Горячие точки

Мы присели на стриженую травку газона за жиденькими кустиками справа от входа в посольство.

Двери открылись. Вышли и остановились под козырьком Бояринов с Долматовым. За ними вышел офицер безопасности Бахтурин. Они посторонились, когда вышли посол и представитель КГБ.

Тут же с места сорвался «мерседес» посла и подкатил под козырек.

При виде охраняемых лиц ребята из группы сопровождения кинулись к машине, застыли у открытых дверей, затем вскочили внутрь, и «Волга» рванула вслед за «мерседесом» посла.

Долматов подошел к нам.

– Они, – он кивнул в сторону выездных ворот, которые медленно закрывались, пропустив «мерседес» и «Волгу», – поехали снова мирить Тараки и Амина. Нам приказано быть в состоянии повышенной готовности. В случае чего – поедем на помощь.

Прошло около получаса.

Из посольства выскочил дежурный и прокричал:

– Долматова! Срочно!

Придерживая деревянную кобуру «стечкина», Александр Иванович забежал в здание и выскочил обратно буквально через пару минут.

– Значит, так. В резиденции у Тараки перестрелка. Есть раненые и убитые. Наши сейчас возвращаются. Как только машины заедут на территорию – блокировать ворота. Возможно преследование, попытка проникновения!

Мы кинулись к воротам, которые уже медленно открывались. Во двор залетели «мерседес» и наша «Волга». «Машины вроде без повреждений», – мелькнуло в голове.

«Мерседес» заехал под козырек, а «Волга» остановилась тут же. Из нее вывалились наши ребята, все бледные, дерганые. Ни слова не говоря, они стали разряжать оружие: отсоединили магазины, щелкнули затворами. На бетонные плиты с тупым стуком посыпались извлекаемые эжекторами из стволов патроны.

О том, что случилось в резиденции Тараки, мне потом рассказал Серега Чернота.

А было так. Промчались через город. Въехали в резиденцию Тараки. Остановились. «Шефы» прошли внутрь. Наши ребята остались снаружи. Вышли из машины, осмотрелись. В тенистом, засаженном розами дворике резиденции стояло несколько автомашин, среди которых были машины Амина и его сопровождения. Его телохранители, поглядывая по сторонам, стояли рядом. Чуть поодаль маячили телохранители и бойцы охраны резиденции Тараки. Все уже знали друг друга в лицо, издали поздоровались, однако все продолжали оставаться около своих автомашин.

Вдруг в здании раздались выстрелы. Несколько пистолетных, затем короткая автоматная очередь.

Не сговариваясь, ребята мгновенно изготовились к круговой обороне, присели, используя автомашину как защиту.

Обстановка была неясная. Что делать? Кто стрелял? Что с нашим начальством? Все находящиеся во дворе телохранители и охранники проделали тот же самый маневр. Все держали друг друга на мушке, вмиг вспотевшие пальцы прикипели к спусковым крючкам. Еще секунда – и у кого-нибудь не выдержат нервы: начнется стрельба.

В следующее мгновение на ступеньки из-за колонн выбежал окровавленный человек в форме афганского старшего офицера и тут же упал. Вслед за ним выскочил афганец в строгом темном костюме и в галстуке – один из секретарей Тараки. Он крикнул что-то на местном языке, а затем по-русски:

– Все в порядке! Не стрелять! Все в порядке! Это – недоразумение! Вслед за ним выбежал кто-то из окружения Амина.

– Спокойно, не стрелять!

В кольце четырех телохранителей, ощетинившихся во все стороны короткоствольными немецкими автоматами «Хеклер и Кох», из-за колонн показался бледный и на вид сильно испуганный Амин. Оскользнувшись на гладком мраморе ступенек в крови лежащего без движения офицера, он кинул взгляд в его сторону, что-то сказал охране и поспешил к своей машине. Хлопнули дверцы, взревели мощные двигатели. Черный «мерседес» пулей вылетел за ворота, за ним рванул здоровенный белый джип сопровождения. Трое оставшихся охранников подхватили лежащего на ступеньках офицера, споро запихнули его во второй джип и тоже умчались. Как выяснилось впоследствии, тот окровавленный офицер был из свиты Амина.

Через какое-то время на выходе замаячили бледные и крайне раздраженные лица наших шефов. Они сбежали по ступенькам и сели в машины.

Рывок по городу до посольства. Обратили внимание на то, что на перекрестках появились усиленные патрули, кое-где неизвестно откуда вылезли бэтээры и несколько танков.

До поздней ночи мы просидели в посольском дворе, ожидая приказа. Потом разделились на две группы: одна осталась в посольстве на ночь, а вторая уехала на виллу.

Что же все-таки случилось?

Только позже мы узнали, что за перестрелка произошла в приемной Тараки.

Оказывается, Тараки приказал Амину являться к нему без оружия. Однако тот притащил за собой в приемную вооруженную охрану. Увидев скрытое под одеждой оружие, адъютанты Тараки стали стрелять. Пострадали двое. Тот окровавленный офицер из сопровождения Амина был ранен. А главный адъютант Тараки по имени Тарун в перестрелке был убит.

Почему так случилось? А черт его знает. Нам сказали, что это была спланированная Амином провокация. Вместе с тем было известно, что первыми вроде бы начали стрелять люди Тараки, которые увидели оружие у свиты Амина. Непонятна была роль погибшего Таруна.

Говорили, что Тарун был продвинутым в окружение Тараки агентом Амина. И что именно у него под одеждой было спрятано оружие, которое и спровоцировало перестрелку. Сейчас уже вряд ли кто сможет рассказать, что же там было на самом деле…

Через день были организованы пышные похороны Таруна. Его тело на лафете в сопровождении почетного караула (рослые ребята, красивая форма, наши карабины СКС и почему-то немецкие каски времен Второй мировой войны) и огромной толпы скорбящих граждан было препровождено на кладбище Героев Революции. В газетах писали, что Таруна убили враги революции и народа. Под официальным некрологом стояли подписи и Тараки и Амина. Паны дерутся, а у холопов чубы трещат!

Нарыв прорвался.

Колесо истории, заскрипев, стало раскручиваться все быстрее и быстрее, подминая под себя события, жизни, судьбы. Афганистан медленно, но верно приближался к большой войне.

Да… Все-таки политика – грязное, лживое и кровавое дело.

А обстановка все нагнеталась. Судя по всему, счастливая звезда Тараки, волею случая вознесшая своего хозяина к президентскому креслу, неумолимо гасла и закатывалась.

Все это отлично понимали. Здесь нужно было уже что-то решать: если нам нужен Тараки – надо убирать Амина, если нас устраивает Амин – все оставить как есть, пустить дело на самотек. Двум медведям в одной берлоге не ужиться. Не знаю, как Тараки, а Амину явно было тесно.

Видимо, это понимали и в Москве. Но почему-то медлили с решением.

Со своей стороны, мы, как потом оказалось, достаточно четко определились в этой сложной обстановке. Были проведены дополнительные мероприятия по доразведке резиденции Амина. Разработан план захвата.

Хитромудрый Бояринов вполне резонно полагал, что надо быть готовыми ко всему: военная закалка остается на всю жизнь!

Наконец из Москвы пришла шифровка, смысл которой сводился к тому, что деятельность Амина дискредитирует революционные преобразования, играет на руку мировому империализму и т. д. и т. п. Предлагалось силами отряда специального назначения «Зенит» провести мероприятие по похищению Амина и доставке его на территорию СССР. В случае если похищение сорвется – Амина необходимо будет уничтожить физически. Операцию разработать и. ждать сигнала.

Когда руководство нашего отряда вызвали на беседу резидент и представитель КГБ, Бояринов четко и уверенно изложил наши наработки и задумки.

А план наш был прост и убедителен. Отряд делился на три группы: группа захвата, группа прикрытия и резервная группа (в ней – подгруппа сопровождения). На двух наших УАЗах и двух военных грузовиках (бронетехники у нас тогда не было) мы подъезжаем к резиденции Амина. Идущий первым грузовик таранит ворота, на кузове грузовика два гранатометчика и двое с ручными пулеметами. Гранатометами подавляем стоящий перед домом бронеобъект, из «ручников» ребята бьют по наружной охране и деморализуют ее. Затем грузовик поворачивает за угол здания, и гранатометчики поджигают второй бронеобъект. Далее они занимают оборону и блокируют заднюю часть здания. При необходимости ведут огонь на поражение по всем местным, пытающимся покинуть помещения. Идущий следом за грузовиком УАЗ с группой захвата подкатывает к самым ступенькам, и пять человек – группа захвата – проникают в здание и, перебив внутреннюю охрану (их по ночам в доме не более 3–4 человек), пробиваются на второй этаж к спальне Амина, где и производят его захват. Мы даже приготовили кляп и мешок, куда планировали посадить Амина. В это время бойцы из второго УАЗа во дворе нейтрализуют охрану и замыкают кольцо вокруг здания, прикрывая действия группы захвата от возможного вмешательства в события извне. Второй грузовик с гранатометчиками и пулеметчиками блокирует перекресток и подъезды к резиденции. Связь со всеми бойцами – по рации. Время на операцию с момента пересечения территории резиденции – от семи до десяти минут.

Затем – бросок на автомашинах в том же составе до небольшого городка Баграм, расположенного в семидесяти километрах от Кабула, где была наша авиабаза и стояло небольшое подразделение десантников. Они числились здесь кем-то вроде советников. Там нас ждет транспортный самолет. Загоняем грузовик с Амином и бойцами в самолет – и на взлет. Через сорок минут мы уже в Ташкенте, сдаем Амина под расписку… и идем кушать шашлык и пить водку. План выглядел неплохо.

Отписались в Центр, Центр одобрил. Оставалось только ждать.

После убийства Таруна мы думали, что пришло время действовать. Мы ждали сигнала.

Глава 15

И вот на следующий день – утром 15 сентября наконец-то Москва «проснулась». Пришла шифровка с требованием привести в готовность отряд специального назначения «Зенит» для возможного осуществления операции по Амину.

Целый день мы просидели в полном вооружении на заднем дворе нашего посольства. Ждали из Москвы сигнала к началу операции. Около десяти часов утра с нами провели дополнительный инструктаж, еще раз напомнили порядок действий, уточнили вопросы взаимодействия. Через полчаса из посольства прибежал офицер безопасности Бахтурин и сообщил, что минут через пятнадцать мы выступаем на операцию. Принес пару бутылок «Посольской» водки. Мы с удовольствием распили вкусную водочку, о которой уже стали забывать в ходе нашей девственно чистой и непорочной жизни на чужбине. «Наркомовские сто грамм», добрые старые традиции, предстоящее интересное дело – все это поднимало настроение и окрашивало все вокруг в праздничные цвета.

Однако через час к нам вышел Долматов и сказал, что решение пока не принято, надо ждать. Потом я узнал, что вопрос о начале операции согласовывался лично с Брежневым, а тот никак не мог решиться.

Нам еще два раза выносили «Посольскую» «перед боем», однако боя так и не состоялось. Мы просидели в посольстве весь день. Москва ни на что не решилась.