Самая удивительная повесть в мире (сборник)

– Прикажете мне сделать перекличку моих людей, сэр? – хмуро спросил субалтерн, который чувствовал себя вымокшим и продрогшим.

– Перекличку! – сказал майор. – Отхлестать их надо, клянусь Богом! Они у вас расползлись повсюду. А вот теперь я слышу, что и позади вас кто-то есть!

– Так и я думал, – спокойно возразил субалтерн. – Все мои люди здесь. Спросите лучше Картера.

– Картер-сахиб шлёт салаам и спрашивает, почему полк остановился? – сказал солдат, посланный от Картера к Галлею.

– Да где же, ради самого неба, сам Картер? – спросил майор.

– Он впереди вместе со своим отрядом, – был ответ.

– Значит, мы кружимся в каком-то кольце или очутились в центре какой-то блаженной бригады? – сказал майор.

В это время вдоль всей колонны воцарилось молчание. Лошади стояли спокойно, но среди лёгкого шороха падающего дождя был ясно слышен топот копыт многих лошадей, передвигавшихся по каменистому грунту.

– За нами погоня, – сказал лейтенант Галлей.

– У них нет лошадей. А кроме того, они сначала стали бы стрелять. Это, должно быть, крестьянские лошади.

– Они уже с полчаса идут за нами, – сказал субалтерн.

– Странно, что не слышно запаха лошадей, – сказал майор, приложив палец к носу и втягивая воздух ноздрями.

– Ну, плохо начинается наша экспедиция, – сказал субалтерн, отряхивая мокрый плащ. – Что же нам делать, сэр?

– Идти вперёд. Мы должны сегодня ночью захватить их.

Колонна осторожно продвинулась вперёд на несколько шагов. Но тут раздалось проклятье, блеснули голубые огоньки искр от подков, ударившихся о мелкие камни, и один из солдат свалился с лошади с таким грохотом, который мог разбудить мёртвого.

– Ну, теперь пропало наше дело, – сказал лейтенант Галлей. – Наверное, все теперь проснулись, и нам придётся карабкаться вверх под ружейным огнём.

Перепуганный солдат поднялся с земли и стал объяснять, что его лошадь споткнулась о маленький холмик из камней, какие складывают на месте убийства человека. Но никто и не требовал объяснения. Вслед за ним споткнулся и огромный австралийский скакун майора, и вся колонна остановилась перед чем-то, что было похоже на большое кладбище, состоявшее из сложенных из камешков холмиков, высотой около двух футов каждый. Мы ничего не знаем о действиях эскадрона. Люди говорили, что они напоминали кадриль верхом на лошадях, но без дирижёра и без музыки; но наконец лошади, расстроив ряды, выбрались – каждая отдельно – на дорогу в стороне от кладбища с холмиками, и здесь весь эскадрон заново перестроился в нескольких ярдах выше кладбища по склону горы. Но тут, по словам лейтенанта Галлея, который рассказывал мне об этом случае, произошла вторая сцена, очень похожая на только что описанную. Майор и Картер настаивали на том, что не все люди собрались вместе и что некоторые остались ещё на кладбище, откуда доносился звон оружия и грохот лошадей, спотыкавшихся среди холмиков над умершими людьми. Лейтенант Галлей ещё раз сделал перекличку своим людям и решил ждать, что будет дальше. Позже он говорил:

– Я плохо понимал, что происходит, да и не особенно тревожился. Шум падения солдата был так силён, что мог разбудить половину населения гор, и я готов был поклясться, что за нами гонится целый полк, и притом с таким шумом, от которого мог проснуться весь Афганистан. Я ожидал всего, но ничего не случилось.

Самым загадочным в этом ночном деле было ночное молчание на горе. Все знали, что Гулла Кутта Мулла имел свои сторожевые башни с внешней стороны горы, и все ожидали, что оттуда откроют огонь. Когда же ничего не произошло, решили, что это шум дождя заглушил стук копыт лошадей, и возблагодарили Провидение.

Наконец, майор согласился с тем, что, во-первых, никто из людей не остался позади, и, во-вторых, никакой кавалерийский полк не преследовал их с тыла. Настроение людей было испорчено, лошади взмылены и неспокойны, и все молились в душе о том, чтобы поскорее наступил рассвет.

Спешившись, люди стали подниматься в гору, заботливо ведя лошадей на поводу. Но, прежде чем они успели одолеть подъем, сзади послышались удары грома, которые прокатились среди невысоких холмов, заглушая все звуки, – не громче пушечных выстрелов. Первая вспышка молнии осветила обнажённые склоны горы с её голубовато-свинцовым гребнем, упиравшимся в тёмное небо, тонкую сетку дождя и влево, на расстоянии нескольких ярдов, афганскую сторожевую башню, двухэтажную, построенную из камня, с лестницей, приставленной прямо к верхнему этажу. Теперь лестница была поднята, и какой-то человек с ружьём выглядывал из окна.

Когда затихли раскаты грома, голос из башни крикнул:

– Кто идёт?

Кавалерия была совершенно спокойна, только каждый солдат взял ружьё на прицел и остановился около своей лошади. Голос крикнул ещё раз: «Кто идёт?» – и затем очень громко: «Братья, ударьте тревогу!»

Тут уж каждый кавалерист скорее умер бы в своих длинных сапогах, чем попросил бы пощады; но факт то, что после второго оклика, в ответ на него, послышался умоляющий крик: «Марф каро! Марф каро!» – что значит: «Пощадите, пощадите нас!» И этот крик исходил из рядов карабкавшегося по склону полка.

Кавалерия онемела от изумления, и люди стали шептаться между собой: «Мир Хан, это ты говоришь? Абдулла, не ты ли это кричал?» Лейтенант Галлей стоял подле своего скакуна и ждал. Пока никто не стрелял, он был доволен. Следующая вспышка молнии осветила лошадей с вздымавшимися боками, с мотавшимися головами и людей с выпученными от ужаса глазами, озиравшимися по сторонам. С левой стороны виднелась башня, но в окне её уже не видно было головы человека, и тяжёлый железный ставень, от которого отскочила бы всякая ружейная пуля, был захлопнут.

– Вперёд, ребята! – сказал майор. – Мы должны во что бы то ни стало взобраться наверх.

Эскадрон стал снова карабкаться в гору, причём лошади мотали головами, и люди тянули их за повод, а из-под копыт лошадей осыпались мелкие камни и сверкали искры. Лейтенант Галлей уверял меня, что он никогда в жизни не слышал такого шума, производимого одним только эскадроном. Они шли так, объяснял он мне, как будто у каждой лошади было восемь ног, и к ней была привязана сзади ещё другая лошадь. Но и тут башня хранила полное молчание. Наконец, выбившиеся из сил люди вскарабкались на вершину горы; оттуда открывалась тёмная бездна, на дне которой был Берзунд. Ослабив подпруги, отпустив мундштуки и поправив седла, солдаты расположились среди камней. Теперь, что бы ни случилось, высота была в их руках.

В это время гром затих, дождь перестал падать, и мягкая густая тьма зимней ночи покрыла их всех. Теперь слышен был только шум падающей воды в нижних ущельях; повсюду царила глубокая тишина. Вдруг они услышали стук отворяющегося ставня на сторожевой башне, которая была теперь ниже их, и голос часового произнёс:

– О, Хафиз Улла!

И эхо подхватило этот зов: ла-ла-ла! В ответ на это раздался голос из второй сторожевой башни, скрытой за поворотом горы:

– В чем дело, Шабхаз Хан?

Шабхаз Хан закричал высоким протяжным голосом горца:

– Ты видел?

Другой отвечал:

– Видел. Спаси нас Бог от всяких злых духов!

Наступило молчание, и затем голос произнёс:

– Хафиз Улла, я один. Приди ко мне!

– Шабхаз Хан, я тоже один, но я не смею оставить свой пост!

– Это ложь, ты просто боишься!

Последовала долгая пауза и затем ответ:

– Да, я боюсь. Молчи и ты. Теперь они внизу, под нами. Молись Богу и спи!

Солдаты слушали их и удивлялись, потому что не могли понять, кто, кроме земли и камней, мог находиться ниже сторожевых башен.

Шабхаз Хан заговорил снова:

– Они под нами. Я вижу их.

– Ради самого Бога, приди ко мне, Хафиз Улла! Мой отец убил десятерых из них. Приди ко мне!

Хафиз Улла закричал громким голосом:

– Мой неповинен в их крови. Слушайте, вы, ночные люди, ни отец мой, ни родственники мои неповинны в этом грехе! Прими заслуженное наказание, Шабхаз Хан!

– Надо, чтобы кто-нибудь унял этих двух молодцов, перекликающихся там, как петухи, – сказал лейтенант Галлей, дрожа от холода под скалой.

Он только что повернулся, чтобы подставить дождю другой бок, как с горы свалился бородатый, длинноволосый, скверно пахнущий афганец и попал прямо к нему в объятия. Галлей сел на него и воткнул рукоятку своей сабли в его глотку, насколько только она смогла войти.