Жертва обстоятельств

Она сидела за одной партой со Светой Кузнецовой. Одноклассница оказалась очень упрямой и вбила себе в голову, что обязательно должна расшевелить неподвижную соседку.

Кто-то из тех, кто учился с Полиной и раньше пытался ее предостеречь:

– Ты поосторожнее с этой тихоней. Знаешь, как она одной девчонке лицо расцарапала?!

– И что с того? Может, та сама виновата была! – не обращала Света никакого внимания на россказни.

Близкими подругами они не стали, но общались дружелюбно. Ни перед Светой, ни перед кем бы то ни было Полина по-прежнему не позволяла себе раскрыться полностью. Но настойчивой однокласснице удалось приоткрыть эту ракушку, тугие створки которой никак не хотели поддаваться.

– Давай сверим алгебру, – предлагала Света.

И Полина сначала нехотя, потом уже с большим желанием соглашалась. Они обсуждали примеры и способы их решения, иногда вместе готовили рефераты или устные выступления. Для этого время от времени Света приходила в гости, так как подругу сложно было затащить к себе. Они вместе пили чай с медом или печеньем и обсуждали свои планы на будущее.

– Ты уже решила, кем хочешь стать? – спросила Света.

– Поеду в областной поступать на бухгалтера, тут у нас ловить нечего, вузов нет.

– А что, хорошо: пятьдесят километров – и ты дома! Удобно!

– А ты?

– Поеду к тетке в Пермь, чтобы в общаге не жить.

– Далековато.

– Ну, и что? Отучусь, может, там жить и останусь, не сюда же возвращаться. В этой дыре делать нечего!

– А мне придется вернуться, – вздохнула Полина.

– Кто знает, а вдруг ты там тоже зацепишься, замуж, к примеру, выйдешь.

– Я замуж?

– А что тебя удивляет?

– Это вряд ли.

– Почему?

– Кому я нужна? Да и сама любить не умею…

– Говорят, это дело не хитрое! – усмехнулась Света.

– Я не об этом, – поняла ее намек Полина. – Не создана я для семейной жизни.

– А для чего? Для свободных отношений?

– С ума сошла!.. Давай не будем больше говорить на эту тему.

Полина считала себя настолько заурядной, что никак не могла найти причину, по которой какой-нибудь мужчина мог бы ею заинтересоваться. Правильно ее все считают серой мышью, у нее даже в гардеробе этот цвет преобладает. Одевается она всегда скромно и неброско. Чтобы обратить на нее внимание, для начала нужно хотя бы заметить. А она делает все, чтобы как можно меньше народа бросало на нее взгляд. Так спокойнее.

Да и не могла она представить, чтобы некий молодой человек вообще прикоснулся к ней, тем более поцеловал. От одной мысли об этом бросало в дрожь, хотелось встряхнуться, чтобы отбросить от себя подобные размышления. И ей самой совсем никто из мальчишек никогда не нравился, никем она не грезила. Наверное, это значит, что не способна она на подобные чувства? Нечасто, но время от времени она про себя рассуждала на эту тему и каждый раз приходила к одному и тому же выводу. В конце концов, это так прочно засело у нее в голове, что перестало вызывать какие-либо сомнения. Она была убеждена, что никакой семьи у нее не будет и намеревалась посвятить себя работе.

– Я хочу поступать на бухгалтера. Надо поехать и разузнать все об условиях приема, об экзаменах, – сообщила она матери.

– Делай, как знаешь.

– Деньги нужны на дорогу.

– Кто бы сомневался!

– Дашь?

– Куда ж я денусь? Надо тебя ставить на ноги. Выучишься, работать пойдешь, все-таки легче будет.

Полина прекрасно понимала, что у нее единственная возможность: поступать на бюджет, платить за обучение мать не сможет. Она съездила, обо всем разузнала и стала усиленно готовиться к вступительным экзаменам.

Математику она сдала без особых затруднений, все-таки не зря выбрала класс с таким направлением. С русским языком тоже проблем особых не возникло. Больше всего она переживала за обществознание. Никогда не понимала, зачем этот предмет вообще нужен, а тут приходилось его сдавать. Говорят, что это самый легкий экзамен. В крайнем случае, можно наболтать какую-нибудь отсебятину, там сильно не придираются, главное, держаться уверенно. Но это лишь слухи, а как все пройдет на самом деле, кто его знает?

Но там произошло нечто такое, что с трудом укладывалось в голове. Полина зашла в аудиторию среди первых желающих. Каждый вытянул билет и сел готовиться. Ей досталась первая парта по центру, но это ее мало огорчило. Отвечать она должна была третьей по счету. Времени хватало, поэтому она погрузилась в размышления над своими вопросами и подробно записала все на бумаге.

Первое выступление она пропустила, так как сама еще готовилась. А когда пошла отвечать вторая девушка, Полина уже с волнением ожидала своей очереди. Но тут заметила, как преподаватель под столом положил руку на колено отвечающей. Это настолько не укладывалось в ее понятия о нравственности, что она во все глаза уставилась на эти бесстыжие пальцы. Абитуриентка же продолжала сидеть почти неподвижно на стуле и говорила как ни в чем не бывало.

Полина была просто потрясена. И когда подошла ее очередь, жутко испугалась, вдруг он всех девушек лапает. Она же терпеть не станет, влепит ему пощечину, как минимум. И тогда прощай универ!

Она так себя накрутила, что готова была взорваться, не дожидаясь оснований. С трудом подавляя в себе накатившие чувства, начала говорить. Но страхи оказались напрасными, никто ее не трогал. Преподаватель сразу заметил ее реакцию. Искреннее удивление девушки читалось настолько явно, что один ее взгляд вызвал неловкость и чувство, отдаленно напоминающее угрызения совести. Он слушал ее краем уха, не задал ни одного уточняющего вопроса и поставил «отлично». Можно было бы ее завалить, чтобы не мозолила глаза ближайшие пять лет, но он не стал этого делать. Почему? Мужчина и сам толком не знал, как сформулировать причину, что-то внутри его остановило.

Полина стала студенткой. Света оставила ей адрес своей тетки, но девушка так ничего и не написала. Потом подруга сама отправила письмо на домашний адрес. С большим запозданием, но письмо Ирина передала дочери. Та прочла, стали периодически переписываться. Полина была по-прежнему скупа в проявлении чувств, мало о чем рассказывала. К завершению обучения обе слать письма перестали.

Глава 13

Поступление в университет стало для Полины самым счастливым событием в жизни. Она даже подумала, что наконец-то знает, что такое счастье. И связано это не только с тем, что ей удалось с честью выдержать экзамены, хотя и это само по себе уже приносило чувство морального удовлетворения. Но самое главное, она обрела свободу.

Совместная жизнь с матерью воспринималась ею как некая вынужденная необходимость. Она понимала, что родителей не выбирают. Матери было тяжело растить ее в одиночку, она могла бы избавиться от нее, как от ненужной обузы, но не сделала этого. Подарила жизнь, за одно это нужно быть благодарной. Ее нужно любить. Но не возникало это чувство в юном сердце, лишь одно простое желание: оказаться как можно дальше.

С того случая в восьмом классе, мать больше руку на нее не поднимала, но и добрее не стала. И обида на нее росла с детских лет, как помнить себя начала, ничего с собой поделать Полина не могла, да и не пыталась. А, наоборот, взращивала в себе это чувство, удобряя горькими воспоминаниями и поливая тоской.

Раньше ей хотелось, чтобы мама перестала ее ругать и хоть иногда замечала и хвалила. Каждый раз, получив пятерку по какому-нибудь предмету, спешила рассказать об успехах, но даже традиционное «Молодец!» далеко не всегда слышала в ответ.

Потом она перестала делиться с ней своей радостью и вообще какими-либо новостями. Хотя это чувство она стала испытывать все реже. Хорошие оценки уже не приносили былого удовольствия. Скорей она поставила перед собой цель, учиться хорошо, чтобы поступить в университет и уехать отсюда подальше.

– Как дела в школе? – временами Ирина спрашивала для проформы.

– Нормально, – каждый раз следовал один и тот же ответ, и разговор прекращался.

Мать была убеждена, что делает для дочери все, что может. Все-таки одна растит, без чьей-либо помощи. Голодом они не сидят, вещи на ней, конечно, не по последнему писку моды и недорогие, но дочь всегда выглядела опрятно, во всем чистом и выглаженном. А что касается чувств, так по своей натуре Ирина такой человек, скупая на их проявление, и на работе устает до такой степени, что сил ни на что не остается, а нужно еще поесть приготовить, дома прибрать, постирать. И наказать ребенка надо, если провинился, чтобы впредь неповадно было. Лучше сразу все капризы пресекать на корню, держаться как можно жестче, чтобы раз и навсегда стало понятно. Для этого и ударить не грех – через физическую боль лучше доходит.

А Полина нуждалась в материнской ласке и нежности, но она не могла припомнить ни одного случая, когда бы в ее сторону направлялся подобный посыл. Или просто холодности было так много, что теплые островки терялись, со всех сторон скованные льдом?