изготавливали уже другие люди. А изъять кровь, надежно законсервировать могли лишь они. Без Искры и тонких навыков – не сделать. Однако найти желающих на подобное было не так-то просто. Обычно, если совсем уже терять было нечего. Как раз случай Промба. Хотя мог бы и не усугублять.

– Вы, вероятно, знаете только причесанную версию, как ваш милейший доктор оказался в Брышеве, – заявил Падуану.

– Знаю только то, что у него умер пациент. Он говорил, что там чистая случайность, но родственники погибшего решили иначе. И у них хватило ресурсов засудить Промба.

Следователь недобро усмехнулся.

– В том случае, который рассматривался судом и Комиссией, в общем-то так и было. Только не случайность, а халатность. Как у вас, да, – добавил он. – С той лишь разницей, что ваш пациент отделался усугублением травмы, а у Промба – умер. Однако не так давно выяснилось, что у Промба было подозрительно много тяжелых больных, которые через какое-то время после его «лечения» умирали. Ничего удивительного в этом на первый взгляд не было – все они действительно не имели шансов, и смерть их подозрений не вызывала в общем-то. Вот только семья одного из погибших нашла записи в дневнике родственника, где говорилось о желании приблизить смерть. И не естественную, а при помощи доктора Смерть, который знает способ – легко и безболезненно. Для истязаемого мучениями – отличный вариант.

– И этот доктор…? – Я тряхнула головой. – Но как же тогда на него раньше не вышли?

– Ему везло. Тем более, что пациенты поделиться информацией уже не могли. А многие родственники или не были в курсе, тем более ничего подозрительного-то в смерти тяжелобольного не было. Или были в доле. Наследство же на кону. Несмотря на кажущееся благородство поступка – помочь безнадежному уйти из жизни, окончить его страдания, Промб неплохо так зарабатывал на этом. С арестом на его счетах и дома ничего не нашли, поскольку с сокрытием теневых доходов помогала как раз банда. Не стал бы он так рисковать ради мелочёвки или по доброте душевной.

– Банде явно помогали еще и в…

– Договаривайте, – подбодрил Падуану с поощряющей улыбкой. Я не ответила. С нейтральным выражением смотрела ему между глаз, в переносицу. Знаю, такой взгляд раздражает, но следователя было не пронять. Подперла рукой подбородок и замерла. Он хмыкнул и продолжил сам: – Да-да, вы все верно поняли. Вы очень удачно нам подвернулись. Так мы смогли и в наших рядах чистку провести, и у банды много чего насобирали.

– Вы же говорили, что нужны были веские доказательства? А раз к моему похищению они не имели отношения, то как же?

Падуану отвернулся к окну. Вспомнилось, как он выглядел, когда залетел в кабинет. Если он в таком состоянии пронёсся и по рядам бандитов, то ничему не удивлюсь. Сейчас же он был спокоен, безмятежен. Четкий профиль выделялся на фоне светлой стены. Хоть картину пиши.

– Побеседовали с ними обстоятельно. Они и поделились некоторыми сведениями.

– По доброй воле?

– Разумеется. За кого вы нас принимаете? Это не наши методы.

Падуану как всегда юлил, поэтому внятного ответа можно было и не ждать, но попробовать стоило.

– Дайте угадаю, Промб на тот свет отправлял не только тех, кто сам об этом просил. Или по просьбе сердобольных родственников. Банда еще о ком-то просила?

– Учитесь прямо на глазах, – одобрительно цокнул следователь. – Хороший из меня учитель, а из вас – ученица.

Я не обратила внимания на сомнительный комплимент то ли мне, то ли ему самому и задала следующий вопрос, в надежде, что все же услышу ответ:

– А помогал во всей этой деятельности тот самый препарат, что нашелся у Сандора?

– Был еще один. Разнообразие, – невесело хмыкнул Падуану. – Тот на мозг воздействовал, но только если уже было состояние, которое возможно усугубить. А у ослабленного в целом организма с этих проблем не возникало.

– Почему ни у кого не вызывало подозрений, что Промб выписывал так много рецептов на те препараты?

– С этим сейчас разбираемся. Возможно, он нашел лазейку, возможно просто не предавали значения, работал-то как с тем кругом пациентов, кому подобное и требовалось. Пациент умер, препарат можно и оставить себе. Не переживайте, теперь-то уж точно докопаемся.

Я и не переживала. Пока что голова просто шла кругом.

– Почему вы мне ранее ничего не рассказали? – спросила я.

– Все было слишком зыбко. Предположения, косвенные сведения, пересказы и пересуды, случайные факты. Сейчас картина чуть более ясная, – подал следователь плечами, явно не договаривая. Все как всегда.

– И за каких-то полдня вдруг обрели твёрдую почву под ногами? – едкость в моем голосе пролилась щедро. И я не пыталась ее скрыть.

– Еще более подробно мы все это обсудим позже. День действительно выдался насыщенный и тяжелый для всех. И вам нужно отдохнуть.

– А вам?

– Беспокоитесь? – протянул Падуану. – Работа кипит.

Он развел руками.

И в таком загруженном графике нашел время для объяснений со мной, пусть и кратких? Я фыркнула.

Он с удивлением на меня посмотрел, я же сделала вид, что все в порядке и вообще, ему показалось.

– Кстати, – следователь перевел взгляд на бумаги, что заполнял Драголич. Губы скривились, ноздри нервно дернулись. – Я отменяю свою просьбу держаться поближе к Драголичу, если он проявит интерес. Будьте с ним осторожнее и по возможности – держитесь подальше, но делайте это так, чтобы не навлекать подозрения. У вас получится, не сомневаюсь.

И тут до меня дошло. Мысль, которая маячила где-то на задворках сознания, мельтешила на периферии, вышла на первый план. В том виде, в каком у Камара изъяли кровь, это не просто должен быть медик, а медик с Искрой, чтобы не испортить кровь и справиться с артефактом. А Дориэн этого точно не мог сделать. И вообще не мог быть к этому причастным. Упертая уверенность возникла в такой мере, что граничила с глупостью. Впрочем, мой еще университетский наставник всегда говорил – верь своей интуиции, она не обманет, когда будет нужно. Важные следователи ведь тоже в подобное верят…

И интуиция сейчас мне просто кричала – это не Дориэн.

А вот то, что Падуану сейчас произнес… Он как минимум верит в его причастность. Возможно, думает, что Драголич-старший помогает с этой частью. Только ведь Дориэн может быть вообще не в курсе планов отца.

Вдруг его отец расстроился, что старший сын вообще отказался от медицинской карьеры без Искры. И это настолько его задело, что решил во что бы то ни стало вернуть Икру сыну. И так направить сына на путь, что казался более правильным.