Стресс, выгорание, совладание в современном контексте

Проведение факторного анализа позволило получить логически непротиворечивую матричную структуру. При этом переменные, характеризующие общий уровень осмысленности жизни и различные аспекты самоотношения сгруппировались в трех значимых факторах. Это фактор № 2 Осмысленность существования, фактор № 3 Самоуважение и фактор № 5 Аутосимпатия. Полученное распределение шкал методики МИС в значительной степени соответствует результатам авторской 3-факторной схемы строения самоотношения. Следует отметить также, что состав фактора № 2, имеющего двухполюсную структуру, хорошо подтверждает выявленное С. Р. Пантилеевым и В. В. Столиным существование расщепления единого феноменологического пространства самоотношения индивида на негативное и позитивное отношение к себе, которое трактуется авторами как особый защитный механизм («защитный предохранительный клапан») самоподдержания определенного уровня общей самооценки (Пантилеев, 1993).

Выводы

На основании обобщения результатов эмпирического исследования нами сформулированы следующие выводы:

1 Проведенное исследование позволило обнаружить взаимосвязи, существующие между характером преодоления участниками военных действий негативных последствий воздействия боевого стресса и такими их личностными особенностями, как уровень смысложизненных ориентаций и структура самоотношения.

2 Показано, что высокий уровень самооценки и смысложизненных ориентаций напрямую связан с высоким уровнем общей социально-психологической адаптированности ветеранов и показателями субъективной удовлетворенности своим состоянием. Чем меньше частота и степень тяжести посттравмтических стрессовых проявлений, реже случаи обращения к психиатрам и психологам, ниже уровень личностной тревожности и ряд других негативных показателей самочувствия, тем выше характеристики самоотношения и общая смыслонаполненность жизни.

3 Выявлено, что тенденция приписывать себе ответственность за события своей жизни и активная жизненная позиция в посттравматический период прямо соотносятся с успешностью социально-психологического функционирования участников боевых действий. Ветераны войны, считающие, что человек способен контролировать свою жизнь, свободно принимать решения и реализовывать их в действии, более успешно преодолевают тяжелые последствия военной травмы; у них более протяженная перспектива будущего и позитивное отношение к настоящему и прошлому.

4 Анализ особенностей динамики адаптационного статуса ветеранов показал, что ригидность структур Я и нежелание индивида меняться даже в лучшую сторону, сопровождается трудностями в преодолении последствий боевого стресса и высоким уровнем негативных посттравматических проявлений. Было обнаружено, что успешность решения посттраматических проблем и способность к изменению представлений о себе тесно связаны. Ветераны, имеющие установки на саморазвитие, по результатам исследования обнаружили тенденцию к улучшению своего состояния.

5 Результаты факторного анализа позволяют говорить о том, что в иерархии различных переменных, определяющих успешность постстрессовой адаптации, одно из важных мест принадлежит таким индивидуально-личностным регуляторам активности человека, как характер смысложизненных ориентаций, структура самооценки и особенности самовосприятия. Как показало наше исследование, эти личностные переменные в значительной степени обеспечивают состояние эмоционального и психологического благополучия и успешность функционирования индивида в социуме в отдаленные от травмы периоды жизнедеятельности.

1.5. Защитные механизмы поведения при травме искусственного прерывания беременности

В соответствии с теорией психологической адаптации при подходе к изучению стресса и его преодоления признается вклад в ее развитие как личности, так и особенностей среды, а также ставится задача выявления условий ситуации, умений и ресурсов личности, которые вместе обеспечивают оптимальную адаптацию. Преодоление стресса как стремление человека к своему благополучию выполняет функцию поддержания гомеостаза, особенно в течение короткого периода времени, но оно может также иметь трансформационные (адаптационные) функции в течение продолжительных сроков, особенно при отдаленных последствиях. Частично эта гомеостатическая или трансформационная функция зависит от типа реакций и используемых стратегий преодоления (Бодров, 2007а).

Адаптация – это сложный процесс, включающий понятия защиты, приспособления, умения и стратегии преодоления. Психология субъекта на основе развиваемого нами системно-субъектного подхода объединяет в общее пространство, представляющее общий адаптационный потенциал человека, такие механизмы поведения, как саморегуляция, контроль поведения, психологические защиты и стратегии совладания (Сергиенко, 2007а).

Саморегуляция является необходимым компонентом любой деятельности современного человека. В содержание понятия «саморегуляция психических состояний» входят умение владеть собой, своими действиями и поступками, переживаниями и чувствами, способность сознательно поддерживать и регулировать свое самочувствие и поведение в стрессовых ситуациях. Достижение психологического благополучия в условиях того или иного затруднения возможно при успешном функционировании системы психической адаптации.

Контроль поведения рассматривается в качестве психологического уровня саморегуляции произвольной активности, обеспечивающего целенаправленную деятельность субъекта. Основываясь на индивидуальных ресурсах, он включает три субсистемы (когнитивный контроль, эмоциональную регуляцию, волевой контроль), создавая индивидуальный паттерн саморегуляции (Сергиенко, 2007б, 2009). Как интегративная регуляторная функция субъекта контроль поведения играет важнейшую роль в преодолении человеком сложностей жизни, связанных с выбором адекватного способа решения различных затруднений.

Существуют экспериментально аргументированные данные о том, что контроль поведения как своеобразное соотношение когнитивного, эмоционального и волевого компонентов связан с типами предпочитаемых психологических защит и стратегий совладания (Ветрова, 2006, 2008). При этом контроль поведения, начиная складываться на ранних этапах развития субъекта, представляет собой более стабильную и устойчивую характеристику по отношению к защитному и совладающему поведению (Виленская, 2008а).

Большинство современных исследователей рассматривают механизмы психологической защиты в качестве интрапсихической адаптации человека, происходящей за счет подсознательной переработки поступающей информации, способствующей гармоничному состоянию сознания. Совладающее поведение представляется как поведение, позволяющее субъекту с помощью осознанных действий способами, адекватными личностным особенностям и ситуации, справиться со стрессом. Если субъект не владеет этим видом поведения, возможны неблагоприятные последствия для его продуктивности, здоровья и благополучия (Крюкова, 2007б).

Особенности стратегий адаптивного поведения особенно явно проявляются в ситуациях жизненных трудностей, предъявляющих высокие требования к индивидуальным ресурсам субъектной саморегуляции (Сергиенко, 2009). Любая сложная жизненная ситуация представляется в качестве обусловленного внутренними и внешними факторами фрагмента действительности, на субъективном уровне воспринимаемого в качестве психологического затруднения. Согласно психологии человеческого бытия, трудная ситуация – это не субъект и внешние обстоятельства жизни, воздействующие на него, а человек, находящийся внутри ситуации и оценивающий, интерпретирующий, понимающий ее как трудную для себя (Знаков, 2007б). В качестве психологической причины или источника субъективного затруднения может выступать любой внутренний и внешний стимул, обуславливающий возникновение сложной ситуации и побуждающий человека прилагать необходимые для ее разрешения усилия (Либина, 2008).

Особо стрессовой ситуацией в структуре жизненного пути личности женщины может явиться искусственное прерывание беременности. Женщины, прошедшие через аборт, в той или иной мере подвержены воздействию травматических факторов. Травматический стресс, или психическая травма, представляет собой системное психическое нарушение, возникающее в результате воздействия факторов экстремальных ситуаций, выходящих за рамки обыденного опыта (Тарабрина, 2001). При рассмотрении травматических последствий абортов для психики женщины часто используется понятие «синдром последствий аборта» (СПА) («Post abortion syndrome»), который, с точки зрения многих исследователей, представляет собой особый вариант ПТСР (Vincent, 1992).

Процесс совладания с травматическими переживаниями, связанными с прерыванием беременности, имеет свою специфику по сравнению с другими видами психической травматизации. Как правило, опыт аборта является интимным переживанием, которым не принято делиться даже с близкими людьми. Более того, представления об аморальности этого поступка, а также религиозные запреты делают аборт темой, закрытой для обсуждения. Известно, что основными характеристиками субъективной картины травматического события при переживании искусственного прерывания беременности являются чувства вины, стыда, безнадежности и утраты, а также негативный образ Я и снижение самоуважения. Женщины, решившиеся на аборт, демонстрируют значимо больше депрессивной симптоматики, чем беременные женщины, не имеющие намерений прерывать беременность (Major et al., 1985). Совладание с травматическими переживаниями, связанными с абортом, осложняется также тем, что объект утраты носит очень сложный характер, вызывающий зачастую амбивалентные чувства. Очень трудно допустить в сознание переживание утраты объекта, который не был рожден, не имел имени, т. е. как бы не существовал.

Наша работа направлена на исследование механизмов адаптивного поведения женщин, имеющих травматичный опыт искусственного прерывания беременности, а именно своеобразия контроля поведения, психологической защиты, совладания и их соотношения в единой системе адаптации. Изучение взаимосвязи подсистем контроля поведения, механизмов психологической защиты и совладания у женщин с травматичным опытом аборта представляется нам важным, поскольку абортивная травма дезорганизует мир женщины, вносит существенные изменения в ее жизнь. В связи с этим важно знать специфику психической регуляции поведения травмированных женщин, обеспечивающую адаптацию субъекта к окружающей среде в целом.

Итак, объектом нашего исследования являются женщины, имеющие и не имеющие травматичный опыт искусственного прерывания беременности, предметом – особенности адаптивных механизмов поведения этих женщин.

Основной теоретической гипотезой исследования является предположение о том, что гармоничное соотношение механизмов психической адаптации субъекта, – а именно контроля поведения, психологической защиты и совладания, – ведет к возможности конструктивного разрешения жизненных трудностей, а значит к адекватному взаимодействию с миром.

В рамках исследовательских гипотез предполагается, что женщины с травматичным опытом аборта и женщины без такого опыта отличаются своеобразием контроля поведения и способов защитного и совладающего поведения. Травмированные женщины обладают менее согласованной системой связей контроля поведения и механизмов защиты и совладания в отличие от женщин без травмы, что не способствует их адекватной адаптации.

Задачи исследования:

1) определить наличие или отсутствие выраженной травматичной реакции на ситуацию прерывания беременности у исследуемых женщин;

2) изучить составляющие контроля поведения и выявить их уровненные особенности у женщин с травматичным опытом аборта;

3) выявить и изучить предпочитаемые типы психологической защиты и совладания в трудной жизненной ситуации у травмированных женщин;

4) установить связь между вышеперечисленными показателями и выявить особенности психической адаптации у женщин с травматичным переживанием аборта.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования полученных данных при разработке индивидуальных программ психологической реабилитации для лиц, имеющих травматичный жизненный опыт, и определения психотерапевтических стратегий при работе с ними.

Методика

В исследовании участвовало 145 женщин репродуктивного возраста от 20 до 35 лет, имеющих одного или несколько детей (средний возраст – 29 лет). Было опрошено 50 женщин с опытом искусственного прерывания беременности и 95 женщин, никогда не прерывавших беременность. У всех респонденток с опытом аборта прерывание беременности происходило в результате обдуманного и принятого самой женщиной решения, исключая медицинские показания. Также одним из условий отбора было наличие у всех испытуемых детей. По нашему мнению, опыт материнства дает возможность женщине, столкнувшейся с нежелательной беременностью, подходить к ситуации аборта более осознанно.

При формировании исследовательских групп важным критерием стало определение того, является ли для женщины событие аборта травмирующим или, наоборот, не вызывает травматических переживаний. Диагностика посттравматического состояния проводилась с помощью Шкалы оценки влияния травматического события ШОВТС (IES-R) М. Горовица, адаптированной Н. В. Тарабриной с соавт. (Тарабрина и др., 2007). Согласно задачам данного исследования, испытуемые при ответе на вопросы опросника в качестве тяжелого жизненного события рассматривали ситуацию аборта.

Средние значения общего суммарного показателя по ШОВТС у опрошенных женщин представлены в таблице 14.

Таблица 14

Средние значения общих суммарных показателей по ШОВТС у женщин с опытом аборта и женщин без такого опыта

Примечание: Значения >50 – выраженная реакция на травму, 30–50 – умеренная реакция, <30 – низкая реакция (Тарабрина и др., 2007).

Таблица 15

Испытуемые с различным уровнем реакции на событие аборта в группе женщин с опытом прерывания беременности и без такого опыта (в %)

В таблице 15 отражены данные по распределению испытуемых с различным уровнем реакции на травмирующую ситуацию аборта внутри групп женщин с опытом аборта и женщин без такого опыта.

Таким образом, основную группу исследования («С травмой») составили женщины, имеющие опыт искусственного прерывания беременности и выраженную травматическую реакцию на это событие (N = 31). В группу сравнения («Без травмы») вошли женщины, никогда не прерывавшие беременность и не имеющие тяжелых переживаний по поводу этого события (N = 32).

Для решения исследовательских задач и проверки поставленных гипотез нами были изучены следующие показатели с использованием соответствующих методик для их регистрации.

Показатели контроля поведения:

– показатели когнитивного контроля как индивидуального стиля саморегуляции произвольной активности, а именно показатели Планирования, Программирования, Гибкости, Моделирования, Оценки результата, Самостоятельности и Общего уровня саморегуляции произвольной активности изучались с помощью опросника «Стиль саморегуляции поведения (ССПМ) В. И. Моросановой, позволяющего диагностировать степень развития осознанной саморегуляции (Моросанова, 2004);

– показатели эмоционального контроля: Оценка и выражение эмоций, Регулирование эмоций и Использование эмоций при решении проблем — изучались с помощью методики The Schutte Self Report Emotional Intelligence Test (SSREIT), сконструированной на базе ранней модели Дж. Мэйера и П. Сэловея Н. Шутте с коллегами (Schutte et al., 1998);

– для изучения показателей волевой регуляции: Контроль за действием при неудаче, Контроль за действием при планировании и Контроль за действием при реализации – использовался опросник «Шкала контроля за действием» (НАКЕМП-90) Ю. Куля (Шапкин, 1997).

Для изучения показателей механизмов психологической защиты, а именно показателей Отрицания, Вытеснения, Проекции, Регрессии, Замещения, Рационализации, Компенсации и Реактивного образования применялась методика Life Style Index (LSI) Р. Плутчика и Х. Келлермана, позволяющая диагностировать всю систему механизмов психологической защиты, выявить ведущие, основные механизмы и оценить степень напряженности каждого из них в отдельности (Романова, Гребенников, 1996).

Показатели совладающего поведения, а именно показатели Кон-фронтирующего совладания, Дистанцирования, Самоконтроля, Поиска социальной поддержки, Принятия на себя ответственности, Ухода-избегания, Планирования разрешения проблемы и Положительного переосмысления (переоценки) ситуации изучались с помощью копинг-теста Р. Лазаруса и С. Фолкмана, адаптированного Т. Л. Крюковой с соавт. (Крюкова, Куфтяк, 2007). Этот тест позволил определить характерные стратегии совладания для женщин с травматичным переживанием аборта.

В работе были использованы непараметрические методы статистической обработки данных. При статистической обработке результатов использовались многофункциональный критерий углового преобразования Фишера ?*, U-критерий Манна – Уитни и метод ранговой корреляции rs Спирмена. Обработка данных проводилась с использованием статистического пакета программ Statistica 8.0.

Результаты

Для сравнения показателей контроля поведения в группах женщин «С травмой» и «Без травмы» использовался критерий ?* – углового преобразования Фишера. Полученные результаты представлены в таблице 16.

Когнитивный контроль. В группе «Без травмы» значимо преобладают женщины с высоким уровнем показателей Программирование (28,1 % и 6,5 %; ? = 2,385, р?0,01), Моделирование (37,5 % и 12,9 %; ? = 2,313, р?0,01), Общий уровень саморегуляции (43,75 % и 12,9 %; ? = 2,821, р?0,01) и средним уровнем показателя Оценка результата (в %) та (81,3 % и 51,6 %; ? = 2,555, р?0,01); в группе «С травмой» значимо преобладают женщины со средним уровнем показателя Программирование (83,9 % и 56,25 %; ? = 2,456, р?0,01) и низким уровнем показателей Общий уровень саморегуляции (38,7 % и 12,5 %; ? = 2,46, р?0,01) и Оценка результата (25,8 % и 3,1 %; ? = 2,825, р?0,01).