Инокуляция

Никита посмотрел на коробку. Часы. Не банальщина в виде золотого браслета, а что-то крайне модное и современное – с синим циферблатом, встроенным навигатором и хрен знает чем ещё. Он крутил их из стороны в сторону.

– Спасибо, дорогая, – отозвался Никита, изо всех сил надеясь, что его улыбка выглядит естественной и благодарной. – Это же очень дорого.

– Ну и что, – махнула она рукой. – Пусть все знают, что мой мужчина – крутой. Ты же знаешь, что крутость мужчин определяют часы и обувь?

– Да, дорогая, – ответил он, не переставая улыбаться.

Часов Никита не носил. Он вообще ненавидел их. Ему казались они каким-то архаизмом. Чем-то древним и уже ненужным – какие, блин, наручные часы, когда теперь в телефонах часы есть? Что на них высматривать?! Но сказать, конечно, он так не мог. Вежливость и всё такое. Да и она старалась, чтобы сделать ему приятное. И никакого мужика здесь нет.

«Он уже ушёл, – насмешливо подумал он, метнув взгляд на кровать, ища там пятна. Конечно, ничего. – Уже успела перестелить постель».

– Ладно, иди, мойся, и я накормлю тебя с дороги, – сказала Ирина и юркнула на кухню.

Никита опять сжал зубы – на этот раз он разозлился только на себя.

«Если так дальше пойдёт, то придётся лечиться. Заставят лечь в какой-нибудь пансионат», – подумал он. Ему не хотелось начать разбивать стены в поисках прослушивающих устройств или заставлять официанта пробовать принесённую им еду, но он опасался… Паранойя появляется не просто так, это симптом болезни. И, возможно, болезнь эта прогрессирует, разрушает мозговые клетки… И происходит это всё так незаметно.

«Ладно, – спохватился Никита. – Надо переключиться хоть на что-нибудь. Иначе я прямо сегодня доведу себя до ручки».

Он ещё покрутил часы в руках и обнаружил в них небольшой встроенный ножик, выскакивающий из одной стороны, если надавить на другую сторону.

Никита теперь по-настоящему усмехнулся.

«Чего только не придумают. Часы должны быть часами, а ножи – ножами».

Он встал и прошёл к маленькому телевизору «Панасоник», тихо притаившемуся в уголке спальни на светло-коричневой тумбочке. И включил его, сразу же расслабившись… Там шёл какой-то фильм, в котором Анастасия Панина, почти полностью обнажённая, одетая только в красивейшее синее нижнее бельё, разговаривала по телефону, лёжа на кровати.

Никита вернулся на кресло и рухнул в него, вместо того, чтобы идти в душ. Сильная сонливость стала накрывать его, и перед его взором замелькали чёрные коридоры судебного здания, почти полностью затихающие во время заседаний. Где-то раздавался плач. Где-то стучали тяжёлые сапоги конвоиров…

Восклицание Ирины вырвало его из этого состояния, и Никита оживлённо встрепенулся. Она стояла в проёме и смотрела на него с каким-то дичайшим умилением, будто собиралась ринуться к нему и, схватив его за щёчку своей наманикюренной ручкой, начать трепать.

– Не заплачь от умиления, – сказал он беззлобно и улыбнулся.

– Как скажешь, мой господин, – ответила она. – Ты, мне кажется, собирался помыться, а потом поесть… А не спать перед телевизором.

Кстати, там уже шло что-то другое, но Никита не стал на этом концентрировать внимание, а просто поднялся, борясь с зевотой.

– Скоро буду, – пообещал он и поцеловал её в щёку ещё раз.

Когда же он помылся, и они поели, обсуждая всякую малозначительную ерунду, уже наступил вечер, и Никита собрался опять рухнуть в кресло перед телевизором.

– Нет уж, дорогой, – сказала Ирина. – Мы сегодня рано ложимся спать.

– У меня завтра выходной, – напомнил адвокат.

– Зато у меня – нет, – твёрдо отозвалась его любимейшая. – Так что… Рота – отбой!

Собственно, Никита и сам устал, как дворовая собака, потому был рад расслабиться и прильнуть к мягкому ложу. Она аккуратно улеглась позади него, положив ему на плечо свою мягкую и лёгкую руку – так нежно, словно боялась потревожить. И вот этот жест от неё заставил у Никиты сжаться в комок все внутренности. Ну, разве могла она ему изменять?! Чудесная, замечательная, такая хорошенькая… Она ничего плохого вообще не могла ему сделать.

Сон накрыл его тяжёлым одеялом, и ему ничего не снилось.

Утро же, пришедшее так внезапно, пробудило в нём что-то такое хорошее, солнечное, и он просто смотрел на то, как его Иришка собирается на работу. Натягивает на себя облегающие чёрные брюки, белую блузку. Старательно красится у зеркала. Она хоть и видела, что он проснулся, но ничего ему не говорила, только один раз подмигнула.

– А ты можешь опоздать на работу? – спросил Никита, привстав на локте с кровати.

– Нет, – Ирина снова широко заулыбалась. Казалось, так искренно и красиво улыбаться никто больше не мог. – Сегодня важный день, я же рассказывала.

Ирина надела шикарные каблуки и всё-таки ушла, мягко закрыв за собой дверь. Никита ещё долго нежился в кроватке, улыбаясь неведомо чему, будто полудурочный… А потом червяк паранойи снова принялся копаться у него где-то внутри большой кучи грязи – такая ассоциация приходила ему на ум при мыслях о собственном «внутреннем мире». Куча грязи и черви.

«Странно, – начал рассуждать он даже против собственной воли. – Ей обязательно так наряжаться и краситься… Она же дизайнер, всего лишь дизайнер. Кого там соблазнять?!»

Зубы сами по себе начали сжиматься…

Вспомнились ему и не очень хорошие эпизоды из их семейной жизни. Случай в парке он вообще не собирался вспоминать до конца дней, потому поскорее его отогнал, но вот другой… Когда пик его ревности возрос до максимума.

Прошлой осенью он решил как-то заскочить к ней на работу под конец рабочего дня. Ну, чтобы забрать её и сделать таким образом хоть какой-то приятный сюрприз.

Офис, в котором она работала, располагался между двух противоборствующих рекламных компаний, и выделялся из всей серой улицы оранжевой крышей. Небольшое одноэтажное здание, как раз для небольшой конторки. Но платили в ней хорошо, кстати, надо это признать.

В практически ничем не примечательном холле его встретила маленькая женщина в маленьком пиджачке и с длинными волосами. Скорее всего, это был HR-агент.

«Здравствуйте, – сказала она. – Вы к кому?»

«Я пришёл к своей женщине, – гордо сказал он. – Она тут работает, я пришёл после работы её забрать. Должна уже отпахать».

«Поняла, – ответила она и мило улыбнулась. – Проходите».

Она работала в своём кабинете – дизайнер сидел отдельно. Никита сразу же прошёл к этой двери с пресловутой надписью и сразу же вошёл внутрь. Без стука, нарушив этику.

Там его ожидала картина маслом: Ирина сидела за компьютером и широко улыбалась пузатому мужчине в красной рубахе, чернобородому и с длинным конским хвостом. Видимо, он только что вручил ей большой букет белых роз, а теперь целовал её руку.

«Это что такое? – медленно проговорил Никита. – У меня нет тысячи и одного варианта».

«Это кто, Ирочка?» – спросил мужик, отчего Слободин бесконечно изумился.

«Я кто?! Я её муж! Практически…»

«Никита, всё нормально! – тут же оживилась она. – Ничего такого, о чём бы ты подумал…»

«Конечно! Просто какой-то левый мужик подарил тебе цветы, а теперь целует. А ты и не против»., – отозвался Слободин. В нём начала закипать злость, но он изо всех сил уговаривал себя успокоиться.

«Да это Глеб Георгиевич, – сказала она. – Он заказал логотип у нашей компании, а теперь пришёл меня лично отблагодарить».

«Лично тебя за твою работу должна благодарить только бухгалтерия», – буркнул Никита.

«Молодой человек, я вовсе не претендую на вашу женщину, Вам не о чем беспокоиться…» – добродушно заметил бородач и тоже принялся улыбаться, намекая на мирное завершение возникшего конфликта.

Да, Никита чувствовал эту неуверенность почти всегда, и он принимался себя накручивать до последнего, рисуя в фантазиях самые абсурдные и пошлые ситуации, в которых обязательно фигурировала его любимая девушка.