Измена. Ставка на семью

К нам подходит мужчина, один из тех, что ехал в соседнем вагоне. Встречались в вагоне-ресторане, где я покупала овсянку на молоке Мишеньке. В темноте ночи едва могу его рассмотреть.

– Полина? Вас не встречают? Предлагаю свои услуги водителя, – улыбается открыто.

– Олег, спасибо, – отвечаю мужчине доверием. На вид ему лет пятьдесят.

– Теперь могу отправляться в дорогу со спокойной совестью, – радостно произносит проводница и подходит чуть ближе, чтобы попрощаться.

Она тискает моего ангелочка, умилительно смотрит на него. Гладит меня по спине: – Полина, поверьте, всё будет хорошо. Я много езжу, вижу людей, наблюдаю за ними, разбираюсь в них. Немного, – в голосе сквозит ирония и теплота, – встречаю через время и понимаю, что они пришли к тому финалу, к которому шли. Уверена, что у Вас всё будет хорошо. Вы добрая чудесная. Только не позволяйте людям пользоваться Вашей добротой. Пообещайте!

– Обещаю, – улыбка растягивает мои губы непроизвольно.

– Пора! – прощаемся и идем с Олегом на выход. Он несет наши вещи, а я везу коляску впереди себя.

– Я не спросил там в поезде, – неожиданно начинает разговор мужчина. – Можно сейчас задать личный вопрос? – он всматривается в Мишеньку. Затем в меня.

Неужели даже ему – абсолютно постороннему человеку любопытно, похож ли на меня сын. Или он что-то знает? Дёргаюсь. На душе безумно тревожно. Через мгновение тяжело выдыхаю. Так можно стать и параноиком.

– Вы – сестра Александра?

– Что?

Ожидала любого вопроса, но только не этого.

– Сестра нашего чемпиона?!

– Да, – отвечаю быстро, останавливаясь вслед за мужчиной, около крутого темного джипа.

– Олег Григорьевич! – из машины выходит громила под два метра ростом. – Мы вас заждались.

Удивленно смотрю на мужчину с уставшим лицом. Не понимаю одного, если он богатый, почему не полетел до Волгограда, а оттуда на машине до дома?

Уловив мой взгляд, отвечает за меня:

– Сердце больное. Плохо переношу полёты.

Он буквально шокирует меня. Я ему никто, а он доверяет тайны.

Усаживаюсь на заднее сидение. Чертыхаюсь, понимая, что придется взять Мишу на руки. Но молчу. Лишь молюсь, чтобы этот бритоголовый Влад ехал медленно.

– Не волнуйтесь, у Влада есть детское сидение, – в очередной раз удивляет Олег. На мой вопросительный взгляд лишь отвечает: – У меня есть внук. Ему год. У него светло-карие глаза как у матери, моей дочери. Иногда она приезжает к нам и позволяет общаться с Ником, – Он запинается, поняв, что слишком много выболтал посторонней женщине. Замечаю, как грусть селится в его карих глазах.

– Простите, – лепечу. Неловко как-то становится. У Олега в отличие от меня нет материальных проблем, зато похоже, полным- полно в личной жизни.

Спустя пять минут машина мчится по родному городу, и я неотрывно гляжу в темные окна домов. Мой взгляд жадно ловит пролетающие мимо деревья и одиноких пешеходов.

Как же я соскучилась по дому!

Мишка распластался в детском креслице. Мирно посапывает, причмокивает. Устал мой мальчик. Ничего. Скоро приедем домой.

– Приехали, – констатирует бритоголовый водитель. И мы выгружаемся из машины с его помощью. Олег зачем-то тоже выбирается из джипа. – Я вас провожу до квартиры, – предлагает неожиданно. По его потемневшему взгляду понимаю, что это вовсе не предложение. Он уведомил меня о своём решении.

Что ему от меня нужно? От нас с Мишенькой? Или он хочет видеть Сашу? Зачем? От нервозности меня потряхивает.

Думала, сбегу из Москвы и все проблемы останутся там. Ан, нет. Похоже, они преследуют меня.

– Не стоит, – сопротивляюсь без энергии.

– Такая же упрямая как твой брат! – цедит сквозь зубы, ошпаривает взглядом.

Точно. Он хочет увидеть Александра.

Загружаемся в лифт десятиэтажного дома. Дальше едем молча. Я, Олег, Влад. Даже не переглядываемся друг с другом. Только Мишка по-прежнему беззаботно спит в коляске. Даже не ворочается мальчуган.

Я уже сто раз пожалела, что приняла помощь этого странного человека в дорогом мятом с дороги костюме. В ярком свете лифта разглядываю его лицо и у меня складывается впечатление, что я где-то его уже видела.

– Приехали, – лепечу радостно, едва лифт останавливается и двери открываются. Мужчины выходят, я же просачиваюсь между ними к старой поцарапанной временем и вандалами бронированной двери.