Тайный оракул

– Сам вляпался, да?

– Точно! – Мэг запрыгала в своих красных кедах. – Будем веселиться!

Слезы навернулись на глаза, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расплакаться.

– Ты точно не замаскированная Артемида?

– Я – та, другая, – пробормотала Мэг, пересчитывая деньги. – Как ты там сказал… полубогиня.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю, вот и все. – Она самодовольно улыбнулась. – И теперь у меня есть бог-дружбан по имени Лестер!

Я обратил взор к небесам:

– Пожалуйста, Отец, я все понял. Пожалуйста, я так не могу!

Зевс не ответил. Возможно, записывал свидетельство моего унижения, чтобы поделиться им в Снэпчате.

– Выше нос, – сказала Мэг. – Кто тот парень, которого ты хотел увидеть? Тот, в Верхнем Ист-Сайде?

– Тоже полубог. Он знает, как попасть в лагерь, где я найду кров, помощь, пищу…

– Пищу? – Мэг моментально навострила уши. – И там можно хорошо подзаправиться?

– Ну, я обычно ем амброзию, но, да, думаю, можно.

– Тогда вот мой первый приказ! Мы найдем этого парня, и пусть он отведет нас в лагерь!

Я обреченно вздохнул. Похоже, служба меня ждала долгая.

– Как пожелаешь. Давай найдем Перси Джексона.

3

Был бог божский

Теперь бродяга босоножский

Тьфу, хайку ж не рифмуется

Мы тащились по Мэдисон-авеню, и в голове у меня кружились одни и те же вопросы. Почему Зевс не дал мне зимнее пальто? Почему Перси Джексон живет так далеко от центра города? Почему пешеходы постоянно на меня таращатся?

Может, это мое божественное сияние возвращается?

Может быть, ньюйоркцы поражены моей очевидной силой и божественной красотой?

Ответ на последние вопросы дала Мэг:

– От тебя воняет. И выглядишь ты так, будто тебя отмутузили.

– Так оно и есть – меня отмутузили. А еще я попал в рабство к ребенку.

– Это не рабство. – Она откусила краешек ногтя большого пальца, пожевала и сплюнула. – Скорее взаимное сотрудничество.

– Взаимное в том смысле, что ты отдаешь распоряжения, а мне приходится сотрудничать?

– Угу. – Мэг остановилась перед витриной. – Видишь, какой ты грязнуля?

Из витрины на меня уставилось мое собственное отражение. Нет, не мое! Не может быть! На меня смотрело то же лицо, что было в удостоверении Лестера Пападопулоса.

На вид лет шестнадцать. Волосы средней длины, темные и курчавые – я сам пробивал этот стиль во времена Древних Афин, а потом снова в 1970-е. Глаза – голубые. Лицо довольно приятное, хотя и глуповатое, но его портил распухший, цвета баклажана нос с жуткими усиками из растекшейся над верхней губой и застывшей полоской крови. Что еще хуже, на щеках высыпала какая-то сыпь, подозрительно похожая на… Сердце подпрыгнуло к горлу.

– О ужас! – воскликнул я. – Это… это – угри?

У бессмертных богов не бывает угрей. Это одно из наших неотъемлемых прав. Однако же, наклонившись ближе, я обнаружил, что моя кожа представляет собой рубцеватый пейзаж с прыщами и пустулами.

Сжав кулаки, я вознес свою скорбь жестокому небу:

– Чем, Зевс, я заслужил такое? Что сотворил?

Мэг потянула меня за рукав:

– Идем, пока тебя не арестовали.

– Какая разница! Меня превратили в подростка да еще и с проблемной кожей! Бьюсь об заклад, у меня нет даже…

Холодея от страха, я подтянул рубашку. Живот покрывал разноцветный узор из синяков, полученных при падении в мусорный бак и от пинков Кейда и Майки. Но это еще не все – у меня появились жировые складки.

– О нет! Нет, нет, нет. – Я отшатнулся от витрины, надеясь, что жирок не последует за мной и останется там. – Где мои кубики? У меня всегда были кубики. У меня никогда и ничего с боков не свисало. Никогда за четыре тысячи лет!

Мэг снова фыркнула:

– Да хватит тебе, плакса. Все в порядке.

– Я – толстый!

– Ты – обычный. У обычных людей никаких кубиков нет. Идем.

Я хотел возразить – мол, никакой я не обычный и не люди, – но промолчал, с отчаянием осознав, что определение подходит мне идеально.

По другую сторону витрины возникла мрачная физиономия охранника, и я отдался во власть Мэг, позволив ей увлечь меня за собой по улице.

Беззаботно пританцовывая, она время от времени останавливалась – поднять с тротуара монетку или покружиться под уличным фонарем. Ни холод, ни поджидавшие нас опасности, ни свалившееся на меня несчастье в виде угрей ее, похоже, нисколько не трогали.

– Как ты можешь оставаться такой спокойной? – не выдержал я. – Ты – полубогиня, идешь с богом в лагерь, тебя ждет встреча с тебе подобными, и тебя это совсем не удивляет?

Девчонка сложила бумажный самолетик из моей двадцатки.