– Когда я увольнялась из рекламного бюро, мой шеф Брандон Говард сказал примерно так: «Теперь, когда ты выходишь за человека, богатого словно Крез, ты сможешь купить все. Но если ты возомнила, будто являешься единственной женщиной в его жизни, ты еще наивнее, чем я полагал. Ты знаешь какого-нибудь богатого плейбоя, который хранил бы всю жизнь верность одной женщине? Это все сказочки, Келли. Очнись и оставь все это, пока еще не поздно».
Леандроса захлестнул мощный выброс адреналина.
– Наконец-то я начинаю понимать, почему ты так беспокоилась, когда у Фран и Ника завязался роман. Тут, конечно, есть доля правды… Но твой шеф-то высказал тебе все это из чистой ревности! Ведь ты отказалась с ним встречаться?
– Сейчас я тоже так считаю, но тогда его слова показались настолько отвратительными, что я решила: никогда не стану такой женщиной, о которой он говорил! Как бы я ни хотела, чтобы ты продал пентхаус ради меня, попросить тебя об этом было выше моих сил. Это дало бы твоим родным и друзьям лишний повод обвинять меня.
– Но все мои родные тебя любят!
– Это с твоей точки зрения, Леандрос. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Но я как-то случайно услышала разговор твоих кузин Дионы и Зеры с Кармелой. Это было на дне рождения твоей бабушки, примерно через полгода после нашей свадьбы. Они и не подозревали – к тому времени я уже достаточно освоила греческий, чтобы их понять. Было очень поучительно узнать, по каким параметрам мне никогда не сравняться с Петрой. – Келли вздохнула. – Они видели во мне иностранку, чужую, которая никогда не приспособится к здешней жизни, не умеет говорить по-гречески, не может даже забеременеть!
– Но мои родители никогда не сказали бы ничего подобного!
– Да, не сказали бы, – спокойно подтвердила она. – Извини. У тебя прекрасные родители.
– Келли, они тебя любят искренне! А Диона и Зера – близкие подруги Кармелы, поэтому они так и говорили. – У него сжало спазмом желудок. – Почему ты мне сразу не сказала? Так и мучилась молча все это время…
– Я вышла замуж за тебя, Леандрос, а не за них. Родственники всегда сплетничают. Я не обижаюсь…
– Им бы стыдно стало, узнай они, как ты к ним великодушна.
– Зря я тебе рассказала… А насчет жизни в пентхаусе… Ее, конечно, едва ли можно назвать мучением.
Они подъехали к отелю. Поставив машину на подземную стоянку, они поднялись на лифте к себе. Там Леандрос спросил, чего бы ей хотелось на обед, и заказал еду в номер. Но когда они сели за стол, оказалось, у него напрочь пропал аппетит.
– Келли? Ты можешь мне честно ответить на один вопрос? Перед тем как мне улететь из Филадельфии, ты сказала – я не должен был на тебе жениться, потому что ты меня не достойна. Я так до сегодняшнего дня и не мог понять, как тебе такое пришло в голову, пока не услышал, как ты рассказала Олимпии про семейку Рода. Если ты уподобляешь мою семью…
– Просто когда он отказался от меня, я почувствовала себя второсортной, – перебила его Келли. – Это сильно задело мою гордость, только и всего.
– Может, это чувство связано с Петрой? – предположил он. – Почему ты со мной не поговорила об этом?
– Чтобы не причинять тебе боль. Хотя теперь я вижу – дело было в другом. Я в запале наговорила много вещей, о которых потом жалела.
– Как и я. Мне не надо было отмахиваться, когда ты предложила пойти вместе к семейному психологу.
На несколько минут они сосредоточились на еде.
– Леандрос, мне надо еще кое в чем признаться.
Он поставил на стол чашку с эспрессо.
– Когда ты хотел продолжать процедуры, я не могла поверить – ты по-прежнему на них надеешься! – пробормотала Келли. – Боюсь, тогда я и начала думать, будто ты женился на мне, только чтобы получить от меня ребенка… взамен того, которого ты потерял.
Он пристально посмотрел на нее:
– Будь это правда, я бы предложил усыновить ребенка, и мы избежали бы той нервотрепки, через которую прошли. Но я же любил тебя и знал – ты очень хочешь сама стать матерью. Я уже испытал все это с Петрой.
– Я знаю, – прошептала Келли, – и все время втайне ей завидовала. Еще когда Фран много лет назад сказала мне, что не может иметь детей, я ужасно за нее переживала. Но все равно не понимала, насколько ей тяжело, пока врач не сказал нам, каких усилий будет стоить зачать ребенка…
– Честно говоря… я не готов был услышать о твоей аллергии. Если откровенно, я решил: ты жалеешь, что вышла за меня.
Ее глаза наполнились слезами.
– Ты смеешься надо мной?
– Нет. Нисколько. У меня сердце переворачивалось, когда я думал: моя жена больше меня не любит. Я знаю, временами мы с трудом понимали друг друга… А ведь в то время нам необходимо было поддерживать друг друга и быть уверенными в нашей любви…
– Ох, Леандрос! Я и представить не могла…
Он глубоко вздохнул:
– Сегодняшний сеанс открыл мне глаза на очень многое. Какую роль, к примеру, в нашей жизни сыграл Фрато? Прежде чем мы что-либо предпримем, я собираюсь поговорить с ним с глазу на глаз.
Келли положила вилку на тарелку с салатом.
– Думаешь, я солгала о нашем с ним разговоре?
В груди Леандроса закипал с трудом сдерживаемый гнев.
– Я тебе верю. Только всего несколько часов назад я считал его другом. Как видно, голос крови можно и заглушить…
В карих глазах Келли снова появилось болезненное выражение.
– Леандрос, не нужно так говорить! Это твой двоюродный брат, и он просто пытался предупредить меня.
Леандрос промокнул губы салфеткой.
– Хорошо, я отложу вынесение приговора до тех пор, пока мы не поговорим с ним.
– Мы?..
– Да. Последуем примеру Олимпии и встретимся с ним вместе, чтобы он не смог отвертеться. Я прямо сейчас позвоню ему и скажу, чтобы сегодня же после работы он приехал на виллу. Пусть только посмеет не явиться!
Келли отодвинулась от стола.
– Если ты так решил, тогда я позвоню Фран. Она несколько раз оставляла мне сообщения в эти последние дни и даже не знает, где я сейчас. Мне надо ей ответить. Извини.
Счастливый уже тем, что сеанс у психолога не рассорил их окончательно и Келли захотела поговорить с Фран, Леандрос достал мобильник и позвонил двоюродному брату.
Фрато ответил после третьего гудка.
– Привет, Леандрос. Что, уже соскучился по работе? – засмеялся он.
Леандрос почувствовал – разговор может оказаться куда труднее, чем он представлял.
– Тут возникло одно важное обстоятельство… Даже если ты уже что-то запланировал на вечер, мне необходимо поговорить с тобой наедине. Надо, чтобы ты прилетел на Андрос. Когда ты сможешь?
Фрато немного помолчал: