Горячие точки

А на следующее утро Титыч нам объявил, что мы сегодня вылетаем. Фу-у-у! Слава Богу! Наконец-то. А то ведь от этого ожидания и безделья совсем отупеть можно.

Когда стало темнеть, нас привезли на аэродром, и мы загрузились в здоровенный транспортный самолет. В нем уже стояли закрепленные цепями и колодками грузовик-бензовоз и БРДМ.

До места лететь минут сорок. Что нас там ждет? Какую задачу придется выполнять? Я выглядывал в маленький иллюминатор, но там все было черно.

А ребята уже разложили на брезенте закуску. Выпили «по чуть-чуть» (в огромном ангаре транспортника было прохладно). Потом немного придремали. Наконец самолет пошел на посадку. Бортмеханик сказал нам, что приземляться будем на территории Афганистана, на нашей авиабазе в городке Баграм.

Когда мы выбрались из самолета, то оказалось, что никто нас не встречает. Было темно, хоть глаз коли. Дул порывистый и холодный ветер, который нес с собой желто-коричневые тучи песка. Песок больно сек по лицу, забивался в глаза, в рот.

Появились какие-то солдаты в нашей форме, завели бензозаправщик и БРДМ и уехали на них. Самолет тоже куда-то урулил.

Минут через десять к нам подкатил БТР. Из верхнего люка вылез молодой офицер в нашей полевой форме, хромовых сапогах, но в афганской военной шапке с козырьком. Он спрыгнул и подбежал к нам.

– Вы – инженерно-техническая группа? – спросил он.

– Да! – выступил вперед Титыч.

– Следуйте за БТРом!

Мы подобрали свои чемоданы и, увязая в песке, спотыкаясь о какие-то кочки, цепляясь за колючки, поплелись вслед за пылящей впереди бронемашиной.

– Хоть бы чемоданы погрузили на «коробку»! – в сердцах чертыхнулся кто-то из наших.

Километра через полтора затемненные фары БТРа высветили какие-то сооружения. Это оказались капониры. Такие я видел, когда служил в армии, – туда загоняют самолеты. Рядом с капонирами стоял палаточный городок.

Титыч вместе с офицером из БТРа пошел представляться какому-то руководству, а мы присели на наши пожитки и стали ждать. Через полчаса Титыч вернулся, и не один, а с солдатами. Те притащили нам свернутую огромную армейскую палатку.

– Ну вот, ребята, – сказал Титыч, – в этой палатке мы будем пока жить. Вон там лежат деревянные щиты. Надо их уложить, чтобы не на земле спать, а над ними раскидывать палатку.

Палатку устанавливали долго. Часам к двум ночи все было готово, но хватились: а как же без печки? На улице колотун! Померзнем, к чертям собачим!

Пришлось пройти в глубь палаточного городка, офицеры по одному, по двое, а то и по трое пристраивали нас в свои палатки. Мне указали на пустую раскладушку, расположенную очень удачно: недалеко от раскаленной буржуйки. Не раздеваясь и не снимая сапог, я завалился и тут же заснул мертвым сном.

Глава 25

Так началась наша жизнь в Баграме. Саша из Владивостока, по прозвищу Малышонок, именно в те дни написал:

…Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд по Баграму знаком.
Мы с тобой с неумытою рожей
У буржуйки сидели вдвоем…

Да. Баграм… Постоянный холод. Кругом пыль, грязь. По утрам просыпаешься, хочешь помыться и побриться – а вода в баке замерзла. Поднимешь крышку бака, постукаешь кружкой о лед: не разбить. Ну и ладно. Обойдемся пока без умывания. Подождем, пока вода растает. Через некоторое время все перестали бриться. Что толку? Вода холодная. Только раздражение на лице получать. А специально разогревать воду на буржуйке для бритья – это полдня потратить. Да и накладно все это: ведь вода привозная! Хватило бы на питье. В общем, все отпустили усы и бороды.

– Натуральная шерсть! – хвастали мы друг другу. – Лучше всякого шарфа!

С едой дело было плохо. Кормились мы солдатским сухпайком, который еще в Союзе деятельные армейские хозяйственники освободили от всего мясного. Открываешь коробку: сверху лежит бумажка, на которой написано, что в пайке. В числе прочего перечисляются и мясные консервы. А вместо них – тошнотворный, цвета лежалого дерьма рыбно-перловочный «Завтрак туриста».

– Эх! – мечтал Серега Чернота, – эту бы банку запихать бы в задницу сволочам-прапорщикам, ворюгам поганым!

Буржуйку топили саксаулом, который на самолете нам привозили из Союза. Здесь никаких дров не было. Саксаул был тверд, как железное дерево. Полдня мучились с его рубкой.

Что мы должны здесь делать? На этот вопрос ни у кого ответа не было. Хотя в воздухе уже витало: мы пойдем на Кабул, будем свергать Амина, будет большая стрельба.

А между тем к нам стали прибывать из Москвы новые самолеты, с которыми небольшими группами приезжали наши ребята. В этих же самолетах нам перебрасывали дополнительные боеприпасы, кое-какую амуницию. Обмундирования уже на всех не хватало. Закончились ботинки. Поэтому некоторые ребята из тех, что прилетели попозже, ходили в своей гражданской обуви.

Был налажен «воздушный мост», по которому из Ташкента в Баграм постоянно курсировали огромные транспортники. Вот выгрузились бронемашины и подразделения наших десантников. Народу прибывало.

Время от времени появлялось какое-то начальство. Тогда Титыч уходил с ними совещаться.

Именно тогда мне приснился «вещий сон». Снилось мне, что я нахожусь в каком-то огромном здании, бегаю по бесконечным коридорам, стреляю из автомата по каким-то людям в чужой форме, а они стреляют по мне. И вот я подбегаю к высокой двухстворчатой двери. Пытаюсь ее открыть, а она не открывается: заперта на замок. Отбегаю в сторону, кидаю гранату. И вдруг дверь падает на меня и придавливает к полу. А из комнаты выбегают афганские офицеры в фуражках с высокой тульей, пробегают по двери, под которой я лежу, и разбегаются в разные стороны. А я не могу никак выбраться, и автомат у меня выпал, не могу до него дотянуться. Острое чувство опасности и беспомощности. Тут я проснулся.

Я рассказал сон ребятам, и мы все единодушно решили, что сон, несомненно, «в руку» и что скоро начнутся боевые действия.

С очередной группой в Баграм прилетел Толя Муранов из Свердловска. Мы вместе с ним в одной группе учились на КУОСе и дружили. Вместе часто ходили в «Бычий глаз», где выпивали, расслаблялись, дрались с местной шпаной, наглыми спекулянтами-кавказцами, пропивающими в ресторане свою базарную выручку, и цыганами, которых в ту пору в Балашихе было множество. Я был рад появлению Толика, с ним было интересно разговаривать о том, о сем, вспоминать разные случаи из оперативной жизни. В прошлый раз Толя не попал в наш отряд. Перед вылетом в Кабул его прихватил радикулит. Толик очень переживал, пытался скрывать свой «ридикюль», как он выражался, ходил уговаривать Бояринова, да все без толку. Ответ один: Родине нужны здоровые бойцы! И вот Толя здесь. Он доволен, бодр, энергичен. Под галетки мы с ним на радостях распили бутылочку водки, которую Толик привез из Москвы. Несколько дней Толя жил в нашей палатке, спал на соседней раскладушке. Потом его причислили к другой группе, и он переехал в другую палатку.

Смотрю – появился Боря Суворов. Он тоже учился на нашем потоке. Его отставили в прошлый раз от поездки под тем предлогом, что он холостой.

Тут я подумал, что затевается действительно что-то серьезное, если подбирают и гонят сюда всех, кто когда-либо заканчивал наши «диверсантские» курсы. Приезжали мужики лет уже по сорок.

На ночь по всему палаточному городку расставляли посты, запускали парные патрули из солдат. А надо сказать, что все солдаты были азиатской национальности. Мы их прозвали «мусульманским батальоном». Кстати, наша группа под командованием Титыча числилась именно в этом батальоне и называлась «группой инженерно-технической поддержки». Офицеры «мусульманского батальона» взаправду считали нас инженерами и всерьез спрашивали, когда же придет из Союза наше оборудование: колючая проволока, охранная сигнализация, средства радиосвязи.

Многие бойцы «мусульманского батальона» плохо владели русским языком да и, вообще, видимо, не в ладах были даже с арифметикой. Каждый день в городке назначался пароль.

Например, сегодня пароль – цифра «семь». Патруль, видя в темноте кого-то, спрашивает: «Стой, кто идет?» и говорит «четыре!». А человек должен ответить: «три» («три» плюс «четыре» – получается «семь»).

Однажды глубокой ночью мы сидим, играем в «кинга» и слышим из палатки:

– Стой! Кто идет, да? Чатырэ!

А в ответ:

– Сваи, да! Сэм!

– Харашо, прахади, да!

Все на секунду притихли, что-то высчитывая.

– А какой сегодня пароль? – спросил кто-то.

– «Семерка»!

Мы так и грохнули от смеха. Ну и охраннички! Так всех порежут, а они и не заметят!

А как-то однажды вечером вдруг поступила команда:

– Тревога! В ружье!

Мы надели каски, подхватили автоматы, ввинтили в гранаты запалы и выскочили на улицу. Озабоченный Титыч бегом повел нас к двум УАЗам. Мы забились в машины и куда-то помчались. За нами пылил еще крытый грузовик с нашими ребятами.