– Дима, твой жилец, – она выдвигает с претензией, и возмущение в её голосе обороты набирает, наполняется тревогой. – В вашем доме шум и грохот, скулит собака и не горит свет. Я не понимаю, что происходит, и не знаю, что мне делать! Будь кто другой, я бы уже вызвала полицию, но…
– Но вы сначала позвонили мне, – я выдыхаю, подхватываю машинально куклу и застывшего на пути к двери Марека по широкой дуге обхожу.
– Квета! – он окликает.
Вручает поднос с расплескавшимся кофе тетушке, идёт за мной.
– Да, – пани Гавелкова подтверждает, и сомнения в её голосе мне не нравятся.
– Пани Магда, я… я скоро буду, не надо полиции, – я прошу, сцепляю зубы, чтобы не начать молить, сдёргиваю куртку с вешалки и из дома, скатываясь с высокого крыльца, сбегаю.
– Квета, постой же! Что случилось?!
– Марек, что происходит?
– Эльза, что ты ей сказала?
– Ночь на дворе, вернитесь все домой!
– Дядя! Квета, да постой же ты!
Марек догоняет, хватает за локоть и к себе бесцеремонно оборачивает.
– Объясни! – он требует.
И объяснить, вспоминая правила хорошего тона, мне всё же стоит.
– Мне нужно вернуться домой. Там… проблемы.
– Которые не терпят утра?
– Не терпят.
– Тогда я поеду с тобой.
– Нет.
– Марек, что вы кричите на всю улицу! Господи!
– Эльза, подожди!
– Эльза, спасибо вам за… интересную историю, – голову, чтобы найти взглядом всполошенную тётушку, я вскидываю, отступаю, выпутываясь из рук Марека. – И тебе спасибо, что спас от смерти.
– Квета, я…
– Спас? Марек, что она говорит?! Я не…
– Эльза!
– Прости, – ему я улыбаюсь извиняюще, пячусь быстро к машине, что приветливо пищит, и руками развожу. – И спасибо за всё, но мне, правда, надо.
Одной.
Дим – это запредельно личное.
– Квета! – Марек злится, рвется, но тётушка его тормозит.
И из её рук выпутаться куда сложнее.
И остановить меня он не успевает, лишь хлопает бессильно по капоту «Купера», когда я даю задний ход и, выворачивая руль, уезжаю.
Глава 10
Квета
Дом огромен.
Мрачен.
И за провалами панорамных окон клубится темнота. И цепочка фонарей вдоль каменной дорожки к дому эту темноту лишь подчёркивает. И пани Гавелкова за моей спиной испуганно затихает, перестает бормотать взволнованно и недовольно.
Не требует больше не соваться одной.
Не причитает, что Дим – мощь загробная – совсем почернел и что сердце её при виде мальчика разрывается от жалости, посему свичкову на сметане по-семейному рецепту и с клюквой она ему принесла.
Подкормить.
Ибо всё равно Йиржи – беспутный и бестолковый – уехал столь не вовремя в Брно, хотя пани Магда, как чувствовала, не хотела его отпускать.
– Вы совсем неразумная молодежь, – пани Гавелкова сетует.
Подытоживает.
И я, взбегая на террасу, согласно киваю.
– Вечно мчитесь куда-то, не остановитесь.
Остановимся.
Остановлюсь и даже повернусь от дверей, чтобы улыбнуться и застывшей около ступеней соседке сказать:
– Пани Магда, спасибо вам, но дальше я сама.
Одна.
Пусть она и собирается возразить в который раз, сводит тонкие линии бровей к переносице, сверлит взглядом, не давая уйти и отнимая секунды.
– Кветослава…