Гора в море

Ха села. Видимо, она накануне ночью неосознанно развернула терминал, поставила его на тумбочку. Или включила таймер для самостоятельного развертывания?

Икосаэдр со струящимся из фасеточного глаза светом стоял на своих раскладных ножках. А в свете проектора оказался Камран: стоял в ногах кровати и пил из чашки – явно кофе.

Сквозь воротник надетой на нем рубашки она разглядела очертания двери. Сквозь ботинки просвечивал ковер.

– Да. Тот же сон.

– Тебе надо его отпустить, Ха. Пусть все останется в прошлом. Ты ничего не могла сделать.

Кое-что она сделать могла, и она это знала. А еще кое-чего она могла не делать. Вот только Камран ни за что не допустит, чтобы она в чем-то была виновата – или хотя бы за что-то ответственна. Не было смысла снова с ним об этом разговаривать: все сведется к тому, что ей надо «все отпустить».

Вместо этого она решила сменить тему.

– Ты где?

– В лаборатории.

– У вас сейчас только два часа утра! Какого черта ты работаешь?

Камран пожал плечами:

– Перестань пить из меня кровь. Как дорога?

– Долгая. И из Автономной торговой зоны Хошимина мы вылетали в грозу. Пилот дрона – бесчувственный ублюдок. Я блевала всю дорогу в Кондао.

– Ты смогла встретиться с этой особой?

– С доктором Минервудоттир-Чан? В Хошимине? Нет. Она отправилась на Южную ось, занимается покупкой прибрежных исследовательских центров. По крайней мере, так мне сказал ее ассистент-4. Это – и больше ничего. Все покрыто тайной. Либо так, либо люди сами не знают, что происходит. Ассистент сообщил, что руководитель группы на Кондао введет меня в курс дела, когда я приеду.

– И ввел?

– Я пока с ним не встречалась.

Ха тем временем встала и зарылась в чемоданы в поисках чистой одежды. При этом она прошла сквозь ногу Камрана.

– Извини.

– Почти не почувствовал, – сказал Камран.

– Мне надо рассказать тебе об охраннике, который встретил меня вчера ночью.

– Да, жажду узнать, – отозвался Камран. – Но не сейчас. По твоему лицу вижу, что ты спешишь. Тебе надо устроиться, осмотреться. А мне – воспользоваться энергией от кофе.

– Тебе надо пойти домой и лечь спать. Не хочешь идти к себе в квартиру?

Камран отвел взгляд.

– Возможно.

– Ну, не становись настолько сентиментальным, чтобы спать под лабораторными столами.

– Прими душ. Выглядишь грязной. Волосы все слиплись.

– Спасибо. Ты так мил.

– Как всегда.

Камран погас, не попрощавшись – как обычно.

Мы разобрались в кодировке ДНК, в укладке белков при строительстве клеток организма, и – во многом – даже в том, как эпигенетические переключения управляют этими процессами. И тем не менее мы все еще не понимаем, что происходит, когда мы читаем предложение. Смысл – это не нейронные вычисления мозга, не аккуратные пятна чернил на странице, не светлые и темные области на экране. Смысл не имеет массы или заряда, не занимает некое пространство – и тем не менее смысл определяет все на свете.

    Доктор Ха Нгуен, «Как мыслят океаны»

4

В НАСКОРО ОБОРУДОВАННОЙ КУХНЕ Алтанцэцэг ела сваренное вкрутую яйцо. На столе лежали детали разобранной винтовки, промасленные тряпицы, несколько терминалов и различные детали электроники. На Алтанцэцэг был темно-синий комбинезон с липучками для знаков различия на рукавах и нагрудном кармане, но самих знаков не было. Волосы у нее были подстрижены очень коротко. Они были черные с редкими седыми прядями. Ей могло быть и тридцать пять, и сорок, и гораздо больше. Крупные кисти, распухшие от работы и непогоды. Россыпь темных пятен шла вдоль линии волос на левой части лица. Их можно было бы принять за родимые пятна, но Ха уже имела дело с ветеранами войны. Она знала, что это шрамы от шрапнели.

Запах свежесваренного кофе сумел вытеснить из вестибюля запах ружейной смазки, озона, плесени и запустения. Ранний непогожий свет проникал в окна вместе с солено-телесным запахом моря. Коротким кивком Алтанцэцэг указала на миску с яйцами и пирамиду тостов рядом с кофемашиной.

– Спасибо.

Ха налила кофе в одну из не очень хорошо отмытых кружек. Нагревательный элемент под кофейником никуда не годился: кофе оказался едва теплым. Она выпила его одним глотком. Не садясь, она взяла себе яйцо. Среди натюрморта из деталей, скорлупы и крошек она увидела переводчик.

– Руководитель группы? – спросила Ха.

Алтанцэцэг скосила на нее глаза, а потом кивнула и большим пальцем указала в направлении террасы и берега.

– Доброе утро.

Алтанцэцэг пожала плечами и проговорила фразу, которая прозвучала для Ха как «знак иглу», и начала катать по столу очередное яйцо, разбивая скорлупу.

Ха запустила руку в принесенный бумажный пакетик, достала макарун и положила его перед Алтанцэцэг.

– Макарун. – Она указала на себя. – Я их приготовила. Подарок.

Алтанцэцэг смотрела на нее, не меняя выражения лица.

– Шутка. Я не пеку. Купила в АТЗ Хошимина. Но они вкусные.

Она оставила Алтанцэцэг подозрительно взирать на золотисто-коричневый кружок кокоса.

Ха прошла по растрескавшимся плиткам террасы, жуя яйцо. Она уже увидела руководителя группы – высокую стройную фигуру, стоящую на берегу спиной к ней. Неизвестный обитатель бассейна зашевелился и плюхнулся в воду при приближении Ха.

Море было спокойным. Его поверхность колыхалась, отражая жемчужно-серую и лимонную дымку рассвета, словно занавеска, колеблемая ветром.

При приближении Ха руководитель группы обернулся.

Она замерла, чуть было не споткнувшись и не выронив бумажный пакет, который несла в руке. Руководитель группы держал несколько раковин разного размера. Он выжидал, пока Ха пыталась взять себя в руки.