Стресс, выгорание, совладание в современном контексте

Коэффициенты корреляции между выраженностью посттравматического стресса и смысложизненными ориентациями в группах «Высокий нейротизм» и «Низкий нейротизм»

Примечание: ** – уровень достоверности р?0,01.

Данные таблицы 5 показывают, что не отмечено значимых корреляционных взаимосвязей между терминальными ценностями и посттравматическим стрессом ни в группе респондентов с высоким нейротизмом, ни в группе респондентов с низким нейротизмом. Таким образом, гипотеза об опосредующей роли ценностно-смысловых ориентаций во взаимосвязи выраженности посттравматического стресса с личностными особенностями комбатантов подтвердилась лишь частично: совладание со стрессом испытуемых, характеризующихся негативной эмоциональностью, в некоторой степени обусловлено включением в этот процесс конгломерата смысложизненных ориентаций.

Таблица 5

Коэффициенты корреляции между выраженностью посттравматического стресса и ценностными ориентациями в группах «Высокий нейротизм» и «Низкий нейротизм»

Регрессионная модель взаимного влияния ценностно-смысловых, личностных характеристик и общего интеллекта на выраженность посттравматического стресса

В исследовании была сделана попытка построения комплексной модели взаимного влияния интеллектуальных, личностных и ценностно-смысловых характеристик на выраженность посттравматического стресса (см. таблицу 6).

Исходя из данных таблицы 6 видно, что предикторами высокой интенсивности посттравматического стресса у ветеранов боевых действий являются нейротизм, интенсивность боевого опыта, личностная черта Добросовестность и значимость сферы Семейная жизнь, в то время как снижают выраженность признаков посттравматического стресса такие характеристики, как Уровень общего интеллекта, Склонность к согласию, Удовлетворенность настоящим процессом жизни, Собственный престиж.

Таблица 6

Роль интеллекта, индивидуально-личностных и ценностно-смысловых особенностей как предикторов выраженности посттравматического стресса

Таким образом, высокая интенсивность пережитого боевого опыта, высокий нейротизм и низкий интеллект являются предикторами высокого посттравматического стресса. Готовность же субъекта идти на контакт с окружающим миром, способность получать удовлетворение от настоящего процесса жизни, заинтересованность в том, чтобы быть значимой личностью в глазах окружающих людей («значимых близких», семейного окружения), возможность совершать нешаблонные поступки (действовать не по заранее намеченному плану, а творчески подходить к каждой минуте своей жизни, быть более адаптивным к жизненным ситуациям) являются ресурсами в преодолении последствий травматического опыта.

Обсуждение результатов

Результаты проведенного исследования показали, что ветераны с выраженным посттравматическим стрессом отличаются от остальных участников боевых действий большей интровертированностью, импульсивностью и более высоким уровнем нейротизма. Индивиды, склонные к независимости, обособленности от социума, принимающие решения без оглядки на окружающих (часто значимых близких) людей, хуже справляются с травматическим опытом. Часто участники боевых действий противопоставляют себя окружающему миру и близким им людям, поскольку тем не довелось столкнуться с такими трагическими ситуациями. Замкнутость на себе и пережитом военном опыте, который невозможно перенести на жизнь вне войны, не позволяет некоторым ветеранам принять поддержку окружающих. Склонность к интроверсии делает менее вероятной возможность активного поиска специализированной помощи. Подобные особенности личности могут заострять тяжесть травмы и приводить к усугублению признаков посттравматического стресса. Полученные в настоящем исследовании данные относительно более высокого уровня нейротизма у респондентов с выраженным посттравматическим стрессом согласуются с данными отечественных и зарубежных ученых (например: Pitman et al., 1999).

Выраженность посттравматического стресса взаимосвязана с низким уровнем общего интеллекта. При этом показано, что наибольший вклад интеллекта проявляется у лиц с высоким уровнем нейротизма. Индивиды с низким нейротизмом являются эмоционально более устойчивыми к воздействиям стрессогенных факторов и потому процесс совладания с травмой не требует дополнительных когнитивных ресурсов. Индивиды с высоким нейротизмом отличаются способностью к интенсивным и сверхинтенсивным реакциям на травматические события, и им требуются дополнительные ресурсы совладания со стрессом. Травматическая ситуация по своей сути – это опыт, выходящий за рамки повседневной жизни, чтобы справиться с ним, индивиду может быть недостаточно тех способностей и способов совладания со стрессом, которые он применял ранее. Поэтому в посттравматический период после возвращения ветерана к мирной жизни, когда он сталкивается со многими проблемами (регуляцией своего эмоционального состояния, адаптацией к социуму и т. д.), для того чтобы справиться с ними, ему необходимо выйти за рамки прежнего опыта. По всей видимости, это и является задачей интеллекта (интеллекта как способности к имплицитной обучаемости, согласно Дж. Равену мл.).

Возвращаясь из района боевых действий, человек сталкивается с целым комплексом сложностей, внутриличностных и межперсональных. Первая группа сложностей обусловлена тем, что травма внедряется в эмоциональное состояние индивида, что выражается в навязчивых переживаниях по поводу травматического события, стремлении избегать любых ситуаций, напоминающих травматическое событие, в повышенной эмоциональной возбудимости. Межперсональные трудности заключаются в том, что новоприобретенные черты, являвшиеся адаптивными в экстремальных ситуациях, мешают взаимопониманию участника боевых действий с окружающими людьми, что проявляется в разных сферах жизни: семейной, профессиональной и т. д. При этом проблемы, связанные с адаптацией к мирной жизни, могут усугублять постстрессовые переживания. Возможность сознательного умственного манипулирования элементами проблемной ситуации позволяет увидеть проблему с разных ракурсов, найти новые подходы к ее решению, определить те ресурсы, которые помогут с ней справиться. Вероятно, интеллект позволяет и уже имеющиеся у индивида ресурсы совладания осознать в каком-то новом ключе.

С точки зрения онтологической теории интеллекта, успешность совладания с травмой у лиц, обладающих более развитым интеллектом, может быть объяснена действием механизма непроизвольного интеллектуального контроля, составляющей метакогнитивного опыта субъекта. По мнению М. А. Холодной, открытая познавательная позиция как следствие хорошо организованного метакогнитивного опыта позволяет индивиду использовать более широкий спектр способов совладания с трудной ситуацией (Холодная, 2009).

При изучении вклада личностных характеристик в процесс совладания со стрессом показано, что выраженность посттравматического стресса обратно взаимосвязана со всеми смысложизненными ориентациями. Ценностные ориентации, в свою очередь, значимо коррелируют со смысложизненными. Исходя из этого, можно предположить, что влияние ценностных ориентаций индивида на совладание с последствиями пережитого стресса опосредуется смысложизненными ориентациями. По всей видимости, не имеет значения, какая ценность является ресурсом, но если она переживается и осознается индивидом как ценность, то становится смыслом. Интерпретировать полученные результаты в таком ключе позволяет также и то, что в регрессионную модель вошли ценности вместе со смысложизненной характеристикой «Процесс жизни», что, вероятно, может свидетельствовать об опосредующей роли смысложизненных ориентаций в формировании ресурса совладания с травмой с опорой на жизненные ценности. Данный вывод перекликается с мнением В. Франкла, согласно которому человек обретает смысл жизни, переживая определенные ценности (Франкл, 1990). В процессе изучения связей смысложизненных ориентаций с выраженностью признаков посттравматического стресса обнаружено, что данные характеристики опосредуют связь посттравматического стресса и нейротизма.

Полученные результаты подтверждают многочисленные данные о связи интеллекта и аффекта, а также о системном строении адаптационных ресурсов человека, характеризующихся взаимосвязью и взаимовлиянием различных частей этой системы друг на друга.

Выводы

1 У ветеранов с выраженным посттравматическим стрессом наблюдается более высокий уровень нейротизма, более низкий уровень экстраверсии и склонности к согласию по сравнению с остальными участниками боевых действий.

2 Уровень интеллекта отрицательно связан с выраженностью посттравматического стресса.

3 Для лиц с высокой негативной эмоциональностью характерна сложная ресурсная структура совладания. Так, взаимосвязь нейротизма и посттравматического стресса опосредована уровнем интеллекта и смысложизненными ориентациями: у участников боевых действий с высоким нейротизмом, в отличие от ветеранов с низким нейротизмом, интеллектуальные способности и значимость смысложизненных ориентаций отрицательно взаимосвязаны с выраженностью посттравматического стресса. 4 Сочетание высоких показателей негативной эмоциональности, интенсивности боевого опыта, ценностной ориентации Семейная жизнь с низкими показателями интеллекта, личностного свойства Склонность к согласию и смыслоценностных ориентаций

Процесс жизни и Собственный престиж является предиктором высокой выраженности посттравматического стресса.

1.4. Смысложизненные ориентации и самооценка как корреляты преодоления последствий военного стресса

Проблема восстановления эмоционального и психологического благополучия после психической травмы, изучение личных и социальных ресурсов, позволяющих человеку преодолеть последствия трагических жизненных обстоятельств и экстремальных стрессоров, в последние годы является одной из актуальных и широко изучаемых в психологии. В результате начиная с 1990-х годов активно проводятся эмпирические исследования отношений между различными формами травматического опыта и позитивными жизненными изменениями. Ведется разработка теоретических моделей, объясняющих процессы, благодаря которым враждебные обстоятельства могут эффективно перерабатываться и приводить к субъективному переживанию личностного роста, исследуются различные аспекты смысловой регуляции психических состояний (Абабков, Перре, 2004; Бодров, 2006б; Прохоров, 2009).

Введенное Эммонсом понятие «стресс-индуцированного роста личности», когда человек, переживший травму, сохраняет позитивное благополучие, несмотря на страдания и несчастье, а в ряде случаев даже благодаря этим испытаниям, получило в последние годы широкое признание. В литературе по стресс-индуцированному росту именно концепту «смысла» отводится центральное место. Смысл рассматривается как ключевой теоретический конструкт, опосредующий связь между стрессом и позитивными изменениями. Проведенные эмпирические исследования подтвердили, что показатели смыслоутраты стабильно сопряжены с психологическим дистрессом и патологией, а сильное ощущение смысла напрямую связано с удовлетворенностью жизнью. И хотя осмысленность не всегда является гарантией высокого уровня позитивного эмоционального благополучия, отсутствие смысла и цели всегда делает человека несчастным (Эммонс, 2004). Было выявлено, что люди, ориентированные на духовные и религиозные ценности, более эффективно справляются со стрессом, порожденным травмой. Они чаще находят смысл в травматических кризисах и легче преодолевают неблагоприятные последствия по сравнению с индивидами, озабоченными целями, сосредоточенными на своем Я, или индивидами, имеющими установки на поиск острых ощущений или гедонистические установки (Emmons, Colby, Kaiser, 1998).

В цикле работ по изучению влияния травматических жизненных событий на соматическое здоровье установлено, что люди, реже заболевающие после перенесенного стресса, видят окружающий мир менее угрожающим, а себя воспринимают способными к копингу. Оптимизм, представления о личном контроле и нахождение смысла положительно коррелируют с усилением иммунной реакции и препятствуют развитию заболеваний (Брайт, Джонс, 2003).

Большое значение в преодолении негативных последствий стресса имеет такое свойство личности, как выносливость. Люди, сохраняющие здоровье после пережитого серьезного потрясения, нередко демонстрируют своеобразный личностный профиль, характеризующийся тремя основными особенностями: во-первых, верой в то, что человек может оказывать влияние на ход жизненных событий; во-вторых, верой в то, что жизнь имеет смысл и цель; в-третьих, установкой на то, что тяжелые жизненные события неизбежны и могут служить источником для развития и совершенствования (Перре, Лайрейтер, Бауманн, 2002).

Было также показано, что люди, относящиеся к типу с высокой «негативной аффективностью», обладающие диспозиционной тенденцией испытывать отрицательные эмоции и иметь негативное представление о самих себе, хуже справляются со стрессом и даже в благоприятные периоды жизни чаще испытывают дистресс и чувство неудовлетворенности (Брайт, Джонс, 2003). Исследования, направленные на выявление взаимосвязи самооценки с успешностью купирования стресса, показали, что в данном случае большую роль играет опыт индивида, полученный им в ходе предыдущих успешных или неуспешных попыток. Оказалось, что люди с высокой самооценкой, с одной стороны, значительно меньший круг событий расценивают как стрессогенные, а с другой, если стресс возникает, они справляются с ним лучше, чем люди с низкой самооценкой. Было также выявлено, что индивиды, имеющие негативное самовосприятие и плохо справляющиеся со стрессом, имеют и более высокий уровень страха или тревожности при появлении угрозы. Люди с низкой самооценкой считают себя недостаточно способными, чтобы противостоять угрозе; они менее энергичны в принятии превентивных мер и пытаются избегать трудностей, полагая, что не справятся с ними (Френкин, 2003; Abouserie, 1996).

В то же время, изучение взаимосвязи между самооценкой и смыслом жизни, позволило сделать заключение о том, что определенный уровень самооценки необходим, но недостаточен для наличия развитого ощущения смысла: индивиды с высокой самооценкой могут иметь низкие показатели осмысленности жизни, но тот, у кого низкая самооценка, не имеет высоких показателей смысложизненных ориентаций (Ялом, 2005). Было также выдвинуто предположение о том, что позитивные связи между аспектами Я работают на личностный смысл, в то время как высокая степень конфликтности между элементами Я-концепции вносит вклад в ощущение смыслоутраты (McGregor, Little, 1998).

Тем не менее, несмотря на многочисленные исследования, проблемы преодоления негативных последствий воздействия стресса на человека и личностных аспектов психической саморегуляции продолжают оставаться актуальными и значимыми в психологии.

В ряду травматических факторов воздействие боевой обстановки относится к числу наиболее тяжелых. Психологический ущерб, полученный в результате военной травмы, приводит к дезориентации в окружающей среде, нарушению адекватности представлений человека о мире, снижению самоуважения и чувства уверенности, утрате целостности Я, выбору неадекватных целей и способов поведения.

«Смыслоутратность», «смысловое отчуждение», «смысловой конфликт» – вот основные понятия, характеризующие человека, вернувшегося с войны (Знаков, 2007а; Магомед-Эминов, 1998). Как показывают многочисленные исследования в области военной медицины и психологии, воздействие боевых стрессоров вызывает значительное ухудшение психофизиологического состояния военнослужащих и зачастую приводит к развитию психических и психосоматических расстройств. При этом, в 20–25 % случаев нарушения психического здоровья встречаются в такой тяжелой форме дезадаптации, как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Подобные состояния характеризуются сверхбдительностью и избыточной настороженностью и переживаются как постоянное ожидание опасности и готовности к ее отражению даже в самых обыденных ситуациях. Также для ПТСР характерны нарушения сна, внимания, высокий уровень раздражительности, разрушение временной жизненной перспективы, навязчивые мысли и воспоминания. В результате индивидам, страдающим ПТСР, требуется много усилий по контролю над травмой, что отражается на успешности их функционирования в быту и в профессиональной сфере (Кин, Ветерс, Фоа, 2005; Тарабрина, 2009).

Представленная работа является составной частью лонгитюдного экспериментального исследования психологических детерминант успешности постстрессовой адаптации участников военных действий, проведенного совместно с Е. О. Лазебной в Институте психологии РАН в период с 1999 по 2006 гг. (Лазебная, Зеленова, 1999–2007).

Цель настоящего раздела статьи – выявление связи между такими характеристиками личности, как самооценка, особенности самовосприятия, смысложизненных ориентаций и характером преодоления ветеранами последствий травматического стресса военной этиологии. Была выдвинута гипотеза о том, что успешность социально-психологического функционирования ветеранов тесно связана с уровнем осмысленности жизни и аффективно-когнитивными составляющими Я-концепции.

В соответствии с данной целью были определены следующие задачи:

1) сравнить группы ветеранов с различным уровнем социально-психологической адаптированности по комплексу показателей диагностической системы, используемой в ходе лонгитюдного эмпирического исследования;

2) исследовать взаимосвязи личностных характеристик (смысложизненных ориентаций, особенностей самовосприятия и самооценки) с другими показателями, отражающими психологические последствия военного стресса;

3) осуществить анализ факторной структуры показателей, входящих в диагностическую систему для оценки индивидуальной успешности преодоления последствий военной травматизации.

Методика

Участники исследования. В качестве испытуемых выступили ветераны боевых действий в Афганистане, проходившие срочную службу в период с 1979–1989 гг. Все они принимали участие в военных действиях и имели равный по тяжести боевой опыт. Никто из них не был тяжело ранен или контужен, никто не страдал тяжелыми психотическими расстройствами. Средний уровень образования – 11,2 лет обучения. Средний возраст на момент второго обследования – 35 лет.

Все испытуемые были ознакомлены с задачами обследования и участвовали в нем на условиях информированного согласия.

Процедура исследования была стандартной для всех испытуемых. Сначала проводилась беседа на основе клинического диагностического интервью СКИД для DSM-III-R, затем участники исследования заполняли психологические опросники в случайном порядке.

Методы исследования. В ходе обследования по результатам клинического диагностического интервью СКИД для DSM-III-R у ветеранов войны в Афганистане определялись: общий уровень адаптированности по «Интегральной шкале функционирования» (FS); наличие признаков посттравматических стрессовых нарушений и степень их выраженности (шкала CAPS); основные параметры демографического, социального и профессионального статуса; особенности субъективной оценки травматического опыта и его последствий.

Для оценки уровня осмысленности жизни применялся «Тест смысложизненных ориентаций» Д. А. Леонтьева (СЖО); особенности самооценки выявлялись посредством шкалы С. Р. Пантилеева «Методика исследования самоотношения (МИС)» и универсального набора шкал семантического дифференциала (СД).

Субъективная оценка успешности поствоенной адаптации определялась по Шкале «Успешность военной посттравматической адаптации» (УВПА), разработанной Е. О. Лазебной (Лазебная, 2006).

Статистическая обработка данных проводилась с использованием стандартного пакета программ PASW Statistics 17. В зависимости от типа измерительных шкал при оценке достоверности различий применялись соответствующие параметрические и непараметрические критерии. Для оценки взаимосвязей между переменными использовался коэффициент корреляции Спирмена. Для выявления возможной группировки переменных и установления весовых коэффициентов, определяющих степень включенности каждой из них в ту или иную группу, применялся факторный анализ (метод главных компонент).

Основные результаты, представленные в этой статье, получены по итогам второго этапа обследования участников военных действий.

Результаты

С целью анализа эмпирических данных выборка ветеранов на основе медианного критерия была разделена на две группы в зависимости от величины суммарного индекса шкалы CAPS (Md = 11). Данная шкала фиксирует частоту проявления и степень тяжести посттравматических стрессовых нарушений (ПТСР), которые считаются ведущими признаками, характеризующими степень постстрессовой дезадаптации индивида. В результате группу, условно обозначенную как «адаптированные», составили 34 человека (группа А), группу «дезадаптированных» – 11 человек (группа Д).