Души искал, но бездушным усну.
Пропустила мимо ушей,
Пропустила мимо ушей,
Не слушала, повернулась вполоборота.
Я мифы припоминал
О Дедале, Икаре, про Крит.
Не говорил об ощущении полёта,
Обещал – буду рядом,
Когда она не взлетит.
На склоне крутом, как на небосклоне,
Лежала, откинувшись на спину,
Не касалась ногами земли.
На розоватой скале,
На охристо-красном
природы лоне
Чем дольше, тем невесомей,
Парила,
разглядывала облачные корабли.
Отдельные девушки
мечтают о полётах
Всей душой.
От этого первая морщинка на челе.
Но взмывают немногие
В иные лета, при иных заботах
И преимущественно на метле.
Ты – будешь пеночкой,
Ты – будешь пеночкой,
Ты – будешь коноплянкой.
А ты – таджичкою, смуглянкой-молдаванкой,
Ты штукатурить будешь
Или двор мести.
А я терзаться —
как нас всех спасти.
Как увести прочь с нашего двора.
Уж осень, стынь, туман,
Безглазая пора.
Где силы взять,
Бессильный я дурак,
Для отражения панических атак?
В ползучей немощи,
Лишь силою привычки
Дышу в лицо
Упавшей птичке.
Хотелось плакать
Хотелось плакать
неизвестно почему,
Такая несуразная слезливость,
невнятная ни сердцу, ни уму,
Вдруг обозначилась,
вдруг приключилась.
Я скверно говорю,
Неловкий сквернослов,
Посредством слов развеял жизнь-идею.
Был всякий раз рассеян,
не готов.
И даже плакать толком не умею.
Им нужен бог,
Им нужен бог,
у них свои резоны,
Встают чуть свет и пялятся в окно,
Подсказки ищут,
смысла по сезону.
Бессмысленно, но так заведено.
Погода портится.
Минздрав предупреждает,
Замалчивая суть,
не говоря всего.
Летальность птичьей стайкой налетает
И принимает вас
за своего.
Кривой забор красивее прямого
Кривой забор красивее прямого.
Покраски давней облупилась шкурка.
Он клонится замедленно, сурово,
Как почерневший человек к окурку.
Он клонится годами к почве, к смерти.
Никто не слышит, как он долго стонет.
И как-то летом пацанята, черти,
Запрыгнув на него, совсем уронят.
Там, за забором, бабка Пелагея
Хранит в себе великую эпоху.
Забор дощатый свалится скорее,
Уляжется в канаву на осоку.
Каждая кухарка может управлять государством…