Игры с волками

Бархатная коробочка невесомо легла в руку. Крышка открылась туго, а под ней ярко блеснуло украшение. Но не кольцо – продолговатый серебряный кулон на цепочке со странным орнаментом.

– Похоже на что-то… египетское? – Предположила я, нахмурившись.

– Да. Это сехем, символ божественной власти вообще и бога Анубиса в частности.

Я достала украшение и рассмотрела узор внимательнее. Кажется, в верхней части кулона можно было различить схематично нарисованные глаза.

– И почему ты даришь мне именно его?

– Ну, – замялся Зловский, – это не просто украшение. Оно много значит для меня и моей семьи, потому что по легенде, – при этих словах мужчина заговорщицки понизил голос и наклонился вперед, – сделано из капли серебра выплавленной из посоха самого Анубиса.

– Анубис значит? Это тот жуткий египетский бог с собачьей головой, который миром мертвых заведовал?

Зловского аж перекосило от моих неглубоких знаний истории Древнего Египта.

– Ну, во-первых, не с собачьей, а с головой шакала, а во-вторых он не миром мертвых «заведовал», а был, скажем так, покровителем усопших, проводником в иной мир. Владыкой загробного мира является его отец, Осирис, четвертый из богов, царствовавших на земле в изначальные времена.

– Непонятно. Я думала, что бог египтян – это Ра, разве нет?

Мое незнание явно его раздосадовало, но что уж тут поделаешь – такая я. Уроки истории вообще всегда казались мне наказанием свыше, в отличии от алгебры и геометрии.

– В общем, все не так просто. Расскажу как-нибудь, если станет интересно. – Снисходительно улыбнулся страстный любитель древней истории. И кто бы мог подумать, что Зловский увлекается чем-то не связанным с миром финансов? – Просто, пожалуйста, прими этот подарок и надень.

Я скептически посмотрела на кулон и снова на его умоляюще сложившего руки дарителя.

– Ты сказал, что это реликвия твоей семьи и вот так просто отдаешь ее мне?

– Просто не думай об этом. Знаешь, считай, что это защитный амулет от темных сил, а дарю я его тебе просто… просто желая защитить тебя. Это такая забота, понимаешь? В конце концов, если ты не веришь мне, то присмотрись внимательнее – он серебряный. Я понимаю, почему ты отказалась принять одежду, но много ли нынче будет стоить серебряное украшение?

Он был так убедителен в своей просьбе, что я не нашла причин отказать. В конце концов эту безделушку всегда можно оставить на столике в прихожей, уходя.

– Так ты что же, египтянин? – Усмехнулась я, застегивая на шее цепочку. – А с виду не скажешь, максимум белорус.

Зловский с видимым облегчением откинулся на спинку стула и даже повеселел.

– В моей крови много всего намешано. В прошлом у семьи было немало взлетов, но падений куда больше, так что о чистоте крови теперь говорят только фанатичные последователи истинных таинств, но и от них скоро ничего не останется.

Я замерла, посмотрев на него широко открытыми глазами – по Зловскому было видно, что он сказал лишнего и теперь всеми силами желал сменить тему.

– Не бери в голову, все это покрытые мраком и смердящие тленом тайны старых фамилий. Мы живем здесь и сейчас – только это важно, верно? Слушай, давай я тебе что-нибудь приготовлю, что ты любишь? Поверь, тебе действительно нужно поесть.

– А ты говоришь, что ты не странный – я вот даже не знаю, как точно моих прабабок с прадедами звали.

– Это с какой стороны посмотреть, – усмехнулся в ответ Зловский. – Как по мне, так странная ты. Как же можно не знать своих корней? – И тут же вновь попытался сменить тему. – Слушай, тут начинает холодать. Может, поможешь мне занести все обратно, и мы попробуем накормить тебя чем-то повкуснее стейка Рибай из лучшего ресторана страны?

Глава 9

Подвеска-амулет непривычно холодила кожу. Я бы не сказала, что неприятно – именно непривычно. Если честно, я вообще довольно редко надевала украшения, а если это было так уж необходимо, предпочитала всему разнообразию комплектов простые серьги-гвоздики с жемчугом или и вовсе без какого-либо декора. От того, наверно, мне постоянно хотелось коснуться ее, поводить на цепочке.

Почему я приняла от Зловского этот подарок, если не собиралась носить? Наверно просто не хотела совсем уж обижать его своими отказами или вернее злить. По правде говоря, я просто все еще боялась себе признать, что он очень мил со мной, а я на фоне его любезности веду себя как конченная… А, впрочем, что лучше? Испортить мнение о себе или жестоко обмануться в человеке и понять это только когда от воткнет тебе нож в спину? Философский, надо заметить, вопрос – тема для ночных дискуссий под бокальчик красного сухого и тарелочку сыров… ах, где же ты моя ветреная и неродивая Сашка? Надеюсь, хорошо тебе сейчас там, у теплого моря с твоим высоким бизнесменом…

Но почему же всё-таки Зловский так хотел подарить мне эту вещицу? Вон, сам признался, что даже искал для этого подходящее время.

– К нашим услугам семга, говядина, полный набор овощей и еще тьма всего. – Сказал Егор из-за двери холодильника. – О! Хочешь, сделаю тебе ризотто с белыми грибами?

Я просто не смогла сдержать улыбку, ведь он был так воодушевлен идеей, когда порывисто вынырнул из-за дверцы, словно чертик из табакерки.

– Хороший выбор, госпожа Шапкина.

Я смущенно пожала плечами и уселась на край высокого кухонного островка. Ей богу, наши отношения со Зловским, как контрастный душ – вот, я уверена, что он настоящий злодей и замыслил недоброе, а вот – я уже ни в чем не уверена и хочется только мечтательно улыбаться, да таять от нежности, ловя на себе его взгляд.

Я невольно залюбовалась тем, как Егор закатал рукава своей белой рубашки, обнажив красивые сильные руки с выпуклым рисунком вен под загорелой кожей, как снял галстук и расстегнул пару пуговиц на вороте, а после надел темно-шоколадный фартук… мужчина, умеющий и любящий готовить? Кажется, у меня только что появилась новая эротическая фантазия!

Просто так смотреть на то, как он этими красивыми сильными руками режет лук, вместо того чтобы сжать в них мои бедра, задавая ритм наших движений, я не могла. Он опять делал это со мной, заставлял испытывать к себе непреодолимую тягу! В этот раз до такой степени, что сладкая истома охватила низ моего живота моментально сделав меня влажной.

– Давай помогу. – Пожалуй, через чур громко предложила я, кусая от возбуждения внутреннюю часть губ.

Егор поднял на меня серьезный, сосредоточенный взгляд. Кажется, увлекшись готовкой, он успел перенестись куда-то далеко в свои мысли.

– А? А, нет, что ты. Хотя, я забыл вино. Можешь принести? Там, следующая дверь по коридору – небольшая кладовка. Я держу там небольшой запас, чтобы не спускаться каждый раз в погреб. Нам нужно белое сухое…

– Я знаю! – Перебила я его, уже будучи одной ногой в коридоре. – Ты тут не один сковородку не в первый раз в руке держишь.

Поймав, будто в награду, его фирменную улыбку я скрылась из вида и перевела дыхание.

Поймав, будто в награду, его фирменную улыбку, я скрылась из вида и перевела дыхание.

Да, да, да… я знаю, что влияние человеческих феромонов не доказано, но как иначе можно объяснить то, что только находясь вдали от Егора я могу мыслить трезво, а в его присутствии теряю голову от возбуждения.

Кладовка оказалась до обидного близко, а я-то рассчитывала хоть немного унять эту томную дрожь, прежде чем вернуться на кухню, где горячий стройный красавец готовил для меня свое коронное блюдо… да даже если и не коронное, зато до чего же сексуально он это делал!

Дернув за шнуровой выключатель, я оглядела тесное пространство; ряды полок по стенам, стопка коробок в углу – ничего примечательного. Винный стеллаж сразу бросился в глаза. Покрутившись у него пару минут, я отметила, что неплохо было бы присвоить одну из бутылочек красного, но это позже, а сейчас нам сойдет и во-он то белое.

Рука уже дернула за нитку выключателя, когда я поняла, что не могу уйти, потому что взгляд зацепился за что-то интересное. Пары секунд размышлений хватило для того, чтобы вновь включить в кладовке свет и рассмотреть поближе коробку, стоявшую открытой, поверх целого ряда других.

Аккуратно поставив бутылку на пол, я опустилась возле нее и замерла, почувствовав, как холодок пробежал по моей спине, заставив тело выбросить в кровь лошадиную дозу адреналина.

Прямо поверх других вещей лежала разбитая рамка с ярким солнечным фото. Стекла еще остались в ней, мешая рассмотреть людей, и я аккуратно вынула их, чувствуя, будто достаю эти острые фрагменты из собственного сердца.

Это было яркое, живое фото, на котором Егор обнимал девушку, оторвав ее от земли, а она заразительно смеялась, ловя длинными локонами ветерок и солнечный свет. Красивая, стройная, с большими зелеными глазами, в обрамлении длинных ресниц… с точно таким же кулоном, как у меня, блеснувшим в вырезе футболки. Чем-то неуловимо похожая на меня…

Ком горечи сдавил горло, и я почти бросила это фото обратно. Но мне требовалось нечто большее, чем просто милый снимок счастливой девушки в объятиях Зловского, чтобы окончательно поверить… Чтобы открыть наконец глаза.

В коробке нашлись и еще несколько рамок с фото. На всех они были вдвоем, а на одной, и это уж точно не могло быть двусмысленным, целовались, пересекая Венецианский канал, уютно разместившись в гондоле средь вороха алых подушек. Какая-то косметика, шкатулка со стеклянными бусами, несколько шелковых платков, огласивших маленькую кладовую нежным ароматом водной лилии… Серебряный браслет с именем «Зана» и исписанный телефонными номерами ежедневник с теснением в виде того же имени на обложке.

Зана – странное имя. Сокращение от Сюзанна? Ласковое прозвище, которым он ее называл? Да важно ли это вообще!

Я бы могла успокоить себя тем, что это просто его бывшая девушка с который он расстался задолго до того, как встретил меня, но не могла.