Дорога на Турухтанные острова

во льду оставляя следы.
Озираясь по-волчьи голодно и неправильно.
От ветра укрывшись
ядовито-кобальтной полутьмой,
я кого-то бью по лицу, и сама получаю под дых,
и смотрю, смотрю тонким взглядом смеющихся
Каина и Авеля.
…A в глазах темнеет,
и мрак обнимает нежно, точно живой.
И на спину кладет, не давая упасть,
и так робко-бесстыдно
руками разводит колени,
на царственном ложе замерзшей грязи
вперемешку с увядшей травой…
– Нет, я не дамся тебе!
– Почему?.. Ты сама звала меня
страстно, и долго хотела…
Я здесь
(целует)
лишь по приказу твоему и веленью –
утешить бесплодной тоской изнуренное тело…
И ныне – ты видишь, – меркнет свет
Близ тебя. И теперь – только я искусный и
желанный любовник твой…
– Нет!.. – …на сотни, и тысячи, и миллиарды
световых темных лет…
Вздохнул. И приник к плечу головой.

    03.01.2005

Дар

Лежать и смотреть на пламя свечи,
Когда от души несет мертвечиной.
Молись – не молись, кричи – не кричи…
Лишь морось за окнами – первопричиной.

Я в дар получила не Жизнь и не Смерть,
Не боль, не тоску, не звенящую небыль.
Я в дар получила лишь право посметь
Безглазо взглянуть в равнодушное небо.

    19.01.2005

Снежный ворон

Снежный ворон клювом стучит в окно. С неба
осыпается серая рвань седины.
Снегом
лица, волосы, руки продрогнувших душ полны.

Снежный ворон трогает клювом засохшую кровь –
бурые кисти, упавшие месяцем синим
с рябины.
Шьет венчальный наряд. Все по мне –
и блестящая ткань, и раскрой…
Только ладан в церквах
отдает легким привкусом тины.

Снежный ворон всегдашним вопросом ответил
на робкий ответ.
Ворон-время-и-Вечность – не одно ли и то же? –
снежным клювом долбит в проржавевшую сталь.
Вратам
все равно. Но мороз продирает по коже
и в висках отдается тот стук, и во всей голове,
превратившейся в купольный зал…
…пустота.

    08.02.2005

Ольмен

Сквозь бежевые ветви Запада
вербным ветром прилетела,
зашумела
тонкими крыльями весеннего вечера-запаха

Птица. Узкий клюв приоткрыт.
Падают льдинками с крыш
слова
в тишину –
о том, как уснуть
и проснуться живой,
прорастая зеленой травой
из самых глубин естества.

В перьях птичьих
сумрак запутался, затекавший в окно,
и притих.
…А я одно
шепчу молчаливо: «Ты ли?.. Ты ли?..»…
Паруса облаков
из дальних гаваней плыли,
и жаркой цветочной пыли
на тревожные сны опустился легкий покров.
Птица-Ольмен, улыбаясь, держит на одной ладони
мир, где дороги и горизонт,
за которым ветер голову склонит
и помчится перед грозой